Киллиан

Я считаю себя успешным мужчиной во многих сферах бизнеса, но не в личной жизни. Я люблю свое дело, а не деньги, которые оно приносит, только упорный труд сделал меня тем, кто я есть сегодня. Мне удалось построить огромную империю, в сфере недвижимости и в своей деятельности я один из лучших. Мои миллионы дают возможность заполучить все чего пожелаю. Считаю, что такие мужчины как я, имеют право на некие странности и необычные вкусы. Я обладаю властью и в один момент решил, что должен обладать Лавандой.

Это и повлекло за собой череду странных, и ужасных событий. Я влюбился, да так, что крышу снесло. Это прекрасное создание полностью покорило меня. И с первой нашей встречи, не было ни одного дня, чтобы я о ней не мечтал. Она так глубоко засела в моем сердце, что покинуть его больше не смогла. Ошибкой было то, что я решил играть, запугивал, преследовал.

Сходство с Аннабелль было потрясающим, что стало одной из причин моей зависимости. Именно это разожгло мой интерес к ней, а также то, что она... жива.

«— С чем мне пришлось столкнуться?

Самое страшное в жизни событие — Это потеря родного тебе человека. Смерть. Как жить дальше? Ты, наверное, и сам умираешь, ничего не держит тебя в этом мире. Остается лишь мрак. Темнота, которая затягивает все глубже на дно и выбраться почти нереально. Да и зачем? Чтобы снова пережить потерю? Время не лечит, а лишь притупляет боль. Стоит только закрыть глаза, и ты снова там, вернулся в самый страшный момент в жизни. Но лучшие моменты все же с нами в нашей памяти и никогда нас не покинут. Вспомни, с чего все начиналось...

Как поразил космос в глазах, что перевернул всю жизнь и есть ли шанс это вернуть?»

(Пролог)

Я вернул, и скажу больше — это была не игра. А что-то настоящее, но только для меня. Лаванда оказалась не копией, а настоящим исключением.

Я стал наблюдать, и так узнал, какой необычной она была, игривый луч света, заманила меня своей наивностью, открытостью. Не испорчена индустрией красоты, абсолютно естественна, миллионы отца не успели ее испортить, для нее важнее вкус жизни, а не преимущество богатых людей. Умна, что обязательно, не заучка, ведь это скучно, девочка любила и оторваться, я не против развлечений и в кругу ее друзей, только избранные единицы. Мне нравится, ощущение конкуренции, поэтому наличие поклонников меня только заводит.

Не решился добиться ее классическим способом, как это бывает обычно, заигрался, зашел слишком далеко, одержимость стала маниакальной и разрушительной, я не остановился вовремя.

С первого взгляда я решил, что хочу эту девушку заполучить, ведь она так сексуальна и привлекательна. С виду невинное дитя, но какой огонь пылает внутри.

Игра затянулась, я помешался, увлекся, и последствием моей увлеченности стал — телохранитель, который оказался самой большой моей проблемой. Сам спровоцировал семью Редфорд нанять охрану.

Я не успел, глупышка слишком быстро поддалась, влюбилась, чем он охотно воспользовался, а Лаванда, наивная девчонка — купилась. Пришлось действовать радикально, ведь сдаться я не мог, не в моих правилах проигрывать. Да еще кому? Чем он ее зацепил, что в нем такого, почему не хочет его забыть? Пожертвовала собой, и это был мой козырь в рукаве.

И в итоге Лаванда стала моей.

Долго противилась, но все же сдалась. Я обрел счастье, и как мне казалось, ей было хорошо. Пустой взгляд и отстраненность я списывал на усталость. Поникшее настроение, далекие мысли — не придавал им значение.

Ее поцелуи никогда не были пылкими, объятия теплыми, а секс — это просто формальность. Взаимности я не получил.

Неужели можно так долго любить человека с которым нет ничего общего, кроме воспоминаний о коротком романе? Почему мне не удалось завоевать ее расположение? Да, нас спас Джеймс, объединил и сделал наш брак настоящим. То, чего я не смог заполучить потеряв беременную невесту — дала мне именно Лаванда. Я обрел смысл в сыне и жене. Она смирилась, и как мне казалось, полюбила и меня тоже.

Пока снова не явился он.

Flashback

Мне, кажется, моя любимая жена, слишком одержима нашим сыном, переживаю, чтобы он не стал маменькиным сынком, а вырос настоящим мужчиной.

Держит его крошечную ручку, а этот хитрый карапуз, подглядывает одним глазом, чтобы она не ушла. Мальчуган держится из последних сил, но все равно тотально контролирует свою маму.

— Ну все, милая, он заснул и нам пора.

Убираю светлые локоны с шеи и целую нежную кожу. Напряжена. Касаюсь хрупких плеч и легко разминаю окаменевшие мышцы, пока они немного не расслабляются, тянусь к губам, и жена мне отвечает коротким, но нежным поцелуем. Она так далеко, словно на другой планете, в миллиарде миль отсюда.

— Иди спать, я немного здесь побуду, хочу почитать отчеты, не жди и засыпай.

Ну, я рассчитывал на другой финал дня, но благоверная почему-то не в настроении.

— Не засиживайся долго. Я люблю тебя.

— И я тебя. Спокойной ночи, Аарон.

Что? ... Аарон? Она сейчас хоть понимает, что сказала?

Выхожу за дверь и упираюсь руками в соседнюю стену, сделав несколько глубоких вдохов, подавляю нахлынувшую злость, набираю нужный номер.

— Это Киллиан. Пробей мне одного человека... Аарон Миллер... Быстро.

Лаванда пришла в комнату только через два часа, ложится ко мне... в нашу кровать, как ни в чем не бывало. Я знаю, что она с ним встречалась. Он вернулся и сразу ее нашел. Когда он уже оставит ее в покое?

— Я еду в Вашингтон на три дня.

— Завтра?

— Да.

Глазки забегали, старается не подавать виду, что эта новость ее радует. Чувство ревности переполняют меня, хочу вцепиться собственными руками в эту тонкую шею и здесь же задушить.

— Попрошу маму посидеть с Джеймсом тогда, потому что няня заболела.

«Да что ты, а сама куда побежишь? Только не говори, что на работу?»

Провожу по оголенной ножке вверх, задеваю пальцем белье. Она ненавязчиво убирает мою руку... предсказуемо. Другого я и не ожидал.

— Был длинный день, уже поздно. —Коротко целует в губы и отворачивается, делает вид что спит, но я тоже не могу глаз сомкнуть, слышу ее нервное сердцебиение.

За все это время мой интерес совершенно не остыл, я все также желаю эту девушку. Когда она полностью станет моей, когда ее голову покинут мысли о другом?

End of flashback

«Что же ты творишь, милая? Тебя ничего не смущает? Не боишься, что завтра об этом будет сплетничать весь город? Ты думаешь, я позволю себя позорить, и выставлять на смех всему Нью-Йорку?
А ты, Аарон... Джеймс... Миллер, не боишься, что это чужая жена и то, что ты на публике позволяешь себе ее совращать? Напоил и значит ты у нас крутой? Думаешь ничего тебе за это не будет? За такие поступки люди жизнью платятся. Ни одна собака не найдет.
Ох, голубки, наслаждайтесь... пока можете.»

Бросаю стопку этих паршивых фотографий в камин, пусть горят в огне. Закуриваю сигарету, глубоко вдыхаю горький дым.

— Спасибо, ты свободен. — Спроваживаю своего сыщика, сажусь в кресло, успокаиваю дрожь в мышцах. Мысли должны быть здравыми.

«Я люблю тебя, Лаванда, и даже твоя измена это не исправит.»

Через час у меня частный рейс в Нью-Йорк. Командировка состоялась, но продлилась всего день, как и планировалось, дал время, своей верной супруге, в три дня, но она не продержалась и одного. Моих надежд не оправдала и уже эту ночь провела в чужой постели.

«Ты меня огорчила, любимая. Чем ты готова поплатиться за это?»

***

Десять часов утра. Прямиком из аэропорта, домой но там ее не застал, она даже не соизволила вернуться, а осталась... здесь. Открываю тяжелую парадную дверь и преодолев несколько пролетов, стою рядом с его проклятой квартирой, тихо нажимаю на ручку, и она мне поддается.

«Очень беспечно. Хорошо.»

Сука! Прямо у порога замечаю ее скомканное красное платье, которое она купила в Париже полгода назад, валяются туфли и мужские штаны. Комод сдвинут с места, а вещи с него повалились на пол. Значит здесь он трахнул мою жену?

Сглатываю горький ком злобы, ощущения отвратительные.
Давление в ушах, сердце разрывается и дышать не хочется. Принять измену сложно. Кажется, стены этой узкой прихожей сейчас раздавят меня.

Переступаю красный лифчик. Шлюха. Красные ее трусики. Тварь.

Самое ужасное — это звуки. Ее стоны и тихий скрип кровати. Злость и ревность пеленой легли мне на глаза.

Тихо открываю дверь. Знать, что происходит в этой комнате — одно, но увидеть, как какой-то урод имеет мою любимую — другое.

— Доброе утро, любовнички!

Аарон

Linkin Park - In The End (Mellen Gi)
На повтор ❗❗❗

Твою мать, нужно было закрывать дверь, чтобы долбаный Киллиан не мог без приглашения зайти в мою квартиру.

Больше всего меня пугает, страх на лице Лав, который она пытается прикрыть руками. Бедная девчонка, она в шоке. Мы до сих пор находимся в той же позе не решившись посмотреть на ее мужа.

— Одевайтесь. Жду в комнате. Есть что обсудить. Как считаете?

Ого, неожиданно, я думал он убьет меня здесь же, но он выходит оставив нас одних. Дипломатический подход, ничего не скажешь. Лав отталкивает меня, закрывается простынями, а я начинаю волноваться за нее еще больше. У бедняжки сейчас будет приступ паники.

— Что мы наделали, Аарон ? Нам конец. — Застегиваю пуговицу джинс и подхожу к ней ближе, беру за плечи, немного встряхиваю, чтобы привести в себя. Она смотрит испуганными глазами, и я знаю, что должен защитить ее от любой опасности.

— Он ничего тебе не сделает, ясно? Я не позволю.

Боже, ее всю трясет, слишком переживает, а я напротив — даже не испугался, меня раздражает, только то, что он посмел сюда прийти и помешать? Я мечтал об этом, конечно, немного в другой обстановке и при других обстоятельствах, но все же хотел, чтобы Киллиан Бейл узнал, что Лаванда принадлежит только мне.

— Здесь нет моих вещей, они в прихожей.

— Оставайся в моей рубашке.

— Ты шутишь? Как я пойду в таком виде?

Достаю серые тренировочные штаны, она надевает их и затягивает шнурок на талии, чтобы не потерять. Штаны большие, рукава висят. Подхожу ближе и быстро засучиваю рукава. Пальцем поднимаю подбородок вверх и встречаюсь с заплаканным взглядом.

— Детка, успокойся, сейчас все это закончится, мы все решим. Ты этого хочешь, ты хочешь быть со мной?

— Конечно. Конечно хочу. — Крепко ее обнимаю, и целую в лоб.

— Ты любишь меня?

— Да, очень. — Мокрые ресницы очерчивают мои любимые серые глаза.

— Что «очень»? — Я хочу ее как-то взбодрить.

— Я очень люблю тебя, Аарон. 

«И я это знаю.»

— Вообще-то я жду вас, так что быстрее! — кричит Киллиан из соседней комнаты.

Вот урод! Подхожу к прикроватной тумбочке, достаю пистолет, проверяю пули и снимаю с предохранителя.

— О Боже, зачем это? Аарон, нет!

— Успокойся, это для подстраховки или защиты, не знаю... я не собираюсь стрелять.

Прячу оружие за пояс джинс и закрываю футболкой.

— Ты готова? — Отрицательно кивает головой. — Все будет хорошо, не волнуйся, мы поговорим, ты скажешь, что любишь меня и попросишь развод, он отпустит тебя, у него нет выбора, ведь у нас есть сын. — Выделяю каждое слово, чтобы лучше усвоила.

Выходим в гостиную и Киллиан сразу обращает внимание на наши, скрепленные в замок, руки, которые Лав сразу же разрывает.

— Ты охренел, потуши сигарету, не смей здесь курить! — Это вообще уже переходит все рамки приличия.

— Ты считаешь я охренел!? Ты совратил мою жену!

«Слегка наоборот, но ладно.»

— Ох, любимая, это не то, что хочет увидеть муж, вернувшись из командировки. Я честно говоря в шоке.

Лучше ему не называть ее «любимая» в моем присутствии, иначе этот разговор будет очень коротким.

Лав в свою очередь, находится в ступоре, и не может ни пошевелиться, ни сказать хоть слово. Ок, я и сам могу. Я думаю, мы достаточно молчали, пора заканчивать с этим.

— Аарон? Ничего, что я на «ты»?

— Да, пожалуйста, Киллиан, — говорю с иронией повторяя его стиль. Он невыносим.

— Действительно, у нас много общего. У тебя здесь будет что выпить? Есть повод я считаю. — Ухмыляясь смотрит на Лаванду.

Нет и полудня, плохая идея. Но мне плевать, достаю лед и бутылку виски из холодильника, наливаю в низкий стакан.

— А ты? — Его дерзость меня раздражает, чего он улыбается?

— Я воздержусь.

— Как хочешь. — Делает глоток презрительно глядя мне в глаза и говорит дальше: — Ну что же, скажи мне, какое ты имеешь право устраивать скандал в моей семье?

— Это не ...

— Нет, Киллиан, это ты устраиваешь скандал! — Неожиданно для меня подает голос Лав, и мы оба устремляем на нее свои взгляды.

— Неужели, милая!? Я, наверное, сейчас присяду и выслушаю твой рассказ о том, как ты решила наплевать на моральные устои, переступила через все принципы, забыла про семью и решила, что когда муж застает любовников в постели, то он хочет устроить скандал.

Киллиан садится в кресло и ожидающе смотрит то на меня, то на Лав забившуюся в угол гостиной. Его злорадная улыбка выводит меня из себя. Меня бесит, что в моей квартире он ведет себя как дома. Стою напротив, сложив руки под грудью и едва сдерживаюсь, когда он достает очередную сигарету.

— Не смей. — Но он все равно поджигает ее. Вот сука, делаю шаг, но Лав хватает меня за руку, стает передо мной, взглядом умоляет сдержаться.

— Пожалуйста, не нужно, я открою окно. — Открывает и остается рядом с ним. В комнату сразу же поступает поток холодного воздуха и капли дождя падают на ее тонкую рубашку. Она так заболеет.

— Твоя... «жена»... никогда не любила тебя.

— Да что ты? Я вот думаю иначе.

— Нет, уж поверь, она всегда любила только меня, и каждый раз это говорила, когда приходила ко мне. — Его лицо меняется, куда же делась улыбка?

— В свой адрес я такое тоже слышал. Так кому ты правду говоришь, Лаванда!?

— Ты знаешь, что я всегда любила его, ты знал, когда заставил меня выйти за себя, и знал, когда видел мои мучения, как я страдала. Ты силой меня  держал! Как же ты забыл о шантаже и давлении? Я всегда помнила об этом. Ты заставил меня предать своего любимого! Совершить непростительный поступок по отношению к человеку, который действительно меня любил, а не просто хотел потешить свое извращенное эго. Но тебе было плевать на всех, кроме себя. Ты торжествовал, пока я страдала. Разве так выглядит любовь?  — все это она говорит сквозь рыдания.

Моя кровь уже закипает, сейчас я убью это ничтожество. Он обижал ее? Я подозревал, что это правда, но не мог поверить, что она так просто на это повелась и просто все терпела. Даже верил в то, что она действительно влюбилась в Киллиана, но и меня не могла до конца забыть, запуталась в чувствах. Думал, я для нее просто якорь, который сложно отпустить. Почему Лав не просила моей помощи?

Наливаю в стакан и себе, залпом допиваю всю горькую жидкость. А Киллиан встает и подходит к окну у которого стоит Лав, сквозь слезы жадно хватающая воздух.

— Ты знаешь, как я жалею о прошлом, но только не говори, что не испытала ни одного хорошего момента со мной. — Он убирает прядь волос за ухо, и пытается поймать ее взгляд. Намерен манипулировать. Она принимает его прикосновения, смотрит на него так, словно чувствует вину. Лаванда его боится или он воздействует на нее гипнотически успокаивающе? Как же он запудрил ей мозги. — Ты любишь меня, — продолжает давить Киллиан.

— Нет. Я никогда не любила тебя. Как я могла тебя любить?

— Даже когда мы целовались под Эйфелевой башней, когда я нес тебя на руках, чтобы ты не промочила туфельки?

— Хватит, перестань, — шепчет Лав, а меня тошнит, когда я представляю все эти романтические моменты между ними, наливаю вторую порцию выпивки для себя. Я должен себя контролировать, хотя это так сложно. Кожа на костяшках сейчас треснет, так сильно я сжал кулаки.

— Когда мы пили шампанское на пляже, и считали падающие звезды? Ты лежала на моих коленях и говорила, как тебе хорошо. Тогда ты тоже ничего не чувствовала?

Боже, как больно мне это слушать, я уже ни в чем не уверен, не понимаю. Он специально давит на нее, пытается морально добить, но добивает меня. За эти пару дней нашего сближения, я вообразил себе, что все это время был важен ей, и что она продолжала меня любить.

— Ты говорила, что любишь меня.

— Нет! Иногда я говорила: «я тоже». Это не признание в любви. Киллиан, хватит! Да, я вышла за тебя, но вспомни почему: ты же дал понять, что в случае отказа, его пристрелит снайпер, на крыше его соседнего дома, где ты вынудил меня взять кольцо!

О чем, мать твою, она говорит!? Какой снайпер? Вот тварь, запугал ее, а она глупышка, пожертвовала собой ради меня! Это я должен был ее защищать, но теперь очевидно, что сам был под ее защитой, все эти годы был прикрыт ее хрупкой спиной. Моя рука все больше тянется к пистолету за спиной, я мечтаю видеть, как это ничтожество, корчится от боли истекая кровью.

— Я вынуждена была, все это время делать вид, что счастлива, притворялась твоей женой, играла эту дурацкую роль. Я понимала, что если избавлюсь от тебя, то без раздумий, сразу кинусь к нему, но я не могла рисковать так. Я бы не пережила, случись с ним что-то страшное. Поэтому, я каждый день внушала себе, что все не так плохо, что я могу смириться и привыкнуть. Я должна была, чтобы не разрушить себя полностью изнутри.

— Ты любила меня, ты воспитывала со мной сына, каждый вечер засыпала и просыпалась рядом. Если бы этого не было, я бы поверил. Слишком много было между нами.

— Перестань, умоляю! Хватит терзать меня. — Она смотрит в мою сторону и замечает шок или отвращение на лице. — Да, это правда, Аарон, я считала ты бросил меня, что счастлив с Самантой... Хоть этого и не было, я сама сбежала, но только потому что не могла принять факт ее беременности. Мнимой. Мы оба знаем, как нелепо все вышло. Теперь я знаю.
Но я так страдала, была убита морально, полностью истощена. Мне не хотелось жить и чувство обиды, и желание мести бросили меня в его объятия. Проклятая ревность управляла мной. Он хорошо ко мне относился, и я поддалась, не хотела бороться. Зачем? Я думала, что если однажды ты вдруг увидишь, что и я «живу после нас», то может испытаешь хоть каплю той боли, которую мне пришлось ощутить, потеряв тебя. Прости меня, за это, умоляю. Мне нет оправдания, но я никогда не переставала думать о тебе, я всегда представляла, что не он рядом со мной. Я любила тебя, каждый миг проведенный вдали.

Я не знаю, что ей сказать. Мне жаль. За что винить? Она слаба и уязвима, она девушка, которой нужна ласка и я был далеко, чтобы ее дать. Нужно было до конца бороться и не позволять ему забирать мою жизнь. Мы сами виноваты в своей гордости.

— Киллиан, я думаю хватит. Между вами все кончено, теперь ты все знаешь, так что она остается здесь. — Он снова ухмыляется, как будто эта ситуация и слова Лаванды его только забавляют. Явно не верит во все услышанное.

— Думаю, ты снова заблуждаешься. Между нами больше, чем ты думаешь. У нас настоящая семья, а что ты ей можешь предложить, эту квартиру в Бруклине? Она привыкла к другой жизни, к роскоши.

— Джеймс мой сын, — бросаю я надменно, а Лав срывается с места и убегает в ванную, очевидно ей плохо.

Киллиан подходит ближе, и я тоже делаю шаг навстречу. Я не сдамся, никогда не уступлю.

— Почему же она решила, что лучше я мальчика воспитаю, почему не пошла к тебе с этим ребенком?

На этот вопрос она мне тоже не ответила, так что не знаю. Но ему не удастся запудрить мне мозги, я в ней уверен знаю, что любит меня.

Я не заметил, как Лав вернулась, обошла и стала между нами.

— Киллиан, я отдала тебе, почти три года жизни. Прости, но что бы ты не делал, насильно или с любовью, я все равно никогда не буду любить тебя так сильно как его. С ним я одно целое... это никогда не изменится. Так что не пытайся меня удержать, все равно уйду. Пожалуйста, отпусти нас. — Эти слова его очень злят, и я замечаю, что из его носа стекает капля крови, которую он сразу вытирает рукой. Твою мать, вот это его кроет. Отворачивается к окну, запускает руки в волосы и с выдохом опускает их вниз.

— Нет!

Когда Киллиан поворачивается обратно, резко толкаю Лав в сторону, она падает на пол, а я ощущаю острую боль в области живота, после слышу дикий крик моей любимой Лаванды.

«Боже. Прости меня, детка.»

Чувствую дрожащие руки на своем теле и холодный пол под собой. Она плачет и сквозь рыдание что-то мне говорит. Я не могу разобрать. Слышу свое имя и слова любви, чувствую поцелуи и слезы, которые падают мне на лицо.
Бедная, мне так ее жаль, я так хотел ее любви, хотел настоящую семью, которой у меня никогда не было. Но только с ней я мечтал эту семью построить, растить нашего сына... которого так и не успел узнать... Надеюсь он будет хорошим человеком, хотя... как иначе, ведь у него самая лучшая мама. Господи, я ни о чем не жалею, я ценю каждый прожитый момент... рядом с ней! Их было совсем уж мало, но мне хватило, чтобы до безумия влюбиться. Каждый ее взгляд, каждое слово — дрожью отражались в моих руках. Я счастлив и тем коротким моментам, потому что даже их могло и не быть. И мне совсем не страшно умереть из-за любви, ведь не каждому в жизни повезет испытать чувства, которые стоят таких жертв. Я не боюсь.

Она так плачет, но я рад, что в последнее свое мгновение я вижу именно ее лицо и все еще слышу, как произносит она мое имя.

«Детка, не мучай себя, перестань страдать.»

«Светлые локоны взъерошены, а белое платье развевает сильный ветер, босыми ногами она ступает по мокрому асфальту, вдоль дороги разросся непроходимый лес, и мне, кажется, что ощущаю я запах пороха. У солнца нет ни единого шанса сюда заглянуть. Девушка идет в неизвестном мне направлении. Вокруг стелется густой туман, а кожу пронизывает дрожь от влажного воздуха.
Пытаюсь до нее докричаться, но все тщетно. Горло у меня уже саднит из-за напрасного крика. Она не слышит меня и догнать я не могу. К моим ногам привязан груз острой боли, страданий и душераздирающих воспоминаний. Вдруг девушка останавливается на месте и когда поворачивается я понимаю, что это моя Лаванда, тянет мне руку. Силы возвращаются, и я могу бежать, настигнув ее, хватаю окровавленную ручку как спасательный круг. Улыбка на ее лице и есть мой свет. Нежно целую и где-то в глубине леса слышу второй громкий выстрел.»