Знает что самое ужасное в врачах и больницах? Не тошнотворный запах, не их грозный оскал. Самое ужасное - это когда тебя просят присесть и со всей жалость и чуточкой безразличие говорят, что ты болен. Не просто подхватил ангину, воспаление легких, с той форточки тебе надула рак.

Я помню как заплакала. Не веря собственным ушам. Кричала, что этого не может быть. Но все еще как могло быть.

И под вопросом:

- Доктор, а сколько мне осталось, - ответ был слишком честным.

Никто не знал точно, проживу ли я еще месяц. Вот так просто, всего месяц.

Когда тебе всего двадцать два и будущие помахала тебе ручкой, хочется скорее ускорить процесс прощания.

И если бы я так сильно не тянулась к Чанелю, то непременно бросилась под любые колеса, спрыгнула с первой бы высотки. Но когда ты знаешь, что дома тебя ждет он. Как всегда в своих серых штанах и в домашней футболке, которую ты так любила снимать, растягивать и тянуть в порывах страсти, ты понимаешь, что не сможешь сломать его жизнь еще больше.

Но ведь - это приговор подписанный мне врачами. И впервые, идя с больницы я начинаю чувствовать все. Весь этот ненавистный город. Чувствовать, как солнце жжёт кожу. Ощущать другие запахи, видеть ту жизнь, которую завтра ты уже не увидишь. Ты пьешь воду и ее вкус становится другим.

Когда ты болен, когда ты медленно, но размеренно шагрень к могиле, ты начинаешь трактовать все по-другому. Ты смакуешь все, каждый новый час. Каждая секунда уже та незаменимая роскошь какой не будет больше.

Ты становишься заложником своего горя. Но в тоже время, свежим взглядом смотришь на привычные вещи.

По приходу домой я как и всегда разложили вещи по местам и увидев спящего в зале Чанеля, невольно всплакнула. Он словно ребенок, спит в непроизвольной позе. Позе вечно спящего Чанеля. Я не смогу бросить его, хоть и должна.

И смотря на него сейчас я осознала, что очень хорошо знаю его. То как он дышит во сне, морщит нос и даже то как он подгибает ноги, вечно скидывая одеяла. И с этим знанием становится тяжелее все бросить.

Отыскав в комнате листок и ручку, я наспех пишу ему записку, а потом я спрячу ее там, где он не сразу найдет. Я хочу чтоб он ненавидел меня, чтоб проклинал. Только так Чанель начнет жизнь заново и пусть не со мной, но начнет ее.

"Прости, что так и не смогла признаться, что умираю. Что в один момент моя жизнь закончится, а ты будешь тем балластом, что унесет меня на самое дно и потонет в той пучине вместе со мной.

Ты был тем, кто разглядел в девочке-ботанике ту, что умеет быть плохой, стоит лишь зажечь спичку. Нашу спичку и пойдут искры, так ведь ты всегда говорил? Я ушла, чтоб ты начал все заново, чтоб ты прожил ту жизнь о которой говорил мне во снах. Ты думал, что я сплю, но я все слышала. Семья, дети, все это будет, но не со мной. Ты итак смог сделать меня счастливой и поверь, я сейчас улыбаюсь, смотря как ты спишь. Ты стал чем-то незаменимым в моем механизме жизни и всегда останешься незаменимой деталью. Но я не могу оставаться. Я очень больна, той болезни, что не лечится.

Чанель, когда-нибудь ты ведь сможешь простить меня, верно? А если даже нет, я понимаю и люблю тебя слишком сильно, чтоб умереть на твоих руках в больничном халате и с бледным лицом. Поэтому давай не будем тонуть в той вязкости вмести и просто разорвет наш трос навсегда

Бонна".

Молча кладя листок я в последний раз провела рукой по такой родной щеке.

- Прости.

Мне нужно было его спрятать, я понимаю он выкинет все мои вещи и поэтому я решила спрятать там, куда он заглядывал редко. И этим местом оказалась верхняя полка на кухни.

Положив листок я выглянула в зал. Он все еще спал, тихо сопя во сне. Почему ты даже сейчас такой, как четыре года назад? Когда я влюбилась и забыла про все. Ты изменил меня в лучше сторону и сделал своей надолго и возможно с моей стороны навсегда.

Укрыв его одеялом, я хотела взять сумку и уйти, но Чанель перехватил мою руку прежде чем я убрала ее с пледа.

- Я не хотела будить тебя,- смахивая свободной рукой слезы, наспех обдумываю спасительную ложь.

- Не разбудила, - парень приложил свою руку к моей щеке. - Почему плачешь, что случилось?

- Ничего просто ты так мило спал, вспомнила пару хороших моментов, - медленно ударив себя по лбу невидимым молотком я поняла, что так просто теперь не уйти.

- Иди сюда, - он тянут меня на диван, но я всячески сопротивляюсь.

- Он слишком мал для нас двоих.

- Раньше не был, - и все же я ложусь рядом чувствуя как он обнимает меня. - Давай поспим так хотя бы чуть-чуть.

- Конечно, - сдерживая новую порцию слез, я лишь вдыхаю родной запах медленно погружаясь в тот мир воспоминаний, которые теперь приносят боль.

Чанель заснул слишком быстро, он уставал на работе и это стало нормой. Стоит ему встретится лицом с подушкой, как он спит до утра.

Взяв себя у руки я аккуратно вылезла из его объятьев и посмотрев в последний раз ушла.

Многие скажут, что я делаю неверный выбор. Но я не сомневаюсь, сто все делаю правильно.

Впервые идя по мостовой обдуваясь холодным ветром, я понимаю, что все делаю верно. Я бы не смогла спрыгнуть, наглотаться таблеток или еще чего хуже. Я всегда боялась одного - воды. Но только не теперь.

Я уверенно осмотрелась вокруг. Мне не хотелось, чтоб кто-то полез меня спасать. Тут я одна, а значит какой бы страх не рождался в моей голове, я хочу этого.

Не хочу умереть в больнице, глотая горстями таблетки и запивая ту боль, которая уже несколько месяцев не дает мне жить.

Два месяца я буквально жила в обнимку с туалетом. Каждый раз Чанель стоял за дверью и клялся, что снесет ее с петель, если я не открою. И я открывала, когда все содержимое моего желудка выходила наружу вмести с кровью.

Он не знал и лишь успокаивал меня в той ванной, пока я плакала от боли, которая проходила со временем. Засыпала в его объятьях и просыпаясь видела, как он сидит на кресле напротив кровати. Когда он не спал боясь, что меня снова будет тошнить.

Мы думали, что я беременна. Но я сразу поняла, что нет. Затем пришло молниеносное решение, что я отравилась рыбой, которую не так давно мы ела на отдыхе. Кажется ее тогда поймал Крис, я не уверена точно.

Но и тут я понимала, что это далеко не рыба. И решила провериться.

Рак желудка, который развивается быстрее и болезненнее. Это было полным приговором и концом.

Внутри я уже умерла, чего ждать пока обложка расклеиться. И я отпустила руки, просто отпустила их стоя за оградой отделяющий дорогу от прекрасного вида на реку и на город.

Примерно через месяц в газетах напишут, что полиция нашла труп молодой девушки. В ней Чанель опознает меня.

И впервые он напьётся и откроет тот ящик на кухне. Все ответы, которые он задавал себе сами упадут ему на голову.

Я хотела, чтоб он начал все заново, а вместо этого он будет ненавидеть себя за то, что был так слеп. Настолько, что не заметил,
как я ушла в тот день, как до этого болела и горстями глотая обезболивающие пока он не видел.

Убив себя я потянула его за собой. Мы все еще связаны тросом, который однажды лопнет и толкнет его в новую жизнь.

И это случится слишком скоро, я тебе обещаю, Чанель.

А пока он молча плачет, читая ту чертову записку и не выпив все же из бутылки с алкоголем, пускает ее в стену.

Мы пошли вмести к одному дну из которого он скоро выплывет, а я так и останусь там. Я останусь и в его воспоминаниях тоже.