Этот мужчина был... одиноким?

Джиён, если честно, не знала, как можно было охарактеризовать этого незнакомца тогда.

Она помнит, как он смотрел своими живыми глазами ей в душу. Его длинные волосы, доходящие до плеч, величественная поза, каждая черта его внешности походило на что-то королевское... Его ладони, что были в кожаных перчатках, явно подталкивали на мысли, что он профессиональный убийца.

Губы, что были раздражающе изогнуты, показывали всю неприязнь к девушке, что была избита. Он возвышался, смотрел так равнодушно, что конечности сковывало от его цепкого взгляда. Он не хотел спасать, наверно, даже в мыслях не было, но что-то в нём изменилось, не смотря на негативные протесты.

Он не должен был тащить не нужный груз, но, девушка сама поплелась за ним. Сама потянулась, как за верёвку, которую ей подбросили. Путь был тернист, не точным, явно не безопасным, но Джиён пошла за ним, схватила его так крепко, как только можно, вцепилась в мужские плечи, глазами прося, лишь бы с собой унёс.

Джиён помнит, как лежала на земле, с порванными рукавами, взлохмаченными волосами, полу-живая, смотрела на него, как на спасательный круг, а он... а он смотрел на неё, как на что-то омерзительное на этом свете, будто она не заслуживала жить.

Смотрел с равнодушием на огнестрельную рану, будто Джиён не теряла крови, будто не ощущала боли. Он видел в ней всего лишь слабачку.

Как же было больно Джиён, когда он стоял вдали, наблюдая, как она жадно пытается выжить, избежать летящих пуль. Как же было больно, когда он наблюдал, как она задыхалась в чужих руках, казалось, она потеряет сознание, уйдёт навсегда, и только в этот момент он соизволил помочь.

Помочь, когда она была на волоске от смерти.

Ноги не держали, глаза были мутными, жадно хватаясь за воздух, Джиён пыталась следовать за ним. Он всё отдалялся. Лес давил своей мрачностью. Туман сгущался. Подобию яду, что двигался плавно по венам — расползался, проникая в барьер мрачного леса. Листья тихо шелестели, очаровывая своей естественной красотой. Вороны громко каркали, будто желали Джиён смерти.

Был ли он спасением для Джиён? Девушка, к сожалению, уверена, что да.

Он не любил слабых, поэтому презирал. Его жестокость характеризовалась равнодушием и чётким выполнением заданий.

Холодный, как айсберг. Одинокий, как луна. Увядший, как цветок, который лишился своей сердцевины.

Его зовут Юн Джонхан.

Юн.

Джонхан.

Он пустил её в свой дом, как собачку. Накормил, укутал теплотой, дал крышу над головой. Между ними всегда была тишина. Он ничего не говорил, не пытался объяснится, ввести в курс происходящего. Вёл себя, будто один, но Джиён постоянно была рядом. Могла только любоваться полем и мрачным лесом, что манил своей глубиной.

Джонхан её не держал, но она не уходила, будто хотела, чтобы её сломали, ведь с ним не ужиться. Джонхан сложный, невыносимый. Он приходит, как побитая собачка, реагирует на всё с раздражительностью, замечая обиду на глазах девчонки, но она всё равно терпит его, помогает залатать грёбанные раны, пытается так отчаянно помочь, а Джонхан просто смотрит на неё, не смея ничего сказать.

Джиён бесит, но почему-то к ней хочется тянутся, приластится, помурлыкать, открыться на минуту. Джонхан уже презирает самого себя.

Джиён уверена, что он прошёл бы мимо её смерти, но обещания надо выполнять, поэтому сейчас девушка жива, а брат, брат Джиён сейчас на небесах.

Джонхан не чужой, но тогда кто? Джиён пытается вспомнить, но ничего не выходит, только слова покойного Сунёна вспоминает, что был у него друг какой-то, но они серьёзно поссорились, поэтому перестали общаться.

Может... Джонхан тот самый друг?

Тот самый.

— Джиён, не холодно? — девушка вздрагивает, когда рядом оказывается светловолосый. — Тебе здесь не место. Джонхану не понравится.

— Сокмин, — Джиён поворачивается к мужчине, оглядывая его чистый внешний вид горьким взглядом. — Обязательно жить так, зная, что в любой момент тебя может не стать? Разве это того стоит?

— Это наша работа. Судьба — так ведь говорят обычные люди? — хмыкает по-доброму Сокмин, слегка сжав губы, когда доносится глухой стон.

Взгляд Джиён бежит вместе с ветром по иссохшей траве. Сегодня ветрено, погода негодует. Взгляд застывает на заляпанной земле. Пленники вопят, уткнувшись лбом о сухую землю перед мужчинами, что величественно возвышаются.

Тёплый свет костра еле доходит до лиц привязанных людей, что тонут в своей крови. Их вопли нарушает лишь свист ветра.

Женский взгляд моментально цепляется за мужскую фигуру, что прячется в тени.

В чёрном пальто, в классических штанах. Он во всём чёрном, как обычно. Живые, нет, даже не так, глубокие глаза выглядят, как у хищника. Было в нём что-то магнитное, недосягаемое и непоколебимое.

Он, быстрым движением, снимает с левой ладони кожаную перчатку, спрятав в карман.

Его пристальный взгляд перетекает с пленников на двух людей. Его взгляд мрачнеет, когда он замечает здесь кое-кого лишнего тут.

Джиён в чёрной классической мини-юбке, и накинутым чёрным пиджаком, видимо, под которым ничего больше нет. Волосы распущены, только несколько локон волос зафиксированы на затылке. Непринуждённо стоит, и с грустью смотрит на безобразие, что творится в центре поля.

Джонхан заметно сжимает челюсть, явно давая понять, что недоволен. Ему достаточно кивнуть Сокмину, и мужчина выполняет невербальный приказ.

— Я сама, — холодно отвечает Джиён, разочарованно глядя на мужчину в чёрном пальто.

Она всегда смотрит разочарованно, и это, чёрт возьми, так бесит, словно Джонхан обещал ей, что изменится, перестанет руки свои окунать в чужую кровь, перестанет вести себя холодно, молчаливо, преподнесёт весь мир к её ногам. Джонхан не должен чувствовать себя виноватым, но почему дерьмовое чувство бьёт ему в грудную клетку?

Дерьмо.

Недовольная Джиён молча движется в кирпичный дом, замечая оранжевый лист, что кружась в танце падает на землю.

Внутри дома тепло, уютно, хотя, когда Джиён попала сюда впервые, ей казалось, что она также потускнеет, как лампа на люстре здесь.

— О, кто-же тут у нас вернулся! Как погуляла с девчатами? — Уджи, щёлкая семечками, вальяжно сидит на диване, закинув свои короткие ноги на низкий стол, будто находится у себя дома. Эдакий новый хозяин!

Джиён закатила глаза, отвечая ему игнором, глядя на коротышку с усталым взглядом. Она удалилась на кухню, собираясь перекусить.

— Чего это она? — Уджи вопросительно взглянул на Сокмина, что уселся рядом, выхватив упаковку с рук блондина. — Хотя... о чём эта я? Эта девчушка всегда такая, ну прям вторая копия этого ублюдочного!

Сокмин весело хмыкнул, оглядывая просторную гостиницу. Раньше здесь было пусто, но сейчас чувствуется, что явно гуляла женская рука по всему дому. Вот, на подоконнике крохотные растения, на столике тарелка с фруктами, а холодильник полон еды. Много красивой узорчатой посуды, больше кухонных приборов, и много чего ещё. Джиён дала этому одинокому дому теплоты и заботы. Наверно, вот, что значит иметь вторую половинку, но ведь Джонхан совсем к ней равнодушен, спас её, и к себе приютил временно, насильно не удерживает, но Джиён осталась, зная, что рядом с ним опасно, хотя, если решит уйти, будет ли ей безопасно вдали от Джонхана?

— Опять Джонхан на неё того? — любопытно спросил Уджи, пытаясь вытянуть из друга ответы.

— Джонхан и Мингю на поле разбираются с этими отбросами. Она знает, что ей запрещено, но всё равно попёрлась туда, — качая головой, ответил Сокмин, возвращая упаковку семечек первоначальному покупателю.

— Ну, да, негоже девушкам смотреть на кровопролитие, — соглашается Уджи, кивая головой. — Но не смотря на их молчаливые перепалки, мне кажется, что у них тайный роман!

Уджи даже поиграл бровями, отчего Сокмин лишь тихо посмеялся, головой активно покачав.

— Они оба кусачие. Тут роман может быть только вот у этого... — Сокмин кивнул в сторону большого питомца, что прибежал из запасной двери, и величественно приляг на пышной подушке.

— Дольджон сюда-сюда. Кусачка, ко мне! — Уджи заметив хаску, убрал упаковку семечек в сторону, подзывая к себе собаку.

Казалось, Дольджон мысленно вцепился в ногу этого Уджи, пристально глядя на лицо мужчины.

— Смотрит прям, как Джонхан, — прокомментировал блондин, скривив губы от недовольства. — Бедные... Джиён и Дольджон явно заразились от этого ублюдочного!

Сокмин неловко улыбнулся, закидывая в рот сухофрукты, заметив, как из кухни вышел худощавый Джун, что жрал сочные котлеты, лыбясь, как наркоша какой-то.

— И ты тут, — удивился Сокмин. — Кто ещё пришёл?

Джун плюхнулся рядом, облизывая свои пальцы.

— Хансоль находится в туалете. Сожрал в ресторане не то, и поносит весь день, — скривился блондин. — Ли Чан с парнями на поле, не видели что ль?

— Неа, — отрицательно помотал Сокмин.

— Походу в лесу скрылся. Мочевой пузырь у него постоянно отказывает, — решил подколоть Джун, улыбнувшись по-хитрому.

Сокмин пожал плечами, наблюдая, как Джун жадно набрасывается на свою котлетку. Он постоянно ест — и это не удивительно.

Джун — бывший наркоман, да и по внешнему виду сразу становится ясно. Бледный, жутко худощавый, и смотрит так, что не по себе.

Джиён возвращается. На руках поднос с подогретой едой. Она, слегка покачав головой в сторону Джуна, молча ставит поднос на стол.

— Мог бы дождаться, — тихо отвечает она, скривившись.

Джун тихо хмыкает, вытирая губы салфеткой.

— Я берегу свои зубы от повышенной температуры, иногда полезно есть холодные блюда, — отвечает Джун.

— Правда? — лицо Уджи вытягивается. — Надо тоже попробовать...

— Джиён, а есть вино? Будь добра, принеси, пожалуйста, — Джун расплывается в улыбке, рассматривая блюда приготовленные ещё утром.

Позади Джиён слышатся шаги. Мужчины о чём-то говорят, снимая свои пиджаки. Джонхан, не снимая своего пальто, проходит вглубь дома.

— О, Джиён, привет! — Чан, заметив Джиён, здоровается, коснувшись спины девушки. — Ты сегодня такая нарядная, даже не привычно, — мужчина делает комплимент, снова оглядывая Джиён, а девушка выдавливает улыбку, кивнув в знак приветствия.

Джонхан, который и так хмур, как обычно, незаметно напрягается, сев на кресло, наблюдая за этими двумя непонятным взглядом.

— Да, Джиён у нас красивая, — не остаётся в стороне Джун, сверкая своими белоснежными зубами. — Вино, пожалуйста!

Девушка тихо усмехается, а в сторону Джонхана не смотрит, скрывается на кухне, чтобы принести бутылку вина, что находится на верхней полке. Джиён уже собирается встать на стул, как позади доносится голос.

— Я сам, — Джонхан проходит мимо, даже не взглянув на девушку.

Они уже привыкли: молчать, делать вид, что нет этой молчаливой вражды, а если и злятся, то смотрят долго друг другу в глаза, ожидая, кто-же первый проиграет. Бывает и хуже, Джонхан выгоняет вон из дома, но Джиён остаётся, только в комнате скрывается, чтобы успокоится.

Мужчина молча берёт бутылку вина, мельком взглянув на Джиён. Смотрит так неприятно, будто девушка что-то плохое совершила. Он замирает рядом, всем своим суровым видом давая понять, что не в духе.

— Спрячься в своей комнате, — не просит, а приказывает, и не собираясь слушать возмущения, выходит из кухни.

Джиён поджимает губы, слыша мужские голоса.

Друзья Джонхана являются частыми гостями. Уже как-то и непривычно без них, ведь будет не та атмосфера.

— Вот ублюдочный... — доносится голос где-то внизу, отчего Джиён вздрагивает, слегка нагнувшись.

Лицо Джиён вытягивается, когда она видит под столом Хансоля, что нагло начинает хрустеть чипсами.

— Ты эт, прости, не сдержался, куплю тебе миллион чипсов, лишь бы простила меня! — улыбается невинно Хансоль, выползая. — Ну, эт, я пошёл!

И что под столом забыл? Не ясно. Зато подслушал!

Джиён удалилась прочь.

В своей комнате она просидела долго, ожидая, когда парни уйдут, ведь ей жутко хотелось принять душ.

Тихо шаркая тапочками, девушка держала полотенце, направляясь в душевую.

В доме было тихо. Только Дольджон скулил, которого явно ласкали по мордашке. Судя по всему, Джонхан находился в гостиной, тихо выпивая после долгого дня. Джиён выглянула, мучаясь в любопытстве. Странно, Джонхан пил редко, очень редко, а тут напивается о чём-то думая.

Проблемы?

У него они всегда присутствуют, а самая громоздкая проблема для него это — Джиён.

Девушка устало зевает, убираясь прочь.

Принимая душ, она шумно выдыхает, замечая, как на стекле образуется пар, а затем свет вырубают. Резко так, неожиданно, что Джиён сжимается всем телом, напрягая слух.

Дольджон грозно лает — единственное, что слышно. Джиён, отодвигая стеклянную дверь, выходит из душа, примерно помня где находится полотенце и тапки.

Чуть не поскользнувшись, Джиён тихо вскрикивает, но этого достаточно, чтобы побеспокоится. Лай приближается. Дверь распахивается, и Джиён, испугавшись, резко прячет своё голое тело под полотенцем, прищурившись от света.

Хмурый Джонхан оглядывает ванную комнату, будто ищет тут кого-то лишнего, а затем взгляд его замирает на дрожавшей Джиён.

— Всё в порядке, — шепчет она, явно слегка удивившись его быстрой реакцией.

Побеспокоился о ней?

Джонхан хлопает дверью, а Дольджон, будто не замечая плохого настроя хозяина, прыгает на него, лапками цепляясь за брюки мужчины.

Джиён выходит из ванной. Везде темно, устрашающе. Свет выключили впервые, поэтому Джиён совсем не комфортно. Она прижимает полотенце к своей груди, сглотнув. Стоит ей опустить взгляд, как она вздрагивает от испуга, когда видит, как глаза Дольджона сверкают во тьме. Хаска тихо тяфкает, перебирая лапками по кафелю, и прыгает на Джиён, которая тихо выдыхает.

— Испугал меня, — девушка расплывается в улыбке, погладив хаску. — Ты пришёл, чтобы благополучно довести меня до комнаты, да, Дольджон? Мой заботливый малыш.

На тёплые слова Джиён, хаска скулит, хвостиком двигая туда-сюда, вымаливая ещё ласки.

Джиён быстро оказывается в своей комнате, надевая тонкую сорочку, пока Дольджон пытается найти себе место для ночлега. Странно, собака всегда приходит в комнату Джиён, устраивается поудобнее, и спит, не всегда, но часто.

Свет луны идеально падает в комнату Джиён, поэтому девушка смогла разглядеть нужные ей предметы на столе, а затем, погладив Дольджона по головке, она легла на кровать, устало зевнув.

В коридоре послышались шаги. Джонхан, тихо выругавшись себе под нос, чуть не споткнулся об что-то. Во тьме было сложно разглядеть, особенно, когда ноги не держат.

Особенно, когда пьян.

Дверь тихо заскрипела. Джиён напряглась, когда прогнулся матрас. Мужчина рухнул рядом. Он шумно дышал в макушку Джиён. Не касался. Не нарушал жалкую дистанцию.

Дольджон, что лежал на полу, поднял свою голову, любопытно глядя на двух людей на кровати.

Мужская рука коснулась женской талии. Сначала так невесомо, а затем, будто осмелев, обвила талию. Джонхан аккуратно притянул девушку к себе, отчего Джиён затаила дыхание, ощущая тяжесть руки на талии. Горячее дыхание коснулось ушной раковины Джиён. Девушка попыталась не подавать виду, что не спит. Ей казалось, что она дрожит, как жалкий лист при порыве ветра. Джонхан нагнулся, вдыхая запах, хрипло выдохнул, ещё сильнее сжав талию Джиён, а затем, будто опомнившись, убрал свою руку.

Тишина. Для Джиён волнительно, а для Джонхана повод бросится в раздумья.

Он явно сходит с ума.

Он чувствует себя жалким. Отвратительное, если честно, чувство, ведь жалким совсем не хочется быть.

Бесчеловечный Джонхан стал много чувствовать. Слишком много.

Утро наступает, как по щелчку пальцев. Запах природы заполняет дом внутри. Сегодня облачно. Туман окутал всю территорию. Жить рядом с полем одни плюсы, ведь чистого воздуха полно. Даже здесь Джонхан, по сути, одинок. Выбрал себе дом подальше от людей, живёт без каких либо соседей, хорошо устроился. Он один, а это одни плюсы, наверно?

— Яичница сгорит, — подаёт Джиён, замерев позади мужчины.

Джонхан приходит в себя, убирая сковородку с плиты. Сегодня он, походу, куда-то ходил: джинсовый костюм идеально сидит на мужском теле. Объёмный пиджак делает его плечи ещё шире. Джинсы идеально сидят на нём. Стильный, не поспоришь.

Мужчина замирает, не оборачивается, знает, что Джиён сейчас смотрит ему в спину.

— Уходи.

Опять.

— Уходи из дома, — с нажимом произносит он, оборачиваясь. — Я тебя не держу. Никогда не держал. Дверь всегда открыта.

Джиён его слова совсем не ранят. Привыкла.

Джонхан бесится. Незаметно, но бесится, наблюдая, как девушка приближается, чтобы налить себе чай. Юн не позволяет, становится рядом, грозно глядя на неё, но Джиён теперь сильна духом, поэтому взгляд его выдерживает.

— Уверенной смотрю стала, — Джонхан открыто усмехается.

Сегодня Юн Джонхан много говорит. Непривычно.

Кто-то лапками перебирает, приближаясь. Дольджон, словно почувствовав атмосферу, ложится неподалёку, любопытно наблюдая за ними.

— Дай мне налить чай, — Джиён произносит чётко, смело голову задирая.

— На выход, — кивает Юн.

Джиён хмурится, осознавая, что мужчина совсем не в хорошем настроении, и смотрит так, будто готов уничтожить, а следующее движение приводит Джиён в шок — Джонхан берёт её грубо на свои руки.

Пока девушка пытается упасть с него, мужчина уверенно движется на выход. Дольджон подрывается следом, лая на своего хозяина. Юн опускает брыкающуюся девушку на крыльцо дома, отталкивая от себя.

— Ненормальный! — Джиён, не сдерживая себя, вручает ему пощёчину, негодуя от его поведения.

Джонхан тихо хмыкает, совсем не реагируя на хлёсткую пощёчину, только молча по сторонам озирается, прежде чем заговорить.

— Ты даже не представляешь... насколько я ненормальный, — выдаёт мрачно, задумываясь. — Твой брат тоже меня так называл. Он не привык к моей скотской натуре, поэтому в один день я его предал, собственноручно отдал его рукам смерти. Да, Сунён жутко бесил, поэтому моё терпение лопнуло.

Джиён затихает, весь гнев ветром сдувает. Она поверхностно дышит, таращится на мужчину с удивлением и шоком, не смея что-то произнести.

— Хочешь жить со мной дальше? — снова усмехается, а Джиён становится больно.

— Ты врёшь... — Джиён неверующе качает головой. — Ты врёшь!

Джонхан загадочно кривит губы. В глазах Джиён он, как злодей. От себя становится тошно, настолько, что и помереть не жалко.

— Это правда, Джиён, просто признай, — подошёл ужасающе близко. — Я тот, к кому ты потянула свои крохотные ручки, просила помощи, и умоляла, чтобы я взял тебя с собой. Ты последовала за убийцей своего брата.

Губы дрожат. Джиён не хочется показывать свои эмоции, но губы предательски дрожат, а в горле неприятный комок застрял.

— Ты врёшь. Ты жалок, Джонхан, — шепчет Джиён, а мужчина замирает, ещё сильнее губы кривит, ведь девушка впервые имя его произносит. — Трус, что боится светлых чувств.

— Ты что-то путаешь...

— Да? — Джиён перебивает его, заглядывая в глаза его, не скрывая своих слёз. — Зачем приходишь ко мне ночью, когда я сплю? Разве может убийца моего брата сохранить мне жизнь, протянуть свою руку и заботится обо мне?!

Джонхан не собираясь слушать эмоциональную тираду, убирается прочь, дверью громко хлопая. Дольджон жалостливо смотрит в глаза девушки, будто говорит, чтобы она тут осталась, а не шла куда попало...

Прости, малыш, но будет лучше уйти.

Лес окружает со всех сторон. Становится холодно. Джиён в домашней одежде чувствует себя неуверенно. Она движется параллельно пустой дороге, замечая свет фар сквозь густой туман.

Ей сигналят. Автомобиль тормозит рядом. Окошко быстро опускается, и Джиён увидев знакомые лица, почему-то застывает, видя вопросительные взгляды друзей Джонахана.

— Что случилось? — Ли Чан выходит из машины, набрасывая свой пиджак на дрожащие плечи Джиён.

Девушка хочет что-то сказать, только ком в горле мешает. Её прорывает на слёзы.

В этот день Джиён плачет весь день, ест рамён, что обжигает рот, и канючит, пытаясь сделать разумные выводы. Ли Чан и его друг китаец — Хао вокруг неё вертятся, пытаются успокоить девушку.

Так проходит неделя, две недели. Джиён живёт обычно, теперь не плачет. В ней большая обида и злость. Ненавидит, пытается отпустить, но, как только вспоминает ублюдочного Джонхана — негодует от себя...

Теперь она одна.

Теперь нет загадочного человека, который решил подобрать её, как дворняжку, ведь загадочный спаситель, оказался и не спасителем вовсе...

Проходит месяц.

* * *

Октябрь. Осенний ветер обжигает ладони, пробираясь под рукава плаща. Распущенные девичьи волосы, что выглядывают из бежевого мешка развеваются одиноко на ветру. Красиво. Холодно. Жестоко. Конечности мёрзнут, а осознание, что вот-вот лишишься жизни — вынуждает тревожно ожидать своего конца.

Здесь невыносимо холодно. Небольшая территория с деревянным современным домом и небольшим великолепным озером, укрытая матерью природой — безжизненными кленовыми листьями. Красивая сказка... пока не устремишь свой взгляд на несколько людей, которые находятся на деревянном, непрочном на вид, мостике. Они сидят на коленях, с мешками на голове и завязанными туго руками. Какие то обессиленные, с опущенными головами, шумно дышат, навострив уши, когда доносятся противные скрипы. Они знают, что не одни. Они знают, что тут несколько людей. Знают, что, скорее всего, не останутся живыми.

Девичьи разбитые губы зудят. Щека до сих пор пылает от удара по челюсти, а в глотке ком застыл, вызывая слёзы на глазах. Кто-то тихо пихает её плечом, отчего девушка вздрагивает от испуга, совсем потерявшись в своих мыслях:

— Мы выживем. Выживем все, Джиён... — девушка издаёт тихий нервный выдох, стоит услышать голос Хао.

Слова парня звучат смертельно, будто он знает, что сегодня последние минуты его жизни.

Их трое. Два парня и одна девушка. Измученные, дрожат от холода и долгого ожидания.

Оранжевые тусклые листья, оказываются грубо сорванными осенним ветром. Многочисленные, они валяются на земле, впитывая всю грязь, оказываются растоптанными и униженными. Большинство просто уносятся ветром, опадая на небольшое озеро. С людьми происходит также. Рано или поздно, судьба или не судьба, люди также опадут, но главное... будете ли вы этим упавшим из-за ветра?

— И кто тут у нас?

Насмешливый голос пропитанный ожиданием удовольствия. Мужчина, что движется прямо к трём беспомощным, выбивается из своей компании друзей. Погода, ощутив грешных людей, изменилась — пошёл дождь. Раздражительный шум дал понять, что мужчина подошёл ближе к Хао, срывая с его головы мешок, что душил, вызывая страх смерти.

— Хао, дорогой друг, давно не виделись, как дела? — мужчина явно издевался, «по-дружески» растормошив бледного Хао, который пустыми красными глазами смотрел на чужие ботинки. — Не рад видеть меня, предатель?

Джиён прерывисто задышала, стиснув зубы, когда услышала резкое мычание. Хао, будто животного, пнули в живот. Он свалился, прижавшись виском о деревянную дощечку. Бедный, в нём совсем не было сил. Исхудавший, неживой — он еле походил на счастливого человека. Проронив одинокую слезу, он нашёл в себе силы поднять взгляд на возвышающегося. Его лицо скривилось в мрачной безжизненной улыбке.

— Предатель? Так ты называешь меня... Сынчоль? Раньше мы были друзьями, а теперь...

— Блять, Вону, может закроем ему рот? Слишком много языком треплет, сучёнок! — так называемый Сынчоль, злорадно улыбается, схватив Хао за волосы.

Джиён жмурит глаза, услышав тупые удары. Роняя молчаливо слёзы, она слышит, как Хао издаёт хрипы, корчась от боли. Чан, который как то оказался рядом, скривил губы. Он прижался к ней своим плечом, чтобы хоть как то намекнуть, что рядом, защитит, наверно. Хао, с безжизненными глазами, давно сдался, словно игрушка. Позволял Сынчолю избивать себя, и кашляя кровью, он выплюнул прямо на чужие дорогие ботинки, издав довольный смешок.

Сынчоль замер, опустив свой взгляд, будто не поверив, взглянул на наглую физиономию Хао, который истерически засмеялся, провоцируя того на следующие губительные шаги.

— Этот... этот... — Сынчоль подбирал слова, стискивая волосы Хао в своих пальцах. — Смейся, придурок, смейся. Сейчас я тебе покажу... Открой свою пасть, сука!

В руках Сынчоля пистолет. Он давит больно на чужой подбородок, и тот, пытаясь немного противостоять, сдаётся. Губы Сынчоля искажаются в злорадной улыбке. Он грубо впихивает ствол пистолета в ротовую полость обессиленного.

— Помнишь, мой старый друг, ты говорил, что справедливость всегда восторжествует, как видишь восторжествовала. Справедливость... оказывается есть! — Сынчоль знает, как больно, знает какого ощущать холодное оружие во рту, поэтому давит, толкая глубже, но Хао всё равно. Он принимает незаслуженную боль.

— Чоль, ты гей? — насмешливо произносит блондин позади.

Его скучающий вид, явно говорит о том, что с мошками ему совсем не приносит чувство азарта, но его веселит то, как заметно дрожат тела.

Джиён замирает. Голос знакомый.

— Твою мать, Джун, не мешай! — прорычал Сынчоль, на секунду, устремив свой недовольный взгляд в сторону Джуна, что скучающе зевнул, расплывшись в кривой улыбке, но гнев мгновенно спал, стоило заметить приближающегося друга, что вышел из деревянного дома, накинув на свои плечи чёрное пальто. — Ты вовремя.

Ощущение беспомощности. Джиён шумно задышала, услышав знакомый щелчок. К глазам подступили слёзы, она помотала головой, потому что никак не могла просто молчать. Никак не могла смирится. Она боялась. Боялась потерять своего друга, поэтому...

— Не трогай его!

Выстрел. Тихий женский крик пронёсся вместе с ветром. Птицы вздрогнули, вскрикнув вместе с девушкой. Сынчоль перевёл свой надменный взгляд в сторону женского тела, скривив свой рот. Он медленно приблизился, ожидая увидеть личико наглой девчонки, что решила подать свой голос. Джиён застыла, потрясённая, всем телом нагнулась вперёд, дабы подползти, плевать, что не видит, плевать, она просто...

— А эта чья зверушка?

Её швырнули обратно на место, а мешок с головы резко сдёрнули, заставляя зажмурится от света. Взгляд вонзился в незнакомца, что удивлённо присвистнул. Его слегка кучерявые волосы красиво игрались с ветром. Довольно крупный, со спортивным телосложением и милой внешностью, если не множество «но»: он убийца, что грязно ругается, держит пистолет, равнодушно убив только что человека.

Он убил Хао.

Сердце забилось быстрее, когда опасный тип приблизился к ней. Взгляд Джиён упал на мужчин, что стояли позади: мужчина в синем костюме, высокий, стройный, волосы зализаны назад, глаза узкие, губы тонкие, нос ровный. Вроде, звать его Вону.

Взгляд плавно перешёл на высокого, но худого блондина с острыми чертами лица.

Джун.

Его маниакальная улыбка пугала. Такое чувство, что он пришёл сюда отпраздновать их скорейшую смерть. Он ожидал кровопролития, глаза так и кричали, просили смерти, в них не было жалости или сочувствия. Не человек, а чудовище, что питается чужой болью, но...

Его глаза застыли, когда он увидел Джиён. Блондин удивлённо хмыкнул, и перевёл свой взгляд на друга...

Юн Джонхан.

Он смотрел своими тусклыми глазами ей в душу. Совсем не изменился.

Одинокая, пугающая и полная тьмы атмосфера, летала рядом с ним.

К нему, виляя активно хвостиком, подбежала большая хаска. Дольджон скучающе потёрся о его ногу, желая, чтобы его потискали. Мужчина слегка нагнулся, погладив по головке своего питомца. Его губы слегка дрогнули.

Она ни черта не понимает, что происходит. Теперь ничего не ясно. Всё запутано. Дольджон, словно словив знакомый запах, приподнимает свою морду, взглянув своими голубыми глазами на Джиён. Дольджон, кажется, узнал, поэтому застыл.

Джиён только сглатывает, пытаясь понять, как вообще дошла до такого. Она сегодня просто выходила из работы, а Хао и Чан решили её подвезти. Ехали-ехали — колесо лопнуло, а дальше визг, удар, а затем темнота.

Вот так она, оказалась тут.

Растерянный взгляд Джиён упал на окровавленное тело. Кровь капала на деревянную дощечку, впитывая жидкость. Большая лужа расползлась рядом с Хао. Его нет в живых. Хао только-что убили. Джиён издала всхлип, помотав головой, будто хотела убедится в ином, снова нагнулась вперёд, в надежде подползти, но ей не позволили. Толчок, и она упала на бок, локтями оперевшись на жёсткую поверхность.

— Не надо, пожалуйста! — подал свой голос Чан, явно зная к кому обратился.

Сынчоль, словно не услышав голос, присел на корточки, схватив девушку за предплечье, дабы придвинуть ближе к себе. Джиён запротестовала, пытаясь отпихнуть от себя мужчину.

— А что? Твоя зверушка? — с интересом спросил Сынчоль, пытаясь усмирить девушку, замахнулся, ударив её по лицу, но Джиён терпеливо поджала губы, не издав и звука, только голова дёрнулась от удара. — Я убью её к чертям, напоследок, может развлекусь. И что ты сделаешь?

Чан молчал, а Джиён, которая завалилась снова на бок, перестала двигаться. Несколько прядей волос легли ей на лицо. Почему-то взгляд метнулся на Джонхана.

Ни одна мышца не дрогнула на его идеальном лице. Его губы скривились в насмешке. Он равнодушно отвёл взгляд.

Джиён горестно опустила свой взгляд, мысленно кивнув самой себе, ведь Джонхан не спасёт её, будет смотреть, как тогда, как она мучается, задыхается, увядая в руках чужих.

Она скривилась от обжигающей боли, пытаясь слегка привстать, взглянула в грешные глаза Сынчоля и, приблизившись, плюнула ему в лицо, наплевав, что может за это жестоко поплатится, лишившись жизни.

— Чтоб ты сдох, — прошипела с болью в голосе, быстро отстранившись.

По щекам побежали слёзы ненависти. Она отчаянно отползла, затравленно ожидая своей участи.

Позади донёсся издевательский смех. Джун, спрятав своё лицо ладонью, смеялся. Мужчина в синем костюме так и стоял на месте, только лицо вытянулось в удивлении.

Сынчоль застыл, терпеливо извлекая платок, вытер лицо, швырнув в сторону, игнорируя смешки своего друга, и резко схватил Джиён за горло двумя руками, всем телом наваливаясь сверху. Джиён вскрикнула, толкаясь ногами. Её руки оказались в ловушке, из-за того, что мужчина своим телом прижал руки Джиён, отчего та истошно прошипела, дёргаясь всем телом.

— Я всё расскажу! — дёрнулся Чан, отчаянно качая головой изо стороны в сторону. — Вы ведь обещали! Пожалуйста! Я расскажу всё, что вы хотите!

Чан зарычал, страшась дальнейших действий Сынчоля. Он шумно задышал, услышав, как затихло, а Чоль удовлетворённо кивнул, но свои ладони от Джиён не убрал, надавил с нажимом, замечая, как девушка краснеет.

— Довольно, — знакомый голос донёсся где-то сверху, Сынчоль устремил свой раздражительный взгляд на блондина. — Вставай. Унизился сполна.

— Джун... — просипел Сынчоль.

— Вставай, идиот, — прокричал Вону.

Джун схватил Сынчоля за плечо, будто своего младшего непослушного брата.

— Это сестра Сунёна.

Последние слова — Джун прошептал, но Джиён услышала. Девушка закашляла, стоило избавится от грязных рук. Она, пытаясь сфокусировать свой взгляд, смотрела на Джуна, который вообще решил не смотреть на неё. Вину чувствовал?

— Блять? Серьёзно? — ошарашенно произнёс Сынчоль. — Эта... эта... реально? Она сестра покойника того? Вот эта удача! Помню его смерть...

— Сбавь пыл, — твёрдо и резко произнёс Джун, не собираясь слушать его речь. — Их не трогать.

Сынчоль тихо прошипел. Он явно планировал прикончить обоих, приподнялся, устремив свой взгляд на спину Джуна, чтобы кинуть ему вопрос «почему?», но...

Выстрел снова оглушил территорию. Джиён вздрогнула, с испугом в груди, перевела взгляд на Чана, который упал замертво, изливаясь кровью. Она застыла, как статуя, дрожа всем телом. К глазам хлынул новый поток слёз.

Она лишилась своих друзей...

— Не сдержался, — насмешливо подал свой голос Юн Джонхан, заметив каким взглядом посмотрел на него Вону. — Сильно бесил, — решил объяснится, плечами пожимая.

Сынчоль удовлетворённо присвистнул, радуясь кровавой картине, поднял руку, показывая знак «супер». Джонхан криво улыбнувшись, спрятал пистолет в кобуру, словив сломанный взгляд Джиён. Девушка выглядела жалко. Она продолжала сидеть на коленях, пытаясь избавится от верёвок, но у неё не выходило.

— Пошлите в дом, холодно, — Джун прокашлялся, удаляясь, при этом взглянул на Джонхана многозначительным взглядом. В след за ним пошёл Вону.

— Ты... — Сынчоль шикнул, намереваясь ударить Джиён холодным пистолетом, но пуля пистолета, оказалась быстрее его действий.

Кудрявый безжизненно рухнул, давясь в своей крови. Джонхан равнодушно навёл пистолет в спину Вону.

Выстрел оглушил слух, как эхо, понеслась вглубь леса.

Джун, что даже не замер, а продолжил идти, так и не обернулся, только громко рассмеялся, скрываясь в домике.

Джиён шумно задышала, всхлипывая, она быстро подползла к краю моста. Ветер подул ей в лицо, заставляя слёзы, что застыли на щеках, ускорено покатится вниз. Запутавшиеся мокрые волосы прилипли к лицу, впитывая горькие слёзы. Ей хотелось громко закричать, но Джиён держалась, облизывая свои разбитые губы.

Запах сигарет дунул в сторону Джиён, которая обессилено выдохнула, устремляя свой затравленный взгляд на убийцу. Юн поймал, и сразу же исказился в улыбке. Джиён нервно сглотнула.

Послышались скрипы. Мужчина расслабленно приблизился, окидывая пустым взглядом валяющиеся трупы. Он присел прямо перед Джиён, что застыла, как безобидное животное.

— Они ведь твои друзья... как ты мог...

— Они? Пора бы кое-что давно уяснить... — Джонхан снова окидывает трупы. — У меня нет друзей.

Джонхан, прищурив свои глаза от горького дыма, приблизился, обхватив двумя пальцами женский подбородок. Заглянул в её глаза, любопытно осматривая женские черты, а затем скривив губы, выдохнул сигаретный дым ей в лицо. Джиён закашляла, дёргаясь, отпихнула от себя мужскую ладонь, отползая назад, ближе к краю. Ещё чуть-чуть и она могла свалится в воду, если бы мужчина не схватил её резко за ладонь. Ладони... его ладони... Он только что лишил жизни Чана. Он... и других лишил жизни. Джиён, прикусив губу, с отвращением отдёрнула свою ладонь, заметив, как глаза мужчины потемнели, переливаясь блеском азарта.

— Я не кусаюсь, — произнёс короткое, на что Джиён недоверчиво взглянула на него.

Он, обхватив сигарету губами, снял перчатки, и потянул дрожащую девушку к себе, вцепился своими холодными пальцами, надавив на тонкую кожу.

Мужчина устрашал своим видом. Его глаза цвета топлёного горького шоколада смотрели ей в душу. Он, словно, был создан из тьмы. Его пальцы для Джиён казались обжигающими. Она страшилась мужчину, поэтому ожидала подвоха.

— Кусаешься, — выдала девушка.

Джонхан усмехнулся. Джиён стиснула зубы, разочарованная своим слабым духом, ведь не могла противится, не могла сделать хоть что-то, чтобы отомстить. Мужчина расслабил почему то верёвки, не угрожая ей ничем, но Джиён резко отползла, не выдержав такую страшную близость.

Хаска, что ластилась к его спине, тихо повыла, лапками забираясь на спину своего хозяина, возвышаясь. Джиён не смела поднять свои глаза. Обида комом застыла в горле, а Юн Джонхан, выдыхая дым, встал, щуря свои глаза от дыма сигарет.

— Тогда кто я? — Джиён поднимает свой взгляд на него, замечая, как мужчина любопытно окидывает её взглядом. — Если у тебя нет друзей, тогда кем являюсь я?

Джонхан поджимает губы, застыв на секунду, прежде чем сказать короткое:

— Никто.

Джиён только кивает, проглатывая большой комок.

Видеть его спустя месяц, и осознать, что этот человек совсем не равнодушен тебе — ранит сильнее, ведь Джиён упорно хотела его ненавидеть.

— Вставай, — приказывает. — Не хочешь вставать? Ладно, — Джонхан равнодушно выкидывает сигарету в озеро.

Он снова опускается на корточки, аккуратно обхватывает своей большой ладонью шею Джиён, и врезается в девичьи разбитые губы, пуская свой язык, вылизывает всю кровь в ротовой полости, притягивая Джиён ближе к себе. Девушке приходится ладонями обхватить его колени, чтобы не рухнуть. Юн целует интенсивно, рвано, чуть-ли не поглощает целиком, терзая губы, а потом отрывается, выдохнув в чувственные пухлые губы, что заляпаны кровью. Мужчина устало прислоняется своим лбом о лоб Джиён, издав ленивый полу-стон, закрывает глаза, будто пытаясь себя таким способом привести к спокойствию.

— Поняла кто ты для меня? — хрипло шепчет, головой слегка двигая, будто согреть хочет. — Повторить?

Его глубокие глаза врезаются в глаза Джиён.

Девушка, сглатывая вязкую кровавую слюну, качает заторможенно головой. Джонхан едва заметно расплывается в улыбке, а затем встаёт, подавая ей свою руку.

— Нам пора домой.

///

Дизайнер обложки: cat-somerhalder

тгк: kamiiiikim