На часах 22:19. В комнате сумерки, лишь настольная лампа слабо освещает небольшой столик, за которым сидят двое. Нана и Чонгук уже почти как два часа занимаются. Да, действительно. Их матери сдержали слово и заставили подростков учиться, и у тех просто не оставалось выбора. Напор со стороны старших был огромен.

— Айщ! Не могу больше! Спать хочу! — Нана раздраженно кинула ручку на стол и откинула голову назад, устало потирая шею. — Мои мозги сейчас расплавятся...

— Пф, будто они есть... — усмехается Чон, за что получает крайне раздраженный взгляд сестры.

— Не зли меня кролик, я и так в ярости.

— Ой-ой, уже страшно, — шепчет Чон, что-то сосредоточено выводя в тетрадке.

— Уф! Бесит! — девушка закрыла учебник с глухим звуком и потерла глаза. Сегодня родители уехали на какой-то корпоратив, поэтому можно было ненадолго расслабиться. — Хорошо, что учитель ушел быстрее, ещё часа уроков я бы не выдержала... Спать хочу, — снова простонала она.

— Да кто тебе не дает. Иди дрыхни и не ной, — фыркнул Чон. Нана перевела на брата удивленный взгляд.

— А ты чего это так учиться стал, мм? Раньше ведь плевать было.

— Не твое дело, — коротко отвечает парень, не отрывая взгляда от учебника. Нана лишь удивленно вскидывает бровями, наблюдая за брюнетом, а затем складывает губы в трубочку и насвистывает собственную мелодию. Чонгук громко вздыхает и поднимает на сестру недовольный взгляд, понимая, что она делает это специально. Та лыбится, словно чеширский кот, довольная тем, что хоть однажды получилось вывести брата из себя. — Спать идешь? — спрашивает он, а девушка продолжает тянуть широкую улыбку.

— Неа, буду спать тут, — ей почему-то не хотелось уходить сейчас к себе. Быть одной в скучной комнате. То ли дело остаться тут в компании хмурого братца и пораздражать того немного. Да, иногда Нана любила бесить других.

— Чего? — удивляется на секунду Чон, но после принимает мрачный вид и указывает наверх. — Вали уже. Предки не узнают, а ты учиться уже не собираешься.

Но вместо ответа Нана ложится на стопку учебников и закрывает глаза, начиная громко храпеть.

— Что за детский сад, — качает головой Гук, недовольно скривившись.

Через некоторое время Нана действительно отрубается, но к счастью не храпит. Она сидит на стуле, откинувшись на спинке и запрокинув голову назад, широко открыв рот. Увидев это Чонгук не сдерживается, чтобы не запечатлеть такую «красоту». Он быстро делает несколько кадров на свой телефон и с довольным видом продолжает писать в тетради, как вдруг тело девушки наклоняется, а голова скользит в сторону, тут же падая на колени парню. Тот аж подпрыгивает от неожиданности и жмурится, прикусывая губу.

— Какого... — он опускает голову и видит, что сестра даже носом не повела, продолжая спать, удобнее умостившись на коленях Чона. Парень недолго разглядывает лицо спящей и замирает. Снова. Снова проснулось такое странное чувство, какое он испытал уже раньше, тогда, когда увидел сестру в классе. Будто нет той заводной и дерзкой Наны. Есть милая, в какой-то степени сексуальная и женственная Нана, которая умеет притягивать к себе внимание. Даже Чонгука.

Парень смотрит на неё, внимательно скользя взглядом по милому лицу. Закрытые веки, длинные ресницы, аккуратный носик, приоткрытые розовые губы, затем шея, открытый ворот толстовки, что оголяет ключицы. Нана причмокивает и удобнее умощается на ногах брата, совсем не реагируя на его касания.

— Эй, может, встанешь? — он пытается быть раздраженным, но в голосе проскальзывают нотки смущения.

— Не могу, мое тело меня не слушается... Унеси меня в мою кроватку, пожалуйста, — не открывая глаз, она тянет руки к парню, словно маленький ребенок просится на ручки. Чон вздыхает. У него не остается выбора. Он мог бы конечно просто столкнуть девушку на пол, наплевав на какую-то там просьбу, но у него почему-то рука не поднимается, и он просто подхватывает её и усаживает себе на спину. Сегодня он слишком добрый...

— Кумао-о-о... — тихо тянет сестра на ухо парню, от чего у него невольно пробегают мурашки. Он поднимается в комнату сестры и опускает ту на постель.

— Будешь мне должна, — говорит он громче, зная, что она его слышит.

— Окей, завтра приготовлю тебе рамен, — сонно шепчет она, переворачиваясь на другую сторону.

— Какой рамен... — хмурится он, цокает и просто уходит из комнаты.

***

Утро. 6:15. В комнату как обычно входит Хосок в пижаме и в сонном состоянии падает на кровать рядом с сестрой, заставляя ту застонать и зашевелиться под одеялом.

— Хосок-а, слезь, — вертится она, уткнувшись носом в подушку.

— А ты вставай. Уже шесть часов. Опоздаем как всегда, — бубнит он и поднимается, выходя из комнаты.

— Ну я ведь вчера не спала до часа ночи... Ужас, — ворчит она и тоже поднимается с кровати. Плетется в ванную, быстро умывается, надевает школьную форму и спускается вниз. В доме ещё пусто, поэтому девушка задумала быстренько стащить что-то из холодильника и быстренько уйти, но обнаружив в столовой маму, поняла, что этому не бывать.

— Сядь, — спокойным голосом приказывает женщина, не поднимая взгляда от тарелки. Она ест одна, что было немного странно. Нана вздыхает, разворачивается и нехотя садится рядом, глядя куда угодно, но не на маму.

— Чего? — грубо отвечает она. Женщина замирает, опускает вилку и нож на стол и поднимает строгий взгляд на дочь.

— Как проходят занятия? Ты довольна учителем Ли? — спрашивает она, хотя уже понятно, что её не волнует мнение девушки. Нана на секунду одаряет мать презирающим взглядом, а после фальшиво улыбается и качает головой.

— О-очень нравится, мамочка. Лучший учитель в мире просто, — с явным сарказмом говорит она.

— Завтракать будешь? — проигнорировав её неправдоподобно прозвучавшие слова, она вновь приступает к еде.

— Обойдусь, — кидает Нана и поднимается из-за стола.

— Не забудь, что занятия будут проходить каждый день в семь часов вечера, — уже напоследок предупреждает её мама, и девушка замирает у двери. Она о чем-то задумалась, а после её глаза округлились и она развернулась, вопросительно глядя на маму.

— Что значит в семь?

— В семь значит в семь, что не так? — приподнимает бровь женщина, но Нана не может ответить, что именно в такое же время во вторник и начинается конкурс, в котором она непосредственно берет участие.

— Ладно, я поняла, — подавлено отвечает девушка и выходит из комнаты.

***

— Вот черт, ну что за родители! — Сора хлопает рукой по парте, зло сдвигая брови.

— Мне уже так надоело всё это, — Нана опускает подбородок на учебник и поджимает губки.

— Нужно что-то придумать. В тот день ты не можешь быть дома, — задумчиво потирает подбородок Сохён, а Сора кивает.

— Может... Скажешь, что тебе надо в школе помочь учителю? — на ходу придумала подруга, но Нана тут же отрицательно мотает головой.

— Не прокатит. Мама тут же позвонит в школу и всё выяснится раньше, чем я переступлю порог дома. С этим всё строго, — вздыхает девушка. Подруги цокают, вновь задумавшись.

— Конкурс может длиться долго. Какую отмазку можно придумать, чтобы свалить из дома на несколько часов, да ещё и ночью? — будто спрашивая у самой себя, говорит Нана. — Айщ, не знаю... Ладно, я пойду попью водички. Может, в голову что-нибудь придет.

— Окей, — грустно провожают подругу взглядами из класса.

Нана вяло плетется в сторону холла и, подойдя к автомату с напитками, кидает монетку, выбирая себе баночку с колой, которая тут же выпадает из машины. Выпив половину, девушка уже собирается возвращаться, но дорогу ей преграждает Минки. Злобно ухмыляющаяся Минки.

— Только посмотрите, — мотает она головой глядя на маленькие царапины на лице Наны, — это я так постаралась?

— Я вижу, я тоже неплохо поработала, — кивает та.

— Мне так жаль тебя, честное слово, — продолжает усмехаться Минки.

— Чего это? — наиграно удивляется девушка.

— Недавно видела твоих родителей, — задумчиво растягивает каждое слово соперница, — и теперь понимаю, что несмотря на вражду... Мне действительно жаль такого несчастного ребеночка, как ты, — та наиграно поджимает губы, грустно глядя на девушку.

— Что ты, черт возьми, несешь? — недоуменно кривится Нана.

— А-а, — тянет Минки, качая головой, будто поняла наконец что-то, — ты наверняка не знаешь ещё. Стоит ли мне показать тебе?

Девушка вытаскивает из кармана телефон и, недолго порыскав в нем, протягивает его Нане. Та хмуро смотрит на экран, продолжая разглядывать картинку за картинкой, прежде чем до неё доходит, что там. Её глаза увеличиваются, а сердце начинает биться с каждым разом всё сильнее и сильнее.

— Видишь, тут твой отец в обнимку с прелестной дамочкой, а здесь твоя мама направляется в номер отеля с красавчиком. Не трудно ведь догадаться, что происходит на этих фотографиях, — Минки ликует и победно улыбается, видя на лице соперницы застывший страх вперемешку с отвращением и разочарованием. На глазах слезы, а губы дрожат. — Йа-а, — вздыхает та, цокая и убирая телефон от лица Наны, — видимо и правда не знала...

— Откуда... — голос брюнетки дрожит, но она изо всех сил сдерживается, чтобы оставаться спокойной, —... у тебя эти фото?

— О, я была вчера на том же вечере, что и твои родители. Там были приглашены множество известных людей, и знаешь... Мне довольно-таки трудно было получить такие фото. Пришлось проследить за твоими родителями, но это того стоило, верно? — снова ухмыляется она. Нана прикусывает губу до крови, тяжело дышит и смотрит пустым взглядом сквозь Минки. — Ладно, я показала тебе то, что должна была. Удачки, — машет рукой та и быстро уходит прочь.

Нана выходит из школы и плетется на задний двор, садясь на лавочку. Она знала, что у родителей ужасные отношения, но она все ещё надеялась, что их можно каким-то образом спасти. И только сейчас поняла, что это продолжается уже очень давно, а Нана и правда словно глупый и наивный ребенок полагала, что старшие не смотря ни на что любят друг друга и остаются верными. Как же она ошибалась.

— Нана! Вот ты где! — на лавочку рядом приземляется Хосок, а сестра быстро опускает голову, чтобы прикрыть слезы за волосами, но парень все равно успевает заметить.

— Что случилось? — он приобнимает её за плечи и слегка встряхивает. Он удивлен, так как знает, что сестра плачет только в самых крайних случаях, когда на это есть действительно серьезная причина.

— Оппа, — она всхлипывает и поднимает на брата взгляд, полный слез, — ты знал правду о наших родителях? Знал ведь? Почему ты не рассказал мне всё? Почему? — плачет она, а парень растерялся.

— О чем ты?

— Я видела... Видела фото... Ты должен понимать, о чем я... Почему? — не перестает спрашивать она, но всё же боясь услышать ответ. Хосок понимает, о чем она. Его взгляд мрачнеет и он опускает руки, глядя куда-то вперед, и шумно вздыхает. Нана не перестает смотреть на него с надеждой.

— Они уже давно разведены, но для страны они все ещё любящие муж и жена... — рассказывает он, и каждое слово дается ему с трудом. Что может быть хуже для детей, чем узнать, что твои родители больше не любят друг друга? А ты — плод их давно прошедшей любви. Ужасное чувство... — Они должны быть вместе ради репутации. Обязаны...

— Хватит. Я поняла, — Нана поднимается, смахивает слезы и просто уходит, не желая больше слушать. Она возвращается в класс и, никому ничего не объяснив, забирает свои вещи и уходит из школы.

POV Нана

«Отвечать не собираешься?! Ты где?»

Приходит сообщение, но я игнорирую его. Сегодня хочется побыть наедине со своими мыслями. Чувство, будто меня предали и скрывали это предательство долгое время, от чего больнее вдвойне. Я гуляю по улицам уже долгое время. Телефон разрывается от звонков и смс, но я продолжаю игнорировать всех, притворяясь обиженной на весь мир. Хосок хоть должен понимать меня сейчас, но он, видимо, не понимает. Парням легче смириться с такими вещами, чем девушкам...

Я прихожу домой под вечер. Перед этим я написала сообщение Юнги, спросив у него, какая дома обстановка. Он ответил, что родители пока не заподозрили ничего, а Хосок прикрыл меня, сказав, что я задержалась в школе. Как обычно. Что же... Спасибо ему за это. Хотя, мне уже плевать... Скинув кеды в прихожей, я направляюсь в столовую, откуда доносятся женские голоса. Тетя и мама пьют чай и о чем-то оживленно болтают. Я приоткрываю двери, глядя в щелочку, собираясь подслушать их разговор.

— Да ладно тебе так шутить, — машет рукой тетя, неловко улыбнувшись.

— Но это правда, какой бы горькой не казалась, — пожимает плечами мама, слабо улыбнувшись, и ставит кружку на тарелочку. — Раньше всё было так плохо, что у меня и правда мелькали мысли об этом. Нану планировала отдать либо подруге, либо в детский дом на некоторое время, пока проблемы в посольстве не решатся. Тогда было трудно помогать мужу и заботится о детях. Парни могли справиться, но Нана... Ей приходилось уделять много внимания, что было проблематично на то время.

О чем они говорили дальше, я уже не слышала. В голове эхом отдавались слова мамы. Отдать? Она хотела отдать меня? Верно, я доставляла проблемы даже когда была маленькой. Видимо, вся моя жизнь - это одна сплошная проблема...

Сейчас настроение было хуже некуда. За один день я узнала вещи, которые совершенно не желала знать. Это была последняя капля. Я стою и плачу, захлебываясь слезами. Чтобы меня не услышали, я решаю тихо уйти, но, развернувшись, сталкиваюсь головой в грудь Чонгука, который стоял позади все это время и видимо всё слышал. Я поднимаю глаза вверх и смотрю на него. Он заметно растерялся и заволновался. Я решаю убежать побыстрее. Ненавижу плакать при ком-то. Выбежав во двор, я плюхаюсь на качели и продолжаю плакать. Так и знала. Он последовал за мной. Что ему нужно сейчас от меня?

— Разве не видно, что мне плохо. Я страдаю вообще-то, — даже в такой драматичный момент я не перестаю быть противной. — Может, уйдешь? Поплакать как бы хочется.

— Плачь при мне, — он поворачивает голову и как ни в чем не бывало смотрит на меня своим спокойным и чарующим взглядом.

— Не... хо-хочу, — голос ужасно дрожит, от чего трудно говорить, а сердце начинает ускорять ритм, и я боюсь как бы не случился приступ, но слезы остановить сейчас действительно трудно.

— Не заметила, что мы в последнее время сблизились? — вдруг спрашивает он, сменяя тему. Я непонимающе моргнула, помогая слезам быстрее скатываться по щекам.

— Что?..

Он снова смотрит на меня так спокойно, медленно скользя взглядом по лицу. Какой-то странный момент сейчас. Он будто успокоить меня пытается всего одним своим взглядом, и это, как бы странно не было, но действует.

— Вот и молодчинка, — ухмыляется парень, когда я перестаю всхлипывать, уставившись на него заторможенным взглядом. Затем я опускаю голову и просто сижу некоторое время, не двигаясь.

— Спасибо... — ни с того ни с сего вдруг решаю поблагодарить я. Чон внимательно смотрит на меня, удивленно хмыкая.

— За что благодаришь?

Я задумалась на секунду, а после поднимаю на него усталый взгляд.

— Сам знаешь за что...

Мы снова молча смотрим друг на друга, и это уже не кажется таким странным. Будто между нами вдруг вспыхнула какая-то невидимая связь.

— Хочешь... — хрипло и тихо говорит он, пододвигаясь ближе и не сводя с меня пристального взгляда. У меня невольно пробегают мурашки по спине, но я не отвожу глаз, рассматривая идеальное лицо брата вблизи. — ...я научу тебя тому, о чем говорил?

Тут же вспоминая его слова:

«Просто не нужно всегда слушать то, что тебе говорят. Мечта... Думаю, она важнее того, чего от тебя хотят другие. Это твои цели и то, к чему стоит стремиться».

— Научишь? — недоумеваю я, сузив глаза. Чон ухмыляется и кивает.

— Тебе понравится, но... — он делает паузу, глядя куда-то в пустоту, — это может иметь свои последствия... Ты точно желаешь этого?

Мне почему-то любопытно узнать, что же такого придумал Чонгук, и недолго думая я киваю.

— В чем заключается твой план?

— Делать то, что тебе хочется и никого не слушать. Забыла? — хмыкает он, поднимается и смотрит сначала на дом, а потом на меня. — Хочешь, сбежим?