Он сидел в комнате, окно было плотно закрыто. Не было ни карандашей, ни красок, даже гитару забрали у Эвана. Голые стены без единого плаката или портрета Аллена напоминали о безысходности, о неизбежности гибели. Не важно какой гибели - телесной или душевной. Он просто хотел быть с Алленом.

Он просто хотел жить, как раньше, петь и рисовать в Абердине и не догадываться о существовании Аллена Биттербака, которой испортил, нет, создал жизнь Эвану. Но потом сам её разрушил.

Осталась рыбка по Аллен, она стояла в синем аквариуме на подоконнике. Парень подошёл к окну и прижался к тонкому стеклу, говоря с рыбой:

- Алл, - парень громко вздохнул, опустив руки, - у меня забрали твой дневник. Гитару тоже забрали.

Сине-черная рыба продолжала плавать вокруг водорослей. Она петляла, избегая взгляда Эвана, огибала оквариум по диагонали, вновь пряталась.

- Знаешь, Алл. - Эван прижался спиной к стене, но все ещё обращалса к рыбке. - Я никогда не смогу перестать винить себя в твоей смерти.

Рыбка замерла, словно услышав Эвана. Затем она вновь начала плавать не уставая, петлять среди искусственных водорослей.

- Алл, ты всегда был мои всем, - блондин громко вздохнул. - И что мне теперь прикажешь делать? Твоего дневника у меня больше нет. - Он взглянул на стену перед собой, на ней не было ничего, а раньше висел масляный портрет с того озера. - Не красть же его у матери. Знаешь...

Дверь в комнату ни с того ни с сего открылась, с гохотом ударившись о стену. Эван вздрогнул, прижавшись всем телом к стене, в его голове все еще звучал грохот дерева о бетонную стену. Но дверь была закрыта на ключ, мать лично перед уходом затворила её.

Парень сделал шаг за порог, подумывая о побеге, но для начала ему нужен был дневник. Ему нужен был Аллен, но его не вернуть. Слишком поздно Эван спохватился, слишком для самого себя.

Он шёл знакомой тропой к комнате Хеллен, которая много лет назад перестала быть матерью Эвана и его маленькой сёстры, Рейвенор. Её комната тоже оказалась открытой, хотя после приступа она боялась Эвана, что он вновь станет ходить по ночам. Гриф гитары виднелся из-под кровати, а стопка разорваных листов лежала на столе.

Эв вытянул гитару, схватил большую часть листов и  спрятал внутрь. Оставалось найти дневник, что было опасным занятием, ведь Хелл могла вернуться с консультации психолога, она хотела отдать ей своего сына.

Парень вытаскивал все выдвижные шкафы с канцелярией, бельем. Но ни в одном из них не было толстой белой тетрадки с миниатюрой Эвана на самом краю.

Сердце бешено стучало от адреналина, попавшего в кровь, когда Эван, отчаявшись, просунул руку за шкаф и вытащил оттуда блокнот. Он был разорван, портрет перечеркнут толстыми линиями маркера. Эван знал, что теперь мать ненавидит и его и Аллена. Она полна презрения к мёртвому Биттербаку.

Хотя Эв знает, что она не специально.

Звук колёс о сухой гравий дорожки около дома известил парня о приезде родных. Он сиремглав бросился наверх, захлопнув дверь в комнату матери.

Ключ поворачивался в дверном замке, кода Эван прятал гитару под кровать.

Звук шагов и привычный крик матери, что они дома, встретил парня ностальгией о былых временах. Когда он ещё был собой.

***

Уставшая женщина поднималась вверх по лестнице. Она так любила своего маленького сына и ненавидела его "друга", Аллена Биттербака, который испортил и развратил её Эвана. Она знала, что сердцу нельзя приказать не биться, а душе — любить. Но все же в её маленькой и скупой душе чёрной пропастью зияла ненависть к мёртвому брюнету.

Брюнет забрал душу паренька, можно сказать за гроши, такие как любовь и сладость первого поцелуя. Чертов Биттербак мог и не трогать её маленького Эвана, который был ещё совсем невинным и безгрешным, беспрекословно выполнявшим приказы  матери, тем самым, радовавшим её до глубины души.

В свои сорок пять Хеллен Могран была отреченной от жизни матерью двоих детей, совершенно забывшей о воспитании дочери и старшего сына. Она могла сутками сидеть уставишись в телевизор и вязать длинные шарфы или кофты, читать романы со слощавыми парнями и идеальными героями. В свои сорок пять она не была и никогда не станет матерью.

***

Громкий стук в дверь разорвал напряженную тишину в комнате, Эван вздрогнул, протянув руку вперёд, он задвинул гитару глубже под кровать.

- Эван, - протянула мать блондина, поворачивая ключ в двери комнаты, - мы поговорили с мисс Могран. И представляешь, она согласилась побеседовать с тобой завтра. И ещё она сказала не запирать тебя больше, так что держи ключ.

Растеряный парень принял ключ из тонкой руки матери, тихо вздохнув. Эван был приятно удивлён этому, хотя и растерян был не меньше.

Хеллен развернулась на пятках и вышла из комнаты, едва прикрыв дверь. Её пальцы дрогнули, когда она заметила у сына в комнате гитару под кроватью. Значит, решила она, Эван побывал в её комнате до приезда. Но как? Хеллен пока не знала ответа.

***

Эвану пришлось встать совсем рано утром, чтобы поехать в город к психотерапевту мисс Могран.

За стеклом машины семью Коллаген проносились зелёные лиственницы и ели, все ещё снежные горы виднелись вдали белыми полосками. Белые ограждения обрывов, серая после дождя дорога, все это смешивались в единую смесь, кашу, которая копилась в голове юного парня.

Он сидел, прижавшись к стеклу, наверное, в его голове не было ничего стоящего размышлений, но мозг Эвана упорно переваривал  все увиденное или услышанное за время пути.

Странно ведь, что когда ждешь чего-то время течёт медленно, словно мёд, переливаемый из одного сосуда в другой, но, когда же ты старательно отдаляешь этот момент встречи или праздника, то он, наоборот, незаметно приближается, а когда он оказывается вплотную к тебе, то ты. Ты даже не замечаешь этого.

Так было и сейчас, когда семья миновала горный серпантин и въехала в черту крупного города, где находился офис именитого психотерапевта миссис Могран, которая смогла помочь людям определиться с выбором между жизнью и смертью.

Машина остановилась на парковке перед огромным офисным зданием, часть которого принадлежала Могран. Эван вышел из машины и покорно взял руку матери, соглашаясь с её выборм. Они поднимались на лифте все выше и выше, а рука Эвана все ещё была в руке Хеллен.

На семнадцатом этаже лифт остановился и Эван, подталкиваемый матерью, двинулся к приёмной.

- Эван Коллаген? - Спросил рыжий секретарь, он опустил голову к часам и сказал, - Вы рано, мистер.

Эван безразлично кивнул, сев на одно из мягких синих кресел, стоящих в приёмной.

- Сейчас спрошу, свободна ли Лиан Могран. - Вновь нарушил тишину секретарь, направляясь ко входу в кабинет. Молодой человек несколько раз постучал, а после разрешения войти открыл дверь и спросил, можно ли Эву войти. Властный женский голос утвердительно ответил на вопрос. - Входи, парень.

Эван двинулся прямиком в кабинет с табличкой «Психоаналитик Л. Могран»