9 марта, пятница

Восемьдесят три процента всех дней в году начинаются одинаково: звенит будильник.

Господа Стругацкие были чертовски правы. Уже полминуты этот мерзкий звон долбит мне по мозгам и ни на какие уговоры смилостивиться не поддаётся. И ведь нельзя отрицать, что я сама виновата: сегодня наполовину продолжение импровизированного «дня здоровья», то есть мне к третьему уроку, а я забыла вечером выключить будильник. В этом вся я.

Только с пятого раза всё-таки умудрилась попасть по кнопочке и с нечеловеческими стонами поднялась с кровати. Вчера до двух часов ночи делала чёртов реферат по истории, катись он колбаской!

Доползла до ванной и выдохнула. Так, дома никого, кроме меня, нет: Андрей, видимо, ушёл под утро, а вот почему нет мамы — загадка. Надеюсь, она хоть домой приходила, вся эта ситуация меня сильно расстраивает... Почему-то чувствую себя неблагодарной тварью.

На кухне меня ждала записка от мамы о том, что ей сегодня надо пораньше на работу и еда на обед в холодильнике. Значит, приходила. Я облегчённо улыбнулась. За что особенно люблю маму — как бы сильно ни злилась, она всё равно остается моей мамой.

***

— Вот, — я с громким хлопком опустила на учительский стол толстенную папку. А что? Уроков у нас с ним сегодня нет, так я зря, что ли, весь день таскала с собой это? Перемена не самое лучшее время для посещений, но от этих адских листов очень хочется поскорее избавиться.

Евгений Андреевич зачем-то покосился на закрытую дверь, затем на меня и в конце концов на моё творение.

— Что это?
— Как что? — я усмехнулась. — Реферат по «холодной войне». Вы мне задали в среду.
— А-а, — Бестужев взял его в руки и недоверчиво хмыкнул. — Скачала?

Я, кажется, чуть не задохнулась от возмущения.

— Да как вы!.. Я, между прочим, полночи на это потратила!
— Ладно-ладно, верю. У тебя из-за этого глаза красные?

Я застыла. Экий он наблюдательный. Вообще-то красные они из-за слёз, но ему об этом я говорить точно не собираюсь.

— Именно, — по лицу Бестужева я поняла, что врать я всё-таки не умею. Во всяком случае ему.
— Неприятный разговор с родителями?

Я со вздохом закрыла глаза. Ну почему он такой проницательный? Как вообще можно было об этом догадаться?! Ладно уж, теперь нет смысла продолжать городить околесицу.

— С мамой.
— И что? — мужчина отложил папку и, сцепив руки в замок, подался вперёд.
— Да ничего, — я отодвинула стул и уселась за первую парту, вплотную прилегающую к его столу. — Она... была немного обескуражена, но я смогла её уговорить. Брат ещё помог.
— У тебя есть брат? — Бестужев выглядел по-настоящему озадаченным.
— Вас это так удивляет? Да, есть. Старший. Он как-то узнал, что вы победитель олимпиад, и это подкупило маму. Она очень серьезно к ним относится, — учитель одобрительно хмыкнул. — Мне вообще кажется, что он знает о вас больше, чем... — я осеклась и замолчала. Зачем я вообще это сболтнула?!
— Чем ты? — мужчина насмешливо приподнял бровь. — Не волнуйся, узнаешь ещё.

Тут прозвенел звонок, и, громко постучавшись, в класс ввалился 11 «Б». Мы с Бестужевым одновременно повернули к ним головы, а они остановились, о чём-то тихо переговариваясь, но в общей шумихе из разнородных звуков их слов было не разобрать. О-оу, интересная ситуация. Валить надо. Я встала, подхватила портфель и, обойдя парту, направилась к выходу, но, проходя мимо учительского стола, внезапно почувствовала, как меня схватили за запястье. Я оглянулась на Евгения Андреевича с очень «говорящей» гримасой на лице. Что он творит?! Тут что-то еле слышно щёлкнуло, но я не обратила на это внимание.

— Зайдёшь после уроков.
— Конечно, Евгений Андреевич.

Я аккуратно высвободила свою руку и, не оборачиваясь, пошла к двери под озадаченные и подозрительные взгляды учеников. Вот чёрт!..

***

— Ну и?

Я страдальчески возвела глаза к потолку, перед тем как обернуться. Валя стояла возле кабинета алгебры, прислонясь к стене, в руке она сжимала телефон; взгляд её был абсолютно равнодушным. Так сказал бы тот, кто не знает Валю столько, сколько знаю я. Господи, почему сегодня все от меня чего-то хотят?!

— Что? — кажется, за последние два дня я произнесла это слово рекордное количество раз.
— Где ты была? — ну вот, только подозрительной Вали мне ещё не хватало.
— В туалете, — знаю, врать лучшей подруге плохо, но объяснять ей что-то сил у меня сейчас нет.
— Да? И что ты там делала, — признаться, этот вопрос поставил меня в тупик.
— Это туалет. Всё, что я там делаю, строго конфиденциально.
— Да неужели? — Валя поморщилась и, оттолкнувшись от стены ногой, подошла ко мне. — А вот твои «взаимоотношения» с Бестужевым уже не конфиденциальны.

Пока я огромными глазами смотрела на неё, Валя успела не глядя разблокировать телефон и протянуть его мне. На экране высветилась страничка нашего школьного «Подслушано» и верхний пост, сделанный пару минут назад.

«Походу, ребят, это правда. Они реально мутят.» Ниже немного смазанное фото, где историк держит меня за запястье.

Нет. Только не это...

Это какое-то издевательство! Что за стервятники?! И когда только успели?..

Я зажмурилась и снова открыла глаза, но телефон ожидаемо никуда не делся. Чёрт!

— Валь, послушай...
— Нет, это ты послушай, — Ланина впихнула мне в руку свой гаджет. — А ещё лучше посмотри, — она провела пальцем по экрану. — Давно сюда не заходила, да? Тут уже неделю активное обсуждение идёт и с сегодняшнего дня, скорее всего, выйдет на новый уровень. Знаешь, мне неважно, чем вы там с этим мужиком занимаетесь: историей или нет, можешь даже ничего не объяснять. Я просто устала от твоего вранья, — если честно, то не помню, чтобы когда-то ещё ей врала. Драматизирует, что ли?
— А пару дней назад ты переживала, что у нас с ним ничего не было...
— Я ещё раз повторяю: мне срать на это.
— Прости, слышишь! — я вернула ей телефон, и она, брезгливо поморщившись, быстро сунула его в карман. — Я... я не знаю, как всё объяснить...
— Неужели? Ты ж у нас будущий писатель!

Я выдохнула. Да, для полного счастья мне этого как раз и не хватало. Кажется, единственный, кто меня пока не осуждает или не предостерегает, это сам, чёрт бы его побрал, Бестужев. Зато он творит всякие глупости! Например, при всех хватает меня за руку и просит зайти после уроков.

— Я вообще-то тоже не в духе! Сейчас на меня вся школа агрится, а если учитывать, что в этой сраной группе сидит ещё и химичка, то у меня скоро будут очень «весёлые» дни! Так что, если не хочешь мне верить, пускай! Идите-ка вы все к лешему! — я сжала кулаки и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вошла в кабинет. Подумала немного и села к Коле Совалову. Хватит с меня криков, нервные клетки не вечные, и на Валины психи я не собираюсь их тратить.

***

На следующей перемене я всё-таки не удержалась и, зайдя в пустой женский туалет, села на подоконник, достала телефон и зашла в ставшую в одно мгновение самой нелюбимой школьную группу. И чуть было не присвистнула: около пятидесяти комментариев под «разоблачающим» меня постом.

...«Даже не скрываются»
«Сука»
«Шлюха»
«Огонь девка»
«Хоть что-то интересное!»
«Неудивительно»
«Да все и так знали, то же мне новость!»
«Если из-за этой курицы уволят историка, я ей тёмную за школой устрою!»
«Да будет срач!»
«Ну бля, а я надеялась...»
«Это Оболенская, что ли, из 11„А"? Нихера себе медалистка!»...

Да... Меня тут определённо любят. Самое интересное, что прошло-то всего полтора часа...

Дверь распахнулась, и в помещение зашли три фифочки из параллели. Они скользнули по мне взглядом и отвернулись, продолжая что-то обсуждать. Я выдохнула. Но, как оказалось, рано, потому что та, которая зашла позже всех, всё-таки меня узнала.

— Эй, это та девка! — ну, вашу Машу...
— Точно! Приветик, — ко мне подошла, видимо, главная и скривилась в мерзкой ухмылочке. — Так это ты бестужевская шлюшка?

Мне уже и прозвище придумали? Забавно. Я улыбнулась самой милой из своих улыбок.

— Она самая, ласточка моя. А ты чья шлюшка?

Девушка сжала губы и, судя по взгляду, серьёзно вознамерилась вцепиться мне в лицо нарощенными ногтями. И ведь вцепилась бы, если бы не заново открывшаяся дверь. О, а вот это мои «фифы». В кавычках, потому что я скорее назвала бы их заводилами, но учителя думают по-другому, считая, что они позорят наш класс.

— Да мать твою, у меня одного балла до четвёрки не хватило! Эта стерва могла бы и натянуть... — вошедшие остановились и с недоумением уставились на развернувшуюся картину. Она и впрямь была впечатляющая, потому что длиннонгтевое блондинистое «нечто» успело схватить меня за рубашку, и о её намерениях только идиот не догадался бы. Кира Лясова, самая «душа компании» нашего класса, и её «свита» — Катя Пустырёва, Маша Бубнова и Ксеня Начкина встали в рядок и, прищурившись, переводили взгляд с меня на «параллельных» чикуль.

— Что здесь происходит? — Кира взмахнула рукой и вопросительно приподняла бровь.
— Да так, — Лера, кажется, так зовут «активистку» 11-го «Б», не выпуская из руки мою бедную кофту из вискозы, которую я, между прочим, с таким трудом гладила, улыбнулась вновь прибывшим и, как она думала, новым компаньонкам в избиении Оболенской. Мне уже абсолютно без разницы. — Одну сучку наказать надо. Ты с нами?

Кира усмехнулась и под пристальные взгляды всех шестерых девчонок и мой удивлённый медленно подошла ближе к нам и облокотилась о стену, как чуть ранее Валя. Всё это начинает меня напрягать. Она приподняла уголок рта и окинула нас насмешливым взглядом, на секунду задержавшись на мне. Странно, но злобы, которую я вижу во взгляде своих оппоненток, в её взгляде я не заметила.

— Наказывать я люблю, да, — Б-эшки ухмыльнулись, торжествующе покосившись на меня. — Только за что?
— Как за что? — Лера скорчила лицо. — Она мутит с нашим историком!

Тут Кира оттолкнулась от стены (у меня дежавю) и подошла к Лере почти вплотную.

— А какая тебе разница, с кем она мутит? Ты ей что, мамочка? Или, может, историку своему? — её губы искривились в презрительном оскале. — Или, может, тебе завидно, а? Не твоё шкурье дело!

Кира прищурилась и ослепительно улыбнулась вмиг растерявшей весь боевой настрой Лере. Я тоже слегка... опешила... Защиты от неё я не ожидала. Как и предъявы от Вали. Что-то сегодня все мои установки рушатся... Лера быстро взяла себя в руки и, фыркнув, выпустила меня из когтистой хватки, отчего я облегчённо выдохнула. Она развернулась к Кире.

— Кого ты шкурой назвала?
— А кого ещё здесь, кроме тебя, можно назвать шкурой? А, стой-ка, вот же ещё две твои шестёрки, точно, совсем про них забыла.
— Ты чё, совсем плохая, да? Ты на кого кидаешься?! Здесь, блять, сидит бестужевская подстилка, а ты со мной собачишься?!
— Слышь! — Кира с неожиданной силой, похоже, прямо пропорциональной растущей злости, припечатала к стенке рядом со мной Леру, чьи подружки сразу же с визгом вжались в дверь туалета, а через пару секунд вообще выбежали из уборной, по пути отхватив от Маши с Ксеней отборных «лещей». — Подстилку сейчас я из тебя сделаю, если ты свою размалёванную пасть не заткнёшь. Ещё хоть что-нибудь где-нибудь про Аньку вякнешь, я тебе твоими же ногтями глаза выцарапаю, усекла?

Лера стояла обескураженная, не в силах сказать ни слова. Вот как значит, на словах-то они обе «лидеры», а как до дела доходит, блондиночка сдувается... Кажется, чей-то авторитет стремительно падает. Я смотрела на Лясову даже не так, будто вижу впервые, а как на какого-нибудь Хью Джекмана, волей случая забредшего в наше чудесное учебное заведение. В женский туалет. Впрочем, она сейчас выглядела даже круче.

Лера злобно скрипнула зубами и что-то прошипела. Кира усмехнулась, отошла от неё, и та, не теряя времени, поспешила ретироваться вслед за подругами. Лясова встала на её место, достала сигарету, прикурила и с наслаждением затянулась, прикрыв глаза, обрамлённые густыми сильно накрашенными ресницами. Потом резко повернула ко мне голову и посмотрела, как на последнюю дуру.

— Ты чего ей оскорблять себя даёшь, Оболенская? Она бы тебе морду исполосовала.
— Не исполосовала же.
— Ага, потому что я пришла. Будешь? — она протянула мне сигарету. На мгновение даже промелькнула мысль согласиться, но я покачала головой, отгоняя её. Кира приняла это за отказ. — Как хочешь.

Я слезла с подоконника и повернулась к однокласснице.

— Слушай... Спасибо. Действительно неизвестно, как бы всё обернулось... Я, если честно, не думала, что вы мне поможете.
— Да ты чё! — Кира выдохнула дым в сторону и передала «никотинку» Кате. — Ты же в нашем коллективе. Мы за своих горой. Только ты это... Постарайся больше так не палиться, — я непонимающе нахмурилась.
— Ну, в смысле, вы с историком, — Катя выпустила колечко дыма и, передала «сигарету мира» следующему, повернувшись ко мне. — Палево же страшное. Ещё и при Б-эшках. Обжимайтесь где-нибудь за пределами школы...
— Нет-нет, стойте! Мы с ним... Мы не встречаемся!

Девочки на секунду замерли, удивлённо приподняв брови.

— То есть как «не встречаетесь»?
— То и есть.
— А чё за фотка в Подслушке?
— Ну, я ж историю одна из параллели сдаю. Вот сегодня зашла реферат ему сдать, там нас Б-эшки и застали. А насчёт того, что он меня за руку схватил — я сама удивилась. Он просто сказал ещё после уроков зайти, — я отвернулась, якобы, чтобы убрать телефон в рюкзак, а на самом деле, потому что не хотелось врать им в лицо. — Наверное, что-нибудь на выходные задаст.

На несколько секунд в помещении воцарилась полная тишина, прерываемая только глухими звуками из коридора. Кира пару раз моргнула, задумчиво покрутила в руках пачку сигарет и наконец шумно вздохнула:

— Ну, блин. А мы уж тут надеялись, что хоть что-то скучную рутину разнообразит, — я ослышалась?.. — Мы ещё говорили — помните, девки? — о том, что кто-то закадрил-таки этого мужика, да ещё и из нашего «клана-А»! А тут облом, — может, я сплю? Точняк, мне всё это снится. — Но если ничего не было, тогда я не понимаю, почему ты никак не реагируешь на то дерьмо, которое на тебя льют в группе!
— Ну, знаешь, скорее всего добрая половина из тех, кто пишет про меня, сами в эту чушь не верят. Им просто скучно, им нужно хлеба и зрелищ.
— Пинка им нужно!

Мы, смеясь, вместе пошли к спортзалу.

***

После физры я, объяснившись наконец со своим классом, торжественно благословлённая ими — сей момент был довольно весёлым — побежала на третий этаж «за новым поручением от историка». Боюсь себе представить, что они под этим подразумевали.

Я постучалась и после короткого «войдите» зашла в кабинет. Евгений Андреевич снова был в очках, но на этот раз не проверял работы, а просто читал какую-то книгу. Значит, ни от чего важного я его не отвлекла. Когда я закрыла за собой дверь и пошла к уже привычной мне первой парте, Бестужев поднял голову и окинул меня оценивающим взглядом сквозь стёкла своих очков. И хорошо, пускай лучше видит, как я злюсь.

— Из-за вас у меня проблемы! — учитель заинтересованно склонил голову набок и отложил книгу. — Теперь вся школа думает... В общем, все подряд слухи распускают один другого краше!
— А какое тебе до них дело? Просто не обращай внимание.

Я мысленно фыркнула. Действительно, никакого дела нет, пока меня за школой не подкараулили. Вот, сегодня уже «отомстить» пытались... Но, кажется, целесообразнее об этом маленьком инциденте промолчать. Хотя бы ради Киры, которую за её угрозы тоже по головке не погладят.

— Так зачем вы меня позвали?

Бестужев долго смотрел на меня и, наконец, произнёс:

— Мне придётся попросить тебя об услуге раньше, чем планировалось.
— А что случилось?
— Да с Дарьей, как ты, наверное, догадалась, сиделкой, проблема: она отпросилась на три дня, начиная с сегодняшнего.
— То есть хотите, чтобы я сейчас с вами поехала?..
— Да. Ну, если ты не против, — поспешно добавил учитель и перевёл взгляд на страницы.
— Если вам нужна помощь, то конечно. Мы ведь договаривались, — Евгений Андреевич едва заметно выдохнул и снял очки. — Только у меня есть условие. Это очень важно.

Бестужев кивнул. Я улыбнулась и откинулась на спинку стула, покосившись на экран своего телефона и приевшийся мерзкий пост с очень «остроумными» комментариями.

Хотите поиграть? Хорошо.

Но играть будем по моим правилам.