В клинике на побережье меня исследуют вдоль и поперек. Считается, что панорамный вид из окна должен содействовать душевному врачеванию. Однако, с недавних пор мои ассоциации с морем прослеживают четкую параллель с Женей и флайбордом. Потому и лечение проходит столь успешно: я красиво играю, притворяюсь, а внутри все сжимается и трепещет иссохшим крылышком стрекозы. Я вглядываюсь в лица идущих по тропе посетителей в надежде увидеть идущего ко мне Женю. Прислушиваюсь к звукам и жду, что вот-вот размеренный плеск волн будет рассечен бесцеремонным драйвом Жениного байка. Дни идут, а я все еще одна...

Благодаря лекарствам события последних дней стираются из памяти, тускнеют и больше терзают. Я снова трезво мыслю, мне позволяют взглянуть на котировки, но лишь в присутствии Лиз, даже Николя заглядывает ко мне. А Жени нет.

- Где он?

Лиз улыбается, а мне чудится в ее улыбке то ли подвох, то ли секрет.

- Он занят на проекте...

Я недоверчиво качаю головой – все-таки сюрприз.

В день, когда доктора позволяют мне расписаться на бланке выписки из клиники, наконец, приезжает мой муж. То самое состояние трепетного крылышка на ветру превращается в десятибалльное землетрясение. Я стараюсь сохранить спокойствие, но внутри – апокалипсис.

Я стою у стойки регистрации, а Женя – буквально в полуметре от меня. Он молчит. Я слышу его дыхание. И непреодолимое притяжение. Нет, оно как раз преодолимое, но, несомненно, исключительное. Кожей, мышцами, кровь... От макушки головы до самых пяток я чувствую вибрацию, схожую с той, что чувствует человек, стоя под высоковольтными проводами. Меня выворачивает наизнанку, но это баснословно приятно. Я хочу, чтобы Женя сделал шаг... всего лишь маленький шажок, чтобы смог дотронуться, провести руками по плечам, опустить голову и защекотать дыханием. И я молю Бога, чтобы он этого не делал. Иначе – мне несдобровать.

Женя тоже чувствует. Он протягивает мне руку, когда я оборачиваюсь, улыбается и ведет к машине. Сегодня мы едем вдвоем на заднем сидении автомобиля. За рулем сидит незнакомый мне человек, но это то, что мне нужно – присутствие чужого. Мы сидим на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Я гляжу в свое окно, Женя – в свое. Но наши пальцы, переплетенные и влажные, могли бы рассказать о наших желания больше, чем слова.

Я мечтаю, чтобы мой дом был пуст. Абсолютно. Чтобы никто никогда не узнал, как сильно я хочу разгромить гостиную, спальню и другие комнаты, спасаясь от жажды, напиваясь страстью Жени. Пускай я строю замки на песке, пускай их разрушит завтрашний прибой, но сегодня я хочу их построить. И, слава богу, мне не нужна для этого лопата.

Я украдкой поглядываю на Женю. Короткого взгляда хватает, чтобы запустить еще одну турбину желания. Меня пробирает мороз. Бросает в жар. Я пьянею от одного его запаха.

Вот бы уткнуться носом в ворот его рубашки...

Женя тоже смотрит на меня. Я слышу, как сбивается его дыхание, и начинают дрожать его пальцы. Меня это не забавляет. Отнюдь. Хотя каких-то пару недель назад я записывала бы счет и победу в свою пользу. Мне не до этого сейчас. Я готова проиграть.

Время тянется слишком медленно. Мое сознание фиксирует отрывки жизни: мы выходим из машины, Женя отпускает водителя, держит меня за руку, ведет в обход гаража. Кажется, именно там находится запасной выход из дома.

Боже, прошу тебя, пускай это будет не так банально... не надо в спальню.

- Я скучал, знаешь?

Женя выдергивает меня из потока жалости к себе. Он скучал. Говорит – и я верю. Я и сама скучала...

- У тебя было время для скуки?

Укол не достигает цели: Женя продолжает тянуть меня за собой и подводит к святая святых - к своей студии. В доме тихо, не слышно ничего, кроме наших шагов да бешено скачущего сердца в моей груди. Неужели Женя предусмотрел? Неужели никого нет?

Он тянет меня за руку, разворачивает и прижимает к огромной раздвижной двери. Смотрит в точку чуть выше моей головы, поджимает губу. Я вижу, что он хочет что-то сказать, и царапает краску на двери только потому, что думает, это поможет собраться силами.

- Юля...

,