Горько, ужасно горько и немыслимо, что человек, за каких-то несколько суток рядом так меняет, так перестраивает, так делает непохожим на тот стандарт равнодушной вежливости и безэмоциональной маски, покидает его.

А они ведь много не знают друг о друге толком, и Дери непреодолимо тянуло к простому китайскому парню, который не соответствовал ни его статусу, ни родословной, ни религии.

Тянуло так, что отпускать не хотелось, но билеты в океанский порт в Данди уже приобретены, крейсер будет покорно ждать на причале, готовый увезти парня с его дядей обратно в Китай на два месяца.
То, что за несколько дней можно так привязаться к кому-то, было абсолютно непостижимой истиной, обнаруженной вдруг Хендери однажды утром. Аристократичное спокойствие его вечно высокомерного лица впервые приобретало румянец, неподвижные, скучающие ночные глаза будто ожили, вспыхнув смеющимися звездами.

Все удовлетворение от его головокружительного успеха в деятельности адвоката, всю гордость от собственного положения в обществе, статуса, всю власть, что давалась талантом, умом и деньгами - все положительное, что испытывал лорд, могла перекрыть лишь одна робкая улыбка- и Дери уже ведет.
Своей мечты о чужой любви, такой теплой и нужной, новой и неловкой, он не отдал бы за все деньги, за статус, за троны всех царей, хотя мечты, пожалуй, слишком легкомысленная вещь для такого, как Сент-Клэр.

Сяоджун был совсем рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, и молча смотрел в затянутое облачное небо, правя паломино.

В Лондон решили отправиться на лошадях- сегодня у Тарлтона любезно выкроенный Хендери выходной.

Необычайно взволнованно-мрачный в этот день англичанин завел разговор об искусстве скульптуры, и Сяо честно слушал его, не представляя, как можно быть настолько идеальным.
Он ни разу не ссутулился в присутствии подростка, его плечи неизменно развернуты, гордый профиль высокомерен, безупречные манеры очаровывали высший свет.
Только вот Сяоджун был очарован не его заслугами, а иногда прорывающейся сквозь фарфоровые оболочки, поразительно прекрасной искренностью. Он как лондонский туман- тусклый, ограничивающий способность видеть, но иногда рассеивающийся, позволяя поразительно яркому солнцу резать дым, оставляя в белой мгле рваные раны.

Он будет очень сильно скучать по этому лондонскому туману, хоть и вернется лишь через пару месяцев. И по Хендери, по его ласковому голосу, мягкому пальто и восхитительно вьющимся во время дождя угольно-черным волосам, этим легкомысленными кудряшкам на висках.

Музей архитектуры встретил почти полной пустотой и тусклыми лампами Эдисона, а еще ослепительно белыми колоннами и статуями.

- Я хочу побывать здесь снова и зарисовать, когда вернусь в Англию,- тихо произнес Дэцзюнь, упираясь спиной в стену и окидывая весь зал восхищенным взглядом.

Воплощения чужих фантазий в камне вдохновляли его, а Дери неподвижные силуэты обступали и будто загоняли в ловушку, где не было мира, был только он и Джун.

- Жаль, что ты не можешь остаться,- против воли вырвалось у обычно взвешивающего слова Хендери, и он поспешно сжал губы в тонкую полоску.

Робкое "Извините?" Сяоджуна растворилось в молчании, прерываемом лишь стуком каблуков ботинок лорда.

Он, почти вплотную приблизившись к ошарашенному мальчишке, поставил ладони на стену по бокам от его плеч, заключая в ловушку своего тела и отрезая пути к отступлению.

Лисьи глаза идеального разреза совсем близко, запах китайского лета, навсегда поселившийся в нежно-каштановых волосах, заливающий скулы румянец смущения и вспухшие от нервных покусываний губы, прямо рядом.

И аристократ не выдерживает.

Сент-Клэр, прикрывая глаза, склоняется, оставляя невесомое прикосновение на чужой коже.

Собственная замкнутость рвала назад, заставляясь отпрянуть, но Дери слишком изголодался по возможности выражать свои чувства, да просто чувствовать.
Тем более, когда Дэцзюнь, запредельно очаровательный, обнимает тонкими руками за шею и притягивает к себе, заставив вновь склониться к нему, и доверчиво прикрывая глаза, растворяясь.

-

Волны с шумом накатывали на песчаный пляж, бились о камень набережной, стремились задеть ледяными брызгами людей на причале, исходили пеной в бессильной ярости.

Бивший в лицо ветер хватал угольно-черные пряди, сжимал пальто в холодных прозрачных кулаках и тянул за собой.

Крейсер отчалил из порта и отправился в свое плавание по шумным, бесчувственным соленым водам.

Люди вокруг Сент-Клэра толкались и энергично махали руками пассажирам на борту, не смея задеть его.
Толпа собралась у кормы, прощаясь с теми, кто на причале.

Хендери было плевать на них всех. Расправленные плечи, вечно высокомерная маска, прячущая его под белым фарфором. Глаза все еще чернильно-ночные, вот только не беззвёздные больше.

Взгляд выхватывает лишь неподвижную фигуру смотревшего прямо в глаза парня, совсем подростка. Единственного, кто видел Млечный путь, множество созвездий и падающие звезды, чертящие тьму хвосты комет.

Хендери Сент-Клэр все еще один из самых влиятельных людей в Лондоне, аристократ, молодой адвокат и искусный юрист, а еще влюблен, кажется.
И черт, как невыносимо больно в грудной клетке.
И черт, как же горько стискивает горло беспомощная тоска.

-

Осенний дождь безнадёжно бьет в мокрое стекло окон в зале огромного поместья Хендери Сент-Клэра, стекает каплями, будто слезы.

В шикарном медном подсвечнике у рояля плачет топленым воском свеча, увенчанная робко подрагивающим язычком пламени, теплом и светлом, беспощадно сжигающим фитиль.

Тонкие руки Хендери изящно опускались на клавиши, извлекая чистый, печальный звук, разносящийся по залу и тонущий в пустоте под высоким потолком.

Англичанин прикрыл глаза, растворяясь в мелодии и своем ледяном одиночестве, его холодные-холодные пальцы деревенеют, неспособные согреться.

Неожиданное тепло заставляет брюнета резко прекратить игру и вздрогнуть от внезапности, еще ничего не понимая.
Пахло китайским летом, и тень сжалась в углу и не смела приблизиться к Хендери, кутать его в темное одеяло безысходной пустоты.

Дери с недоверием положил ледяную ладонь на чужую руку, лёгшую на плечо и греющую кожу сквозь легкую рубашку, и ее тотчас накрыла другая в отчаянной попытке согреть.

Дэцзюнь. Родной, теплый, искоса поглядывающий на него смеющимися лисьими глазами.

- Я скучал.

Хендери Сент-Клэр все еще влиятельный в Лондоне аристо... к черту! Хендери Сент-Клэр самый счастливый в своем туманном лондонском мире человек,
любимый
и любящий.