Сейчас я превращаюсь во всё то, что я ненавижу.
Мне бы хотелось, что ты была рядом, но теперь уже слишком поздно.
Мой разум – то место, где я не могу сбежать от твоего призрака.
©Imagine dragons - wrecked

На самом деле, я не помню когда именно это началось.
Я просто встретил её однажды ночью. Она была такой уставшей и продрогшей, что невольно в ней узнал себя. Когда-то совершенно такого же разбитого на осколки человека. Но что было хуже всего, я видел, чувствовал, что и она была сломлена. Может и выглядела живой, с её тёмными волосами и кариими глазами, но эта зеркальность застывшая в них несходящим выражением завлекала настолько же, на сколько и отторгала отчуждением. Давала понять, что не смотря на юность – стремления к жизни в ней едва ли больше чем у отвратно прописанного книжного персонажа третьесортной книги, которых сейчас на полках магазинов неисчесть. Смотрела будто в никуда, в одну точку почти не мигая. Несомненно моё присутствие потревожило чужое уединение – в парках ночью не так и часто можно встретить других, по крайне мере если им есть к кому, куда и зачем возвращаться. Нам не было.

«— Сделай вид, что меня здесь нет. Я не буду мешать тебе, я просто останусь здесь.»

Я не смог пройти мимо, и это была моя первая ошибка. На той скамейке ещё было много места, а осенью всегда холеднее, чем весной и летом – вместе как ни крути теплее.

«— Тебе лучше бежать, от меня одни проблемы.»

Она сказала это сама, и вроде бы не моё это дело. Но я не смог. Ни уйти, ни утешить, ни поддержать.

«—Ты действительно совершаешь ошибку думая, что всё в этом мире можно исправить. Нет. Что-то уже никогда и ни за что больше не починить.»
Да, это было чертовски очевидно и я и сам знал это. Хуже того, даже убивая я точно и верно понимал, на что иду. Но ей, хотелось верить.
И, как уже и говорил ранее, это была моя первая, но далеко не последняя ошибка.
Однако самой ужасной была не она. Это было молчание. Ни разу я не сказал ей, чем занимаюсь. Кто я сам такой.

«— Я не собираюсь строить из себя спасителя. Ты такая же разбитая, как и я. Всё, что я могу тебе предложить, – это ночь. Тихая, пустынная ночь и себя. Своё присутствие рядом. Потому что когда ты один, мир кажется слишком жестоким и несправедливым, хотя оно и на самом деле так. Однако когда с тобой кто-то разделяющий отчаяние молчанья, даже тучи не кажутся такими чёрными и беспросветными.»

Я привык прятаться под масками – для меня ничего не стоило создать новый образ из самых любых предпочтений человека стоящего передо мной. Считывать это на подсознательном уровне, исходя из их жизни и социального положения – ум не был моей слабой строгой.
Но зато ею была огромная проблема потом найти себя. Каждый раз после вновь успешно прожитого дня, я оставался наедине сам с собой, и тогда наступали мрачные времена. Времена для поиска себя. Битвы, войны с главным врагом – собой. Никого не бывает так трудно обмануть как себя.

«— Скажи мне, ты знаешь кто я? Разве я хоть раз сказал тебе своё имя? Дал хоть какую-нибудь информацию о себе? Почему ды сох пор веришь мне?

— У меня нет причин не доверять тебе, пока ты рядом. Мне больше ничего не нужно.»

Я никогда не говорил ей, но знал ли сам, кто я такой? Задавался этим вопросом на протяжении долгих лет, и никогда не мог дать себе точного ответа.
Кто я? Где я настоящий? Какой я? Сейчас, с ней, это всё ещё я? Всё ли ещё? Однажды она заявила, что ей неважно знать кто я, достаточно того, что рядом, но я точно знал, что нет. Этого не достаточно. Не могло быть достаточно.

«— Не строй из себя незаинтересованную! Я же вижу, что ты хочешь знать.

— Когда придёт время, если ты сочтёшь нужным, ты сам всё расскажешь.»

Но придёт ли оно? Это время?
Я не тот, кто был ей нужен. Но она была той, кто нужен мне. Подобно свету огня для мотылька так долго плутавшего во тьме. Вот только пламя опаляет крылья, не позволяя больше летать если подобраться к нему слишком близко.

«— Я могу уйти, если тебе стало тяжело в моём обществе.

— Останься. Ночь ещё такая длинная. Ты же знаешь, я не переношу мрак.»

Вот только она не знает меня. Я не тот, за кого себя выдаю. Я слишком ужасен и противен даже самому себе, как я могу нравится кому-то другому? Могу ли нравится ей?

«— Винтер, не ходи туда. Не надо. Они того не стоят. Он того не стоит.

— Но это мой друг, я хочу лишь на мгновенье увидеть его. Понять, что с ним всё в порядке. Что он живёт дальше.

— Был ли он рядом, когда тебе была нужна помощь? Зачем он тебе. Он не более чем просто мусор. Пойдём домой.»

Эта дилемма не имела решения.
Но одно было точно – её не было на той фотографии.
Мне не за что было ей мстить. Среди прочих единственная на кого не было яда ненависти.

«—Скажи, а кто на этой фотографии? Они выглядят такими счастливыми.»

Я не мог сделать ей зла. Нет. Только не этим печальным опаловым глазам.

«— Это те, ради которых я столько лет портил свою жизнь и репутацию.»

В мести я потерял самого себя, и тянуть её туда точно не хотел. Это было низко даже для подобных мне. Она уже натерпелась, уже сбежала. Не мог я заставить страдать её ещё больше – не после всего того ужаса и боли.

«— Винтер, ложись спать. На рассвете нам вновь переезжать, ты же знаешь, мы нигде не оседаем надолго.»

Но пока она была рядом, я не мог убедить себя бросить её. Она будто стала частью меня. Всё эти четыре года мы прожили в безмолвии своих секретов, но лучше всех знали, о чём молчат наши взгляды. Она не осуждала то, что я давал ей знать. Я не судил её за грустное прошлое и его, может и глупые местами ошибки. Да, мы оба врали, и знали, что не договариваем, но пока нам было куда возвращаться, к кому возвращаться, это было неважно. Впервые за всё время – не хотелось бросаться в неизведанность мрака.

«— Я вернусь к полуночи. Не оставляй свет в комнате. И закрой плотно двери, в городе объявился маньяк.»

Рано или поздно всему приходит конец. Но когда он пришёл для нас я не смог смириться с этим. Слишком рано – не хватило момента насладиться, заполнить ту пустоту в сердце, внутри.
У меня не было полноценной семьи, но она её заменила. Заменила всех, каждого, в тоже мгновение была самым лучшим, что когда-либо происходило со мной. Была лучшей из тех кого мне доводилось знать.

«— Куда ты собралась? К нему? Я не пущу тебя!»

И когда пришли они я просто не смог смириться.
Она была моей. Моим всем.
Она заменила мне всех.
Я не мог её отдать.
А это означало лишь одно...

«—Винтер, опомнись. Кто был с тобой эти годы? Кто всегда помогал тебе и никогда не оставлял одну? Разве это были они? Отойди, это не наши друзья.»

Я вновь должен был начать то, отчего убежал. Ради её защиты. Ради себя. Ради нас.

«— Пожалуйста, беги отсюда. Тебе здесь не место. Только не среди драк и крови. Беги. Я найду тебя где угодно, просто оставь для меня тепло.»

Её не было на той фотографии, но она была рядом со мной живая, и это было самое главное. Этого было достаточно.

«—Винтер, спасибо, что была рядом. Я готов мстить.»

Я надеюсь, что когда мы встретимся вновь ты сможешь понять меня. Сможешь простить и вновь принять. Мы всегда были одинаковыми – половинками одного пазла. Семья не по крови.

Винтер, кто бы что её говорил, ты стала лучшей для меня, и до самых последних моих дней ею и останешься.
Может и глупо говорить о таком в нашей ситуации... Но я правда хотел бы сказать это тебе лично. Может даже с того самого первого вечера на той скамейке в том парке – я исключение из любого правила. Всегда думал, что один против всех, но ты доказала обратное.

Слова о любви не для меня. Но я знаю, пусть ты не говорила об этом ни разу вслух, пряча всё что гложет глубоко внутри, знаю, что ты любила его. Возможно, и сейчас тоже. Я не смог бы заменить его тебе. Вопреки всем иллюзиями никогда бы не сумел. Слишком разные, не такой, как он. На моих руках кровь и отнятые жизни – а во мне вымораживающий сквозной страх потери.

Ты не знала, не могла знать, забывшаяся в своём горе, но он все эти годы искал тебя – по пятам следовал за нами, из отеля в отель – тенью по улицам и переулкам, и среди прохожих я ловил его лицо постоянно. Не сосчитать сколько раз мне хотелось оборвать, закончить наконец основательно все эти догонялки, проклятые "кошки-мышки". Поставить штамп и более не вспоминать, не возвращаться и в мыслях – но ты.
Всегда ты и эти твои безмерно понимающие всё без слов глаза. Вынимающие самую мою душу наизнанку себе в угоду. Безмолвные бледные губы и прохладные угловатые пальцы в моих волосах – ты и его ведь гладила так же?
Или в тебе было больше любви? Больше чувств и эмоций по отношению к нему? Я ведь не тот.

Не замена. И не смотря на всё – я не поменял бы ничего, если бы мне дали второй шанс. Единственное, что для меня осталось сожалением и после всех этих лет, – ты не полюбила меня.
Я не смог бы заставить тебя улыбаться по-прежнему. Никогда не был в силах. Я проиграл ему. И больше не хочу бежать от очевидного, от правды.

Пожалуйста, будь счастлива – даже если с ним, не со мной, это всё ещё будет лучшей наградой для меня. Не сказал тебе тогда этого, потому могу лишь написать сейчас:

Ким Винтер, я полюбил тебя так, как никого прежде. И пускай твой огонь сжёг меня до тла, я был счастлив умереть в нём. Как мотылёк, которым всегда себя и считал.