После недолгого прощания, мы вернулись на свое место. В каютах было душно и неуютно, местами резкая вонь плесени пробирала до дрожи. Вы не поверите, но, благодаря Гвен, наша каюта была чуть больше остальных, также каюта была рассчитана на двух персон.

Я присела на кровать, матрац которой можно было сравнить разве что с кирпичом. Гвен нервно перебирала свой саквояж. Поставив на обшарпанную тумбу книги и канцелярские принадлежности, она присела тоже.

— Это какой-то кошмар. — она вздохнула, — И как мы будем только жить в таких условиях? Я улыбнулась краем рта. Ничего не ответив, я решила разобрать свои вещи: достала из рюкзака пару сменных вещей, кулон, несколько фотографий и Арнольда. Арнольд – мой фотоаппарат, который я собирала по частям. Он был, так сказать, моим лучшим другом. Половину фотографий мне пришлось выкинуть или продать – я хотела сделать кучу фотографий на борту непотопляемого судна. Я положила фотоаппарат на койку, взяла фотографии и расставила их на тумбе.

На черно-белой фотографии красовалась симпатичная мадмуазель. Я так хотела быть похожей на неё. Как сейчас помню: большие светло-голубые глаза, длинные светлые волосы. Внешностью меня одарила мама: у меня были длинные, выкрашенный в пепельный цвет волосы, серо-голубые глаза, высокие скулы и бледная кожа. Но отец тоже постарался, он наградил меня упрямым характером. Он был вольным, гордым человеком, какой в свою очередь стала я.

Очень жаль, что в мои шестнадцать лет мне пришлось потерять их... Эльза Хольман всегда говорила мне, чтобы я никогда не сдавалась. Даже если шансов совсем нет.

— Может подымимся на палубу? — предложила я, — Красота, наверное.

Моя подруга молча кивнула. Мы вышли. Коридоры были попрежнему заполнены. Лифта нигде не было, так как они были предоставлены только второму и первому классам. Пришлось идти по лестнице.

Когда мы дошли до палубы, то мои глаза сразу загорелись. Было так красиво, словно мы летели над океаном. Легкий бриз придавал свежесть.

— Давай я тебе сфотографирую? — предложила я Гвен. Девушка аккуратно облокотилась на перелила. Я мгновенно сделала щелчок.

— А теперь улыбнись, хватит быть такой серьезной! — засмеялась я. Рыжеволосая девушка опустила подбородок, обнажила сверкающие зубы и встала в совершенно не дамскую позу.

— Отлично! — я засмеялась еще громче, чуть не выронила Арнольда из рук. Я скорчилась в улыбке, отвернулась. Но мое веселье продолжалось не долго. На палубу из сектора A вышел высокий, статный джентельмен. На вид ему было лет двадцать. У парня были аккуратно подстриженные волосы, загорелая кожа. Но меня привлекли его изумрудные глаза. В них был целый океан.

Не знаю, что на меня нашло, но я решила сфотографировать его. Я взяла фотоаппарат, нацелила на парня и сделала щелчок.

Фотография отобразилась; он был так красив. Я прижала фотографию к своему сердцу. Кажется, кучерявый парень заметил это – он дружелюбно улыбнулся мне, а после отвернувшись, подошел к богато одетой блондинки. Он обхватил её худые, голые плечи и страстно поцеловал. На ней было шикарное, длинное платье зеленоватого цвета. Внешне она походила на француженку: длинный нос, бледная кожа, небольшая родинка на пухлой щеке и длинные, светлые волосы.

— Даже и не думай, — съязвила подруга, — он никогда не посмотрит на тебя.

Её слова, словно нож в спину – до сих пор звучали в ушах, разбивая хрупкое сердце на несколько кусочков. Парень с девушкой удалились, оставив после себя приятный аромат парфюма.

Он надолго сохранился в моей памяти.

Вечером, после неприятного ужина, на котором подавался безвкусный чечевичный суп, на меня напала грусть. Мне хотелось выйти на улицу и гулять среди фонарей корабля. Но я не решилась на это – лишь сидела на жесткой кровати и пересматривала сегодняшние фотографии.

— Может его зовут Алек? Или Джон? — я разговаривала сама с собой, пока моя подруга веселилась в пабе. — А может Карл?

В мою бедную голову залетало множество разных имен. Видимо, быть экстрасенсом – это не мое.

— Арнольд, что ты думаешь насчет этого парня?  — я сделала паузу, — Да, я тоже так думаю.

Воображение разыгралось на ночь. Несмотря на то, что мне девятнадцать лет, я любила выдумывать. Порой, создавала сценарии в своей голове, зная, что это никогда не произойдет со мной.

Я выключила настольную лампу и легла спать.