— Продолжайте бежать. Бегите, не оглядывайтесь! — кричит мама, пока её руки находятся на моих мокрых щеках. Голубые глаза наполнены слезами, а тонкие пальцы дрожат около моей белой кожи. Её кудрявые волосы развиваются на ветру во всех направлениях, некоторые локоны падают на лицо, а другие задевают меня. Близость лица заставляет меня почувствовать теплоту её дыхания. Медленно, её медовый аромат проникает в мои ноздри, безотзывно напоминающий мне о спокойной среде, когда мы часами наблюдали за пчёлами.

     — Ты слышишь меня, Гарри, продолжай бежать и не оглядывайся. — звук её голоса выводит меня из моей мимолётной мечты: обратно в реальность. Я киваю, не в силах говорить. Затем её губы находят мой лоб и остаются там, что кажется вечностью. Мы должны всегда быть вместе. Она обещала. Однако я не обвиняю её, я знал, что обещание будет нарушено. Разорвано правительством. Сломано войной.

     — Я люблю тебя. — шепчет мне на ухо, оставляя последний поцелуй в щёку, крепко обнимая меня. — Теперь иди.

     Она встает и толкает меня к туннелю, так как десятки других людей также пытаются избежать бомбёжки, разрушая всё на своем пути. Недалеко от нас, я замечаю девушку, чья мать держит её за руку; ребенок дрожит. Она не единственная, кто здесь боится. Я обращаю внимание на свою собственную маму, когда она трясет меня за плечи.

     — Давай, иди! — кричит она.

     Она снова подталкивает меня и рядом взрывается бомба в нескольких сотнях от здания, убивая людей. Толстый пылевой туман поднимается в воздух, раздражая глаза. Я всё ещё держу их открытыми, не желая упускать из виду маму. Рана на её лбу позволяет крови течь по ее мягкой коже. Крики доносятся до ушей, поэтому я закрываю их своими раненными руками.

Хаос становится беспощадным, люди бегут во всех направлениях, толкая друг друга, не замечая. Но им все равно. Они хотят выжить. Я бегу с одной стороны, а затем с другой, но больше не могу увидеть свою маму, которая исчезла в толпе.

     — Мама! — кричу я поверх своих легких, но ответа не получаю.

      — Двигайся, мальчик! Не оставайся здесь, малыш! Беги!

Они кричат.

Взрыв.

Они бегут.

Взрыв.

Кто-то падает на землю.

Больше криков.

Кровь.

     Я охвачен волной людей, бегущих к туннелю. Ребенок кричит в объятиях отца. Бабушка не знает, что делать. Девочка плачет, одна. Где ее родители?

     Мой инстинкт врывается. Мне трудно добраться до нее, но я вижу, как она смотрит на меня. Её глаза отражают ужас, и я готов поспорить, что мои тоже. Не говоря ни слова, я хватаю ее маленькую руку, крепко сжимая. То, что должно быть успокаивающей улыбкой, превращается в гримасу. Как я мог улыбаться в такой ситуации?

     Мы продолжили бежать. Как только мы добрались до входа в туннель, мы вынуждены бежать прямо. Толпа вокруг нас мешает остановиться. Я хотел взглянуть в последний раз, чтобы увидеть, позади ли мама. Но голос в моем мозгу говорит мне, что уже слишком поздно. Теперь в тринадцать лет я должен заботиться о семилетней девочке. Мы оба сироты. Из-за войны.

     Мы работаем часами. Никто не осмеливается говорить. Мы все знаем, что смерть скрывается за углом. Все боятся смерти. Взрыв над нашими головами постоянно напоминает нам, что мы не в безопасности. На самом деле мы никогда и не были.

     Факелы, предоставленные группой мужчин на входе в туннель, являются единственным источником света во время нашего бегства. Обувь на земле является частью единственного слышимого шума, кроме бомб, встряхивающих туннель каждый раз, когда они взрываются.

     Мою голову будто ударяют, останавливая меня. Я делаю два шага назад и мои глаза падают на очень высокого парня. Подношу руку к носу и чувствую невыносимую боль, которая заставляет меня съеживаться. Я поворачиваю голову и понимаю, что все перестали работать. Что происходит?

     — Что происходит? —  кричит кто-то.

     — Чёрт возьми, что это? — кричит кто-то ещё.

     — Мы должны продолжать работать!

     Вскоре, шум в туннеле переходит в страшный рёв. Я чувствую давление на правую руку и мои глаза инстинктивно смотрят вниз, замечая пальцы, обернутые вокруг неё. Я нахмурился и перевёл взгляд, чтобы увидеть девочку, которая глядела на меня. Я забыл о ней.

     — Ты в порядке? — спрашиваю её, и она кивает головой. — Я, кстати, Гарри. Как тебя зовут?

     — Лэйси.

     — У тебя прекрасное имя, Лэйси.

     — Спасибо, — шепчет она, теперь её серые глаза смотрят вперёд. — Почему мы не двигаемся?

     — Хотел бы я знать ...

ВЗРЫВ!

     Всё вдруг начинает качаться вокруг нас, затем сверху грязь и камни начинают падать. Снова крики, а затем хаос. Мы толкаем всех. Мы бежим. Мы кричим. Мы раздавлены.

Я вижу, как люди падают.

Я вижу, как люди топчут друг друга.

     Бегу ради своей жизни. Я спотыкаюсь об собственные ноги и падаю на твердую землю, в результате чего близкие люди, в том числе и Лэйси, тоже падают. Стон боли ускользает с моих губ, когда я кладу руки на землю, чтобы встать. Оглядываюсь, и когда я вижу светлые волосы Лэйси, я протягиваю руку, чтобы помочь ей встать, но когда я собираюсь схватить её за руку, набегает новая волна людей. Невозможно, я не могу выйти из этого круга.

     — Гарри! — её маленький голос, наполненный болью и страхом, доходит до моих ушей, разрывая сердце. — Пожалуйста!

     — Лэйси! — я пытаюсь оттолкнуть людей, блокирующих путь, но нечего не выходит. — Пропустите меня! Пропустите меня, идиоты!

     — Ты не можешь вернуться назад, слишком поздно! — кричит на меня человек, который бежит с моей стороны. На несколько секунд наши глаза остаются неподвижными, прежде чем я качаю головой. Я не оставлю Лэйси, но мужчина хватает мою руку, заставляя меня двигаться.

     — Отпустите меня!

     — Нет, ты не можешь вернуться, уже слишком поздно.

     Я бросил взгляд назад, и, может быть, мне не стоило этого делать. Большой камень упал именно туда, где я был несколько мгновений назад, разбившись на две части. Лэйси мертва. Мертва!

     Я чувствую, как мой живот скручивается, и мое сердце тонет при мысли о маленькой девочке, раздавленной камнем. Я хочу рвать, я не могу. Я не могу бежать. но у меня нет никаких оснований для того, чтобы сражаться. Умерла Мама. Умер отец. Умерла Джемма. Умерла Лэйси.

     Я внезапно выпрыгнул вперед, раздавая еду прошлой ночи. Один человек останавливается, в то время как остальная часть группы продолжает работать. Куда они все-таки идут? Мы застряли в туннеле. Нет входа, нет выхода. Мы все обречены.

     — Ты в порядке, малыш?

     — Да.

     — Давай, нужно догнать группу.

     В чем смысл? Нет выхода. Я устал бежать. Я скорее умру. — Позволь мне уйти.

     — Сколько тебе лет, малыш?

     — Тринадцать.

     — Разве ты не слишком молод, чтобы хотеть умереть?

     Я ничего не говорю. Есть ли возраст для смерти? Не верю. Я думаю, что для всех нас есть время, когда вам просто нужно принять смерть. Некоторые умирают в восемьдесят пять, другие - в шесть. Мы не выбираем, когда умереть, смерть выбирает нас. И я верю, что смерть выберет меня так, как она выбрала моих родителей и мою сестру.

     — Давай, пошли.

»»»———     ———«««

     Через некоторое время я могу определить небольшую группу выживших, которых мы останавливаем. Перед тем, как отступить, потолок рушится на нас, поэтому мы бежим прямо в главный коридор. Но теперь наша группа сократилась, поэтому мы неоднократно по очереди шли по узкой дороге, где сотни людей не могли пройти.

     Перед нами стоит железная лестница. Он поднимается очень высоко, вероятно, на поверхность. Подождите, значит ли это, что мы выйдем отсюда? Несмотря на это, мой мозг приказывает мне не радоваться, мое сердце рассказывает совершенно другую историю. Я чувствую себя взволнованно, мы наконец, выйдем отсюда. Я просто надеюсь, что там не минное поле или поле трупов. 

     — Хорошо, люди слушайте! — человек лет сорока кричит так, что его голос слышит каждый из нас. — Мы взбираемся по этой лестнице группами по пять человек. Давайте, сгруппируйтесь. Сначала пойдём мы, чтобы убедиться, что этот проход безопасен. Один из нас отправит вам знак. Я хочу, чтобы вы вели себя, как можно спокойнее, в любой ситуации. В противном случае, мы мертвы, поняли?

     — ДА! — мы все отвечаем вместе, образуя мощный и уверенный голос. Я не уверен, что мы сможем. Да и не только я. Согласно лицам моих товарищей, они тоже. Но это не имеет значения, если мы поддерживаем друг друга. Страх не контролирует нас.

     Мы ждём. Некоторые сидят. Другие предпочитают стоять, прислонившись к стене. Все лишь разговаривают шепотом, никто не смеет говорить действительно громко. Я встаю и отхожу в сторону, чтобы отвлечься от группы и побыть в одиночестве. Я блокирую шум, прижимая руки к ушам, затем кладу голову на колени. Боль в носу сохраняется, но я не замечаю. Мне все равно. Есть и другие важные вещи.

     Я одинок в мире. Каждый, кого я когда-либо любил, мертв. Это все из-за богатых, я ненавижу их всех. Нет нормальных. Все лицемеры. Они должны быть мертвы, а не моя семьей. Не Лэйси. Не все эти сотни людей. Богатые заплатят за то, что они сделали. Это обещание. Я буду мстить даже мертвым, так или иначе. Это неправильно, если я чувствую ненависть? Если есть убийственно желание? Мне всего тринадцать, но я гораздо умнее, чем эти ублюдки. Ублюдки!

— Малыш, пора идти. — замечаю ботинки человека, поэтому я выпрямляюсь, чтобы встретить его взгляд.

— Значит, это безопасно?

— Да. — он кивнул и протянул руку. Я схватил ее, и он отступил, чтобы помочь мне.

     Мы присоединяемся к другим. Я замечаю, что в каждой группе по пять человек, по просьбе другого парня, чье имя я игнорирую. Я не знаю никаких имен. Это незнакомые люди. Должен ли я доверять незнакомцам? Возможно, нет, но я одинок, я не выживу. Мы встречаемся с тремя людьми: двумя женщинами и одним мужчиной. Одна женщина дарит улыбку, печальную улыбку. Стараюсь улыбнуться, но я терплю неудачу.
Черт, Гарри, ты не можешь даже улыбаться.

     Быстрее, чем я думал, приходит очередь моей группы, чтобы подняться по лестнице. Сначала поднимаются женщины, затем моя очередь. Я хватаю край; холодный металл, но это даже лучше. Затем я ставлю ноги, убедившись, что не упаду. И я поднимаюсь. Не быстро, чтобы не быть близко к женщинам, не слишком медленно, чтобы не задерживать других. По мере того, как я поднимаюсь, воздух становится прохладнее. Я чувствую, что меня не было целую вечность, когда на самом деле это всего лишь несколько очень долгих часов.

     Мои глаза мельком видят выход и инстинктивно, я поднимаюсь быстрее. И вот, наконец чувствую воздух. Я прохожусь пальцами по прохладной траве и улыбаюсь. Поднимаю свое тело и опускаюсь на землю рядом с дырой. Сейчас ночь. Есть звёзды. Все так тихо. Странно. Это успокаивает. Слушая крики или другие звуки, постоянно, да, я не хочу этого. Но это может повториться, я не должен надеяться.

     — У нас нет времени на отдых, малыш, нам нужно идти.

     — Тихо.

     — Да.

     — Разве ты не находишь это странным?

     — Я не знаю, нам нужно идти.

     — Я даже не знаю твоего имени.

     — Рик.

     — Я - Гарри.

     — Я знаю.

     — Как?

     — Нужно идти.

     Я нахмурился. Как он узнал мое имя? О, верно, Лэйси произносила его раньше, прежде чем она ...

     Вот как он узнал. Я глуп.

     Когда я не двигаюсь, Рик вздыхает и проводит рукой по грязным тёмным волосам. — Девочка.

     — Что?

     — Девочка сказала твоё имя.

     — М-м. — подумал я.

     — Ладно, теперь нам нужно выдвигаться.

     Я больше не могу бежать. Я устал. Но что, если я не убегу? Я умру? Знаю, что сказал, что хочу умереть, но это было до того, как мы сделали это. Теперь я просто ... Просто не знаю. Моя мама, мой папа, Джемма, они бы хотели, чтобы я выжил. Мне нужно выжить для них.

     Я — последний живой Стайлс.