Кэбмен пустил лошадей кентером, стоило кэбу выехать на ровные, мощеные булыжником улочки.

Люди, кутаясь в куртки или пиджаки, ежились от дневной прохлады, изредка поднимая глаза на тусклый диск солнца, печально сияющий сквозь лондонский туман и дым.
Серые дома нависали над головой мрачной громадой.

Где-то торговались мелкие лавочники, громко ругаясь. Слышался собачий лай, клекот домашней птицы, продаваемой на рыночных площадях, и раздражающая музыка мрачных местных притонов, баров и трактиров с толпами забывших честь и этику грубых англичан.

Впервые Дери и Сяо сходились в своем отвращении.

Кованые вывески различных заведений и лавок, пекарен и кожевенных мастерских с железным скрежетом покачивались на ветру. От какофонии звуков знакомая глухая боль заметалась в висках Сент-Клэра.

Китайский господин слушал уточнения об улицах Лондона и старательно запоминал их названия. Хендери умел преподносить любую информацию так занимательно и убедительно, что невольно начинаешь интересоваться самыми мелкими замечаниями и уточнениями. Голос его был необычайно тверд, но вместе с тем мягок, и эта контрастность не давала покоя чуткому слуху Дэцзюня, любившего приятные звучания. А голос Дери был очень приятным, вкрадчивым, но нежным.

- Лорд, я надеялся навестить моего друга, проживающего недалеко от вокзала Ватерлоо и ожидающего меня сегодня у себя,- сердце Сяоджуна ухнуло вниз, к животу после такого вероломного заявления.- Вас сильно побеспокоит мое отсутствие?

- Нет, что вы,- англичанин улыбнулся,- можете воспользоваться этим кэбом, а я и Дэцзюнь прогуляемся до университета. Захотите вернуться домой- скажите кэбмену на своем языке, он обучался северокитайскому у меня.

Кучер подогнал лошадей к развилке, ведь теперь им не по пути, и, повиновавшись приказу лорда, умчался к вокзалу Ватерлоо, унося последнюю надежду на спасение- дядю.

Сяо чувствовал себя максимально неуютно, оставшись наедине с серым Лондоном и Сент-Клэром.

Джун следовал за старшим, сохраняя дистанцию и стараясь вообще на него не смотреть.

- Дэцзюнь, вас беспокоит что-то?- вежливо поинтересовался Дери.

- Да,- вдруг выдает подросток,- да, беспокоит. Я чувствую себя напряженно в Лондоне,- "и твоей компании"- мысленно добавил мальчишка,- простите, что говорю об этом, господин Сент-Клэр.

- Прости. Надеюсь, более тесное знакомство с Лондоном заставит тебя полюбить его хмурость,- Сяоджуну впервые кажется, что он слышит в этом контрастном голосе нотки искренности.

Они прошли мимо шумного кабака, из дверей которого им под ноги выкатился некий пьяный мужчина, вставший на колени и выпрашивающий шиллинг.

Дери с нескрываемым отвращением поморщился и чуть ускорил шаг, увлекая Сяоджуна за собой.

По дороге к университету они не проронили ни слова.

Дэцзюнь в сотый раз пожалел, что не остался в Китае. Мрачное лондонское очарование не производило на него никакого впечатления - все было каким-то чужим и холодным, пугающим.

Внимание мальчишки привлек дружный низкий смех собравшейся небольшой толпы прямо на их пути.

Толпа чуть расступилась перед Дери и Джуном, и взгляду китайца открылся рослый мужчина с массивной цепью в руке.
Тяжелые звенья тянулись, резко изгибаясь почти у самой земли, и поднимались вверх, к толстому железному ошейнику на амбарном замке. Железная лента хищно обернулась вокруг шеи чрезвычайно странного человека, сидевшего на камне и тупо смотрящего в никуда.
Было видно, что он давно не ухаживал за собой- волосы свалялись в колтуны, кожа отвратительно грязная и пыльная. А еще- патология,- совершенно непропорциональное лицо, заметная разница размера глаз, сильно искривленный и будто растекшийся по лицу нос, почти полное отсутствие подбородка и странная, патологически сильно выпирающая опухоль, охватившая весь лоб.
Генетическое нарушение, болезнь на лицо.

Позади пристроилась клетка для этого экземпляра, с толстыми прутьями и деревянным полом, устланным соломой. И еще там находился, кажется, еще один человек с явной карликовостью.

На глазах Сяо, человек с цепью ударил человечка, и тот ткнулся лицом в камень. Кто-то бросил монетку в подставленную шляпу.

Дэцзюнь тупо и шокировано уставился на происходившую грязную жестокость, которая смела вызывать чью-то искреннюю радость.
Человеку, не творившему ничего плохого, не совершавшему преступлений, и никогда не встречавшему по-настоящему злых людей и преступников, стало плохо, больно, стыдно за мир.

Он едва ли осознавал, что плачет от жалости, от невыразимого удивления и неверия, что рядом с чистотой и роскошью есть такая враждебность, что человеку позволено издеваться над другим просто потому, что он родился таким, с патологиями.

- Дэцзюнь, не смотрите,- мягкий голос лорда врывается в голову.

Но мальчишка не реагирует, поглощенный впечатлением своей еще детской, неустойчивой психики.

Вдруг от чувствует на своей щеке нежные, но сильные пальцы, стирающие слезы и заставляющие повернуть голову к их обладателю мягким давлением.

- Почему так?- забывая об официальности, бормочет Джун, опуская взгляд.

- Это товар для цирка уродов,- Дери говорит обыденно, словно это для него не является чем-то из ряда вон выходящим,- эти люди сами соглашаются на это, и получают заработную плату за такие публичные выступления.

- Они правда соглашаются сами, продаваясь?- лисьи глаза, наполненные слезами, ловят взгляд Сент-Клэра.

Красивые. Стрелы слипшихся от солёных слез ресниц придают им особое очарование, хотя искать красоту рядом с творящимся, казалось, абсурдно.

- Поверьте, все хорошо. Так нужно,- повинуясь внезапному порыву, Хендери стирает пальцем мокрые дорожки с впалых, но нежных мальчишеских щек,- Идем в университет, осталось не долго.

Оставив толпу позади, Сяо чуть успокоился.

- Дэцзюнь, почему врач? Почему именно эта профессия?- желая отвлечь подростка от внутренних переживаний, вежливо интересуется Дери.

Сяо, не задумываясь, ответил:

- Я хочу помогать людям жить, вот и все. В некоторых регионах моей страны тяжело болеют люди, и им не к кому обратиться. Они умирают, господин Сент-Клэр.

Дери еще при первом взгляде на парня понял, что он ни за что не научится скрывать эмоции, да и не пытался- глубина его переживаний звучала настолько искренне, по-детски, но с трогательным желанием достичь мечты и жить ради других, что лорд, впервые за долгое время, испытывает искреннее непонимание. Изумление, что в мире еще осталась эта правда, нечто настоящее, внутренне, сердечное и хрупкое, уже надломленное, но такое поразительно красивое.

Дери думает, что управленец университетом, нещадный расист и гениальный мерзавец, с которым лорд имел несчастье быть знакомым и даже учиться у него наукам, примет Сяоджуна.
Даже, если придется оказать на него некоторое давление, с организацией которого у влиятельного Хендери проблем точно не возникнет.