❝Я бы хотела проснуться с амнезией и забыть о глупых мелочах. ❞

»»»———     ———«««

     Это дождь. С тех пор, как я встала, около полутора часа назад, тонкие капельки воды постоянно падали на город. Чувствую, что эта плохая погода никогда не закончится. Жозефина и Эбигейл были заняты моими волосами и макияжем за завтраком этим утром; в девять семнадцать. Я бы предпочла остаться в кровати до полудня, но моя мать организовала встречу для меня и Габриэля в десять, но опять же, у меня нет выбора.

     — Хотели бы вы кудри? — мягкий голос Жозефины эхом отзывается за моей спиной, вытягивая меня из задумчивого состояния. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она говорит о моих волосах.

     — Нет. Пусть останутся прямыми и свободными. — Жозефина скептически посмотрела, но увидев меня, совершенно серьезной, она кивнула и поднесла расческу к моим каштановым волосам, чтобы распутать их. Я знаю, что в Испании модно для женщин носить кудрявые пряди в пучке, но мне хочется противоречить всему, что желает моя мать.

     Сдержанная улыбка играет на моих кривых губах, когда я тихо повторяю в своей голове план, который составила прошлым вечером. Я совершенно не спала; результат, Эбигейл работает очень быстро, чтобы улучшить цвет моего лица и скрыть огромные темные круги под усталыми глазами. Прошлой ночью, когда я думала о написании первого письма для Гарри Стайлса то, столкнулась с небольшой дилеммой: пустой страницей. Мне надоело по десять раз писать даже просто несколько приятных слов, ничто не соответствовало моим ожиданиями. Поэтому я сдалась, решив заняться этим позже. Затем я провела ночь, бродя по своей комнате, составляя план по подкупу Габриэля. Я работала над ним несколько часов и нет никаких причины, по которым бы, это не удалось бы сделать, верно?

     Жозефина закончила расчесывать волосы и применила увлажняющий крем, чтобы  заставить их ярко сиять, в то время как Эбигейл наносила последний слой румян на мои немного впалые щеки.

     — Вы должны подумать о том, чтобы поесть, Мисс Мэри.

     — Я ела, Эбигейл.

     — Если позволите ...

     — Достаточно. — мой тон сухой. Я вздыхаю. Это прозвучало в точности, как моя мать. И я ненавижу ее. Я не хочу быть похожей на нее, походить на нее. — Извини меня, Эбигейл, но тебе не стоит волноваться, я ем достаточно. — она просто кивает, но я знаю, что она не верит ни единому слову.

     — Вы можете идти, я закончу сама. — обе женщины переглянулись, взвешивая минусы и плюсы моей просьбы. Я нескромно закатываю глаза, пересекаясь с их пристальными взглядами в зеркале, передо мной. Они быстро поняли, что я не в настроении и покинули меня, но перед этим склонили головы в знак подчинения. "Какое глупое правило", подумала я вслух.

     Я встаю после того, как они ушли и открываю большой шкаф, чтобы найти мое любимое платье; синее, которое доходит чуть выше моих колен. Рукава три-четверти, ткань тонкая, искусно вышитое, опытными руками. Оно не полностью покрывает мою спину, таким образом показывая,  некоторую часть моей кожи. Мать ненавидит это платье. Слишком рискованное, говорила она. Не достойное девушки моего ранга. Однажды она даже осмелилась применить выражение "платье проститутки", но меня не должно заботить ее мнение. Я люблю это платье и намереваюсь его надеть.

Осторожно надеваю его и восхищаюсь своим отражением в зеркале, длина которого идет от пола до потолка. Я позволяю рукам блуждать по мягкой ткани и улыбаюсь, думая об Эзекиле, моем лучшем друге. Он подарил мне его четыре года назад, если я не ошибаюсь. Эзекиль был частью тех, кого обычно называют Неприкасаемые; это значит – нижний класс иерархии. Он шил и продавал платья. Пока не был убит, за предположительно, ограбление богатой семьи в городе.

Когда я чувствую, как соленые слезы скатываются по моим щекам и случайно приземляются на грудь, я закрываю глаза и выдыхаю, сжимая руки в кулак, чтобы сдержать бурю эмоций. Я не могу плакать. Не сейчас. Эз не хотел бы видеть меня такой.

     — Я скучаю по тебе. — говорю шепотом, его лицо появляется в моей голове, прежде чем полностью испаряется. Я вытираю слезы под глазами.

     Хватаю пару туфель без каблуков и подношу к своим ногам, удерживая равновесие тем, что опираюсь рукой об стену. Я была готова на пол часа раньше перед судьбоносным моментом, поэтому решила повторить написание письма для моего солдата. Опускаю перо в чернила и позволяю ему нависнуть над листом на пару секунд, подбирая правильные слова, которые можно использовать.

'Мистер Гарри Стайлс

Меня зовут Мэри Найтс. Мне двадцать два года и я живу в Лондоне. Я отныне ваш помощник и надеюсь Вы не против меня потому'

Я рычу, неудовлетворенная и рву лист на три части. Я не могу это сделать. Я просто не знаю, что заставляет меня каждый раз, когда я пытаюсь. Это не должно быть так сложно, верно?

Я сдаюсь в очередной раз. Мой разум слишком занят, повторяя каждый шаг моего плана. Габриэль, несмотря на мою волю, единственный, о ком я могу думать. Не в том смысле, что я скучаю по нему, отнюдь не так, а то, что я хочу, отправить его домой, хочу, чтобы этот чертов завтрак уже прошел и хочу, чтобы он пошел просить мою мать расторгнуть контракт, связавший нас.

Неспособная написать это проклятое письмо, я решаю сдаться, снова. Вместо этого я встаю и иду, ложусь на свою кровать, позволяя глазам блуждать на беловатом потолке.

Не понимаю, что минуты летят со скорость света и уже, кто-то стучит в мою дверь. Наверное Аннабет, одна из наших горничных. Я вздыхаю, проводя рукой по волосам, встаю и тяну юбку моего платья вниз, чтобы сгладить его и открываю дверь. Однако, это не Аннабет стоит за ней, а Габриэль. Я нахмурилась, удивленная его присутствием. На нем были черные брюки и белая рубашка со всеми растегнутыми пуговицами, которая открывала вид на его грудь и живот. Его черные волосы растрепаны, а глаза сузились, как будто он вел бой против себя, стараясь держать их открытыми, но меня шокирует то, что он босый.

     — Что ты здесь делаешь? — спросила я, сжимая левой рукой дверь, чтобы не пустить его. — Это моя комната, ты не должен быть здесь. — небольшая ухмылка появляется на его губах.

     — Я знаю.

     — Уходи.

     — Почему? — он по-ребячески надулся.

     — Ты пьян. — огрызнулась я, затем взяла на себя инициативу закрыть дверь, но в последний момент он помещает ногу, чтобы остановить меня и толкает дверь рукой с удивительной силой.

     — Нет. — говорит он и делает шаг назад, когда полностью входит в мою комнату, бросив быстрый взгляд вокруг, подробно изучил ее. Затем его взор перешел на меня, смотря сверху вниз на мое тело, глазея. — Это платье очень сексуальное, но синие, фу.

Я сжимаю кулаки, гнев поднимается, как стрела в поддых. Что он о себе возомнил? Почти десять часов, а он напился, пришел сюда и вдобавок ко всему, критикует платье моего лучшего друга! Я не могу позволить этому случиться. Моя рука поднимается в воздух и яростно оказывается напротив его щеки, его лицо поворачивается направо из-за силы моего удара. Он медленно возвращает голову обратно ко мне, массируя челюсть рукой; тут же жалею о своей смелости, когда встречаю его глаза, темные от гнева.

     — Ты действительно ударила меня? — его вопрос риторический, знаю. Я посмотрела вниз и пробормотала слабое оправдание, но для него это было недостаточно. Он подходит ко мне, грубо хватая подбородок своими пальцами и поднимает мое лицо вверх, чтобы посмотреть в глаза, которые отражают сильный страх. Это его не волнует. Теплое, алкогольное дыхание напротив моей кожи, запах проникает в мои ноздри против моей воли. Мне хочется блевать.

     — Ты не должна была, детка. - хватка вокруг моего подбородка усиливается и я стону от боли, пытаясь избавиться от нее, схватив его за запястье своей рукой. Напрасно. Вместо этого, он толкает меня к стене и резкая боль распространяется в спине. Он свободно заключает мои запястья в свои ладони и поднимает мои руки над головой. Его губы находятся в опасной близости к моим.

Пелена слез застелила глаза. Мое дыхание становится быстрым и прерывистым. Сказать, что я напугана, было бы преуменьшением.

Он не говорит, не двигается. Его глаза смотрят прямо сквозь меня. Но вдруг, его губы с силой обрушиваются на мои. Сразу же, я стараюсь возразить, но он легко удерживает меня у стены. Одна из его рук ласкает мое право бедро под тканью моего платья, в то время как его толстые губы двигаются напротив моих. Его поцелуй никоим образом не мягкий. Я могу чувствовать алкоголь в его дыхании. Он противен мне. Когда я чувствую, что его язык поглаживает мою нижнюю губу, чтобы ворваться в мой рот, слезы начинают бесконечно литься из моих глаз. Некоторый крен был напротив наших губ и я поняла, что Габриэль чувствует это. Он резко отстраняется от меня.

     — Почему ты плачешь? — осмеливается спросить он и я пользуюсь этим моментом невнимания, чтобы оттолкнуть его со всей силой, что у меня осталась. Я сразу же бегу, чтобы скрыться позади кровати в середине комнаты, чтобы держать больше расстояния между нами. Слезы продолжают течь, руки трясутся, все мое тело дрожит. Я могу все еще ощущать призрак его рта напротив моего.

Когда он делает шаг вперед, я ору. — Не подходи ко мне!

Он нервно проводит рукой по волосам и вздыхает. — Почему ты плачешь?

     — П-почему? Ты издеваешься? — кричу я. — Ты мне отвратителен! Не подходи ко мне, убирайся!

     — Мэри, я ...

     — Убирайся! — на этот раз кричу я громко, мой голос дрожит от гнева, дверь открывается, показывая Аннабет, чье внимание привлекли крики.

Ее зеленые глаза видят сцену перед собой: пьяный Габриэль и меня, в беспорядочном рыдании. Она быстро поняла, что происходит и сделала шаг вперед, беря на себя больше полномочий.

     — Сэр, пожалуйста, уходите. — ее голос был мягок, наверное, потому что она боялась быть наказанной за то, что повысила тон.

Во-первых, Габриэль не реагирует. Он просто смотрит, потом небольшая улыбка появляется на его губах и он смеется. Коварный смех. Его голова падает обратно на плечи и он продолжает смеяться, но звук не мелодичный. Дьявольский. Мурашки пробегаются по коже моей руки и позвоночника.

Вдруг, молодой испанец становится снова серьезным, он вынимает пистолет из ниоткуда и целится прямо между глаз Аннабет, которые расширяются в ужасе. Прямо сейчас, мое тело парализовалось на месте, но я стараюсь двигаться вперед. Это невозможно. Я вижу, как губы Габриэля двигаются, но не могу услышать то, что он говорит. Потом пуля покидает ствол орудия и летит по воздуху, проходя сквозь череп прямо между глаз горничной. Она падает замертво и я кричу, в то время как Габриэль смотрит на меня лукаво, его смех, громкий и страшный и дьвольский.

     — Мисс Мэри, проснитесь!

     Мои глаза открываются и я сажусь, взволнованная, дрожащая. Капли пота на моем лоб. Мне так жарко. Мурашки бегут по моему тело, в то время, как глаза быстро сканируют помещение, я паникую. Я в своей спальне, на своей кровати и Аннабет стоит на краю, хмурясь с беспокойством. Это был только сон.

     — Вам приснилось, Мисс.

     — Это было ужасно. — шепчу, проводя рукой по волосам. Они влажные в моей линии волос из-за пота.

     — Вы в порядке?

     — Да. — я вздыхаю. — Я в порядке ... думаю.

     — Вы расскажите мне, что случилось? — просит Аннабет, одной рукой опираясь на мое плечо. Я взглянул на нее и она быстро убрала ее, неловко. Я вздохнула. Аннабет только семнадцать. Она очень молода, слишком молода, но моя мать предпочитает нанимать горничных моложе двадцати пяти лет. Они более динамичные, по ее словам, но есть исключения, как Жозефина и Эбигейл, кто старше сорока пяти.

     — Ты можешь прикасаться ко мне, ты знаешь, Аннабет. Кроме того, я могу называть тебя Анна? — она тихо кивает, застенчиво улыбаясь. Я улыбаюсь ей в ответ. — Садись, Анна.

     — Я не знаю, хорошая ли это идея, Мисс.

     — Но, я прошу тебя, как друг друга.

— Ваша мать не позволит. Мне жаль.

Я сжимаю челюсть, как только слышу ее слова. Она боится моей матери. Это то, чего она хочет. Она не пугает меня.

— Ты умеешь хранить секреты?

—Да, Мисс.

— Хорошо. Никому не говори. Моя мать сойдет с ума, а ты бы не хотела этого, не так ли? — она качает головой, страх сковал ее.

Я киваю без какого-либо смысла и встаю с кровати. Подхожу к столу и беру лист, скрытый под грудой книг. Возвращаюсь к Аннабет и протягиваю его ей; она берет лист, хмурясь. Ее зеленые глаза пробегаются по некоторым строкам.

— Я не понимаю.

— Ты же знаешь, что мы на войне, верно.

— Да.

— Ну, некоторые солдаты не имеют семьи, которая бы поддерживала их, чтобы они не впадали в отчаяние, некоторые женщины ответственны за ведение, письменных отношений с ними. Я поручена солдату по имени Гарри Стайлс.

Поскольку я говорю, девушка слушает, глотая мое каждое слово тщательно. Когда я заканчиваю, ее брови хмурятся снова.

— Но ваша мать не одобрит этого, вы ведь помолвлены.

Я пожала плечами. — Не имеет значения.

— Простите, но я не могу держать это в тайне, если Мэм узнает об этом, то она уволит меня, сразу же.

— Анна, я обещаю тебе, что моя мать ничего не узнает. Ты должна поверить мне. Гарри нужна помощь. Все, что мне нужно, это написать ему.

Она, кажется, смущается. Она должна молчать любой ценой. — Хорошо. Я не скажу.

— Спасибо, Анна, правда.

— У вас написано первое письмо?

— Нет. — вздохнула я. — Не знаю, ничто не вдохновляет меня.

— Может я смогу помочь ...

— Это было бы мило с твоей стороны, но между тем, я должна найти испанца.

— Вы имеете ввиду Сэра Де лос Риоса?

— Сэра? Ты имела в виду, мальчишку?

Мы рассмеялись, не в силах остановиться.

»»»———     ———«««

Я медленно спускаюсь по лестнице, стараясь, как можно больше тратить на это время. Чувствую, как появляется нервозность и у меня есть только одно желание: сказать побыстрее, но даже если бы я хотела то, не смогла бы остановить истерику. Эта вещь вышла из-под контроля, как и моя мать.

Я хожу по залам, осматривая своими глазами все стены и я прибыла к большой двери, ведущей наружу. Мне стало тяжело дышать. Завтрак занимает место в саду роз. Как романтично. Мать продумала все. Наконец, я открываю дверь и выхожу. Я иду к восточной стороне и через несколько секунд, вижу Габриела. Я уже сидела, попивая чашку какого-то напитка. Слишком поздно, чтобы повернуть назад. Его темные глаза пали на меня и он ставит чашку на стол, ухмылка сформировалась на его розовых губах. Я уже хочу задушить его.

— Здравствуй. — пробормотала я, останавливаясь рядом со своим стулом.

— Привет. — отвечает он небрежно, не лишая себя пялиться на меня сверху и вниз. Я закатываю глаза, не заботясь о том, что буду замеченной. На нем черные джинсы и обтягивающая белая футболка. Мне потребовалось время, чтобы надеть платье. — Садись. Если хочешь остаться.

— Ты мне не нужен, чтобы пригласить меня присесть, это – мой дом.

— Я задет. — говорит он и я широко ухмыляюсь на его замечание, садясь.

— Я знала, что ты не джентльмен.

— И что это значит? — спрашивает он в очередной раз, поднося чашку с чаем ко рту, чтобы смочить губы.

— Ничего.

— Конечно да.

— Мы можем притвориться, что все хорошо и закончить этот дурацкий завтрак? — я дала ему знак посмотреть направо, где стоит моя мать в двадцати ярдов, считая, что смогла скрыться. Я сразу заметила ее. Опять она здесь, чтобы убедиться в том, что я не разрушила ее план. Ну извини, мама, я планирую сделать именно так.

— Это платье сексуальное, но синие. — восклицает Габриэль, посмотрев в направление моей матери. Мои мышцы заморозились, как только эти слова покидают его рот. Мой мозг решает вспомнить сон, как будто я нуждаюсь в нем прямо сейчас.

— Синий – мой любимый цвет. — заявляю я, смотря прямо на него, пытаясь разозлить. Первый шаг моего плана.

— Ты разочаровываешь меня.

— Хм, если я правильно помню то, твой любимый цвет коричневый.

— Точно.

— Почему?

— Почему синий твой любимый цвет?

— Потому что небо синее, а небо – это свобода. И на этот цвет просто приятно смотреть. Мы не можем сказать тоже самое про коричневый. Это как сказать, что ты любишь смотреть на экскременты.

В то время, пока я это говорю, замечаю, что его пальцы дрожат вокруг чашки. Я считаю, что первый шаг был успешным. Знала, что это будет легко.

— Поэтому твои глаза дерьмо, если я подведу итог. — моя челюсть отвисает и я не могу найти слов, чтобы ответ. Я не ожидала такого. Его слова были сырыми и сухими.

— Я задета. — промямлила я. Он с гордостью улыбнулся себе.

Странная тишина повисла между нами. Я подробно посмотрела на то, что было тщательно расставленно на столе. Круассаны, шоколадные круассаны, баночки, фруктовый сок, кофе, фруктовые салаты, булочки с черникой, бекон и яйца. Все выглядит вкусным, но я не голодна. Думаю вернемся к тому, что Эбигейл сказала мне этим утром, Вы должны подумать о том, чтобы поесть, Мисс Мэри. Вздохнув, я выбираю круассан и мои глаза расширяются от его размера. Как, черт возьми, я собираюсь проглотить все это?

— Где вы остановились, ты и твои родители? — спрашиваю я для разговора.

— В Bonfort отеле.

— Тебе там нравится?

— Там хорошо.

— Ладно. Надеюсь, они хорошие, я слышала они ...

— Чего ты хочешь? — Габриэль внезапно прервал меня, его темные глаза смотрели в мои. Запугал, я чувствую, как краска подступает к моим щекам. Соберись, Мэри, придерживайся плана.

— Я просто пытаюсь завязать разговор.

— Просто заткнись, ладно?

— На самом деле, нет. Я хочу поговорить о контракте.

— Что ты хочешь знать об этом?

— Моя мать лгала и я хотела, чтобы ты был в курсе правды. Таким образом, ты не  будешь обманут. — он сразу же опустил ложку, которую держал и поставил локти на стол, упираясь одной рукой на другую. Он наклоняется вперед и подзывает меня, внимательно слушая. Я проглотила комок в горле и выдохнула. Просто сделай это, думала я про себя. — Я не девственница.

Парень смотрит на меня несколько секунд, невозмутимо и вдруг он разражается смехом. Я хмурюсь, удивленная его реакцией. Почему он смеется?

— Ты-ты не девственница? — ему удается сказать сквозь смех, который динамично заставляет дрожать грудную клетку.

— Нет. — отвечаю я, стараясь сохранить хладнокровие. Чувствую, что мои щеки в очередной раз краснеют.

— Прости, за то, что я смеюсь. Просто ... Ты лжешь.

— Нет.

— Мэри, Мэри. Я знаю, ты лжешь.

— Зачем мне лгать?

— Тогда, как его зовут?

— Га...Гарри. Гарри Стайлс.