(день пятнадцатый – вместе выращивать растение в горшочке, напоминая друг другу о необходимости полить его и выставить на солнышко)

Сунь Сыян размышлял – что за странный сегодня день? Ван Гуаннин, обычно подскакивающий ни свет ни заря, спал поутру, как сурок.

Он в молчании поднял голову, разглядывая красавчика Ван, укутанного, как в кокон, в одеяло. Забыл, что ли, будильник завести? – гадал Сунь Сыян. Наконец, он не выдержал, тихо выдохнул и позвал:

- Гуаннин, пора вставать.

Ван Гуаннин высунул взлохмаченную голову из-под одеяла, окинул соседа мутным взглядом:

- А который час?

Сунь Сыян проверил свой смартфон:

- Почти девять. В библиотеке уже, небось, не осталось свободных мест.

- О, не имеет значения. Сегодня я всё равно не собирался никуда выходить – заниматься можно и дома.

С этими словами Гуаннин начал выбираться из кровати.

- Надо сказать, что-то с тобой в последние дни не так! – Сунь Сыян почесал затылок со смущённым выражением лица:

- Ну скажи, это имеет какое-то отношение к Чжан Линъи?

- Да ничего подобного, - Гуаннин зевнул и подтолкнул соседа в плечо:

- Ну, чего ты такой приставучий? Собирайся быстренько и иди заниматься.

Когда Сунь Сыян покинул комнату, Ван Гуаннин пробежался пальцами по непривычному ёжику на голове и открыл телефон, чтобы звякнуть Чжан Линъи.

Чжан Линъи ответил на звонок мгновенно, но по его голосу Гуаннин понял, что тот, возможно, только выбрался из постели:

- Ах, шу-шу! Я немного устал вчера, так что ты пока можешь заниматься своими обычными делами, - он зевнул и продолжил:

- А я найду тебя вечером.

-Эээ, - Ван Гуаннин не стал задавать вопрос, почему его собеседник такой вялый. В отличие от Чжан Линъи, заботы глодали его сердце, как голодная собака – пахучую косточку. Кроме того, совесть упорно нашёптывала ему на ушко – «виновен, виновен...» - поэтому у смущённого Гуаннина не хватило смелости задать Линъи какие-либо дополнительные вопросы.

Тихонько положив трубку, Ван Гуаннин вытащил на балкон стул и уселся с учебником позаниматься.

Окна их комнаты выходили на юго-восток. По утрам легкие солнечные лучи заливали все пространство, грея раскинувшуюся на свежем воздухе бледную студенческую тушку, вызывая приятное ощущение эйфории и любви ко всему миру.

Удобно растянувшись на стуле, Гуаннин решил, что сейчас не время копаться в своих переживаниях – занятия гораздо важнее.

Итак, он открыл учебник и погрузился в мир, далёкий от движений душевных и физических.

Час спустя он в негодовании захлопнул книгу и отбросил её в сторону.

Какого фига его мозги застит смазливая морда этого придурка Чжан Линъи? Где же его хвалёный самоконтроль?!

Ему ужасно хотелось узнать, что сейчас думает о нём сам вышеупомянутый придурок, узнать, нормально ли это – то, что так его беспокоит, происходит ли такое между нормальными друзьями... Чёрт! Ну не может же он и правда быть геем??!

Нет, не было никакой возможности успокоиться и продолжать чтение...

Раздражённо почесав свой колючий ёжик на макушке, Ван Гуаннин вздохнул и решил плюнуть на всю эту свистопляску и немного вздремнуть. Но только он забрался в постель – грянул телефонный звонок.

Это был Чжан Линъи:

- Шу-шу, ты где? Я хочу кое-что отдать тебе.

Голос Чжан Линъи был обессиленным, как и утром. Это, наверное, потому, что после звонка Гуаннина он опять завалился спать, решил красавчик Ван.

Наверное, это в стиле Чжан Линъи.

Ван Гуаннин печально осознал некую истину –он сам, похоже, типа понимает состояние своего извечного соперника.

Да, добрый братаны таких проблем не имеют, это могло произойти только потому, что они притворялись гейской парочкой, чёрт бы побрал эти голубые волны любви!

Ведь друзья не получают стояк от дружеской потасовки, так ведь?

Лёгкое беспокойство заскреблось на душе у Ван Гуаннина:

- Я в своей комнате.

Когда Чжан Линъи прибыл в место дислокации озабоченного шу, с собой у него было небольшое растеньице в декоративном горшке и два бокса с едой на вынос.

- А? Так это то самое, что ты хотел мне преподнести? – изумлённый Ван Гуаннин рассматривал цветочный горошок с денежным деревом. Разве это не то денежное дерево, которое он купил Чжан Линъи в качестве ответного подарка на пижамку с Губкой Бобом?

- Э... правду говоря, этот молодой господин не слишком прилежен, - оттенок покаяния звучал в голосе Чжан Линъи:

- В будущем мы должны взращивать наше деревце вместе, поливать его и выставлять на солнышко подышать свежим воздухом.

- А??? – Ван Гуаннин неверяще уставился на своего будущего питомца:

- Мы должны так тщательно присматривать за ним? Да за мной так мать не приглядывала!

- Так вот почему, как я уже говорил, сей красавец столь бессердечен! – Чжан Линъи тихонько хмыкнул. Взяв горшочек, он направился с деревцем на балкон:

- Это не просто домашнее деревце в горшке. Это наш СЫН!

Чжан Линъи обернулся полюбоваться произведённым эффектом. Ван Гуаннин смерил его надменным взглядом, в глубине души одаривая самонадеянного гун известным международным жестом, состоящим из вздыбленного среднего пальца.

- Короче говоря, это на ближайшее время – наша первая совместная собственность. Ты заботишься о нём первый месяц, я – следующий. Если ты не будешь забывать баловать нашего сына солнечными ваннами каждый день и не станешь лить в него слишком много воды, он будет в полном порядке.

Чжан Линъи вернулся в комнату и внезапно вспомнил:

- Да, забыл сказать! Я дал ему имя: Чжан Дафа!

Имя Дафа означает богатство и успех в будущем. Такое имя должно было в будущем осчастливить деревце. Заботливый папаша Чжан Линъи!

- ЧЖАН ДАФА??? – ноздри Гуаннина раздулись, как будто бы он почуял запах горелых волос на макушке, по которой долбанула молния.

- Да! – Чжан Линъи был доволен собой и счастливо потирал руки в самой вульгарной манере:

- Разве это не самое благоприятное сочетание? Тот факт, что это и так денежное дерево – да ещё и с таким роскошным и призывающим удачу именем – определённо нашему сыночку светит самое блестящее будущее. А вместе с ним и его владельцу – т.е. тебе!

- Но почему его фамилия Чжан??? Это же самое главное! Раз он сын нам обоим, почему его фамилия Чжан, а не Ван?

Ван Гуаннин дикими глазами смотрел на парня перед собой, не осознавая, что этот пункт, о котором он сейчас говорил с таким возмущением, смущал и самого Линъи, который тоже долго так и эдак крутил эту мысль в голове.

- Ну, это потому, что гун у нас я! – ответ Чжан Линъи был полон серьёзности:

- Когда мужчины и женщины женятся, их детей называют по имени отца. Тот же принцип должен работать и для гей-пары. Так что ребёнок будет назван по фамилии гун.

- Нет, так не будет! – Ван Гуаннин обрушился на своего самонадеянного гун со всей силой оскорблённого слабого пола. Дерьмо собачье, неважно, шу там или гун - он настоящий мужик и не уступит ни шага! Ван Гуаннин уже однажды потерял лицо, согласившись на этот унизительный титул шу, так неужели же из-за своей уступчивости он лишится права передать своё имя сыну? Как он будет смотреть ему в глаза?! Громовой рык потряс комнату:

- Я тоже мужчина, и ребёнок должен носить МОЮ фамилию! Тем более, Ван Дафа гораздо благозвучнее, чем Чжан Дафа!

- Чушь собачья! Чем это Ван Дафа благозвучнее? – разгневанный гун выпрямился так, словно кол проглотил:

- Чжан Дафа – возвышающее имя, призывающее на своего владельца достаток и честь! Если наш ребёнок будет носить мою фамилию, он будет расти и процветать каждый день.

Вены на лбу ошеломлённого шу набухли, и он не мог найти нужных слов, чтобы растоптать и поразить другого парня. В мозгу, казалось, лопнул какой-то нерв – и он громыхнул кулаком по столу с диким воплем:

- Не колеблет! Он ДОЛЖЕН носить фамилию Ван. Если он не будет зваться Ван, то растить его будешь самостоятельно.

Вот так! Он же шу, его неоспоримая привилегия - быть упрямым и бессовестным.

Ван Гуаннин страдал под званием шу уже так долго, и лишь в первый раз обнаружил, что у этого позорного титула есть свои преимущества!

О, эти слёзы – горькие, как желчь...

- Как ты можешь быть таким?? – Чжан Линъи не мог поверить в то, что его мирный и послушный шу превратился в такое чудовище – голос его был полон упрёка.

- Хммпф! Я счастлив! – Ван Гуаннин решил быть бесстыдным до конца. Поверьте, сёстры, обнаружить, что он намерен превратить своё фейк-шоу в реальную пьесу, уже достаточно болезненно для его мужественности. Если у него даже нет власти над именем домашнего растения, на что он может рассчитывать в будущем?!

Чжан Линъи, скорее всего, не ожидал, что Ван Гуаннин, самоназванный принц университета, особа королевских кровей, приближённая к императору, может быть столь нелогичным, может действовать так бессовестно и безрассудно.

Слёзы закипели на глазах благородного гун – и, скрипя зубами, он траурно провозгласил:

- Тогда... тогда его фамилия будет Ван...

Йееесссс! Дитя, твой отец не стоит твоих ожиданий! Отцы бесполезны, поверь! Мать – вот основа всего! И имя матери – как раз то, что тебе нужно!

Чжан Линъи раскрыл свой бокс с едой, чтобы подзаправить поражённый коварством шу дух.

Ван Гуаннин, удовлетворённый осуществлением своего конституционного права семейного равноправия полов - права на выбор фамилии для ребёнка, уселся вскрывать свой бокс с самой довольной и важной миной:

- А какую еду ты выбрал?

- Рис с говядиной и зелёным перцем, - сквозь зубы прорычал поверженный гун.

- О? Только не говори, что готовил его тот лысый. Я слышал, что говядина, которую готовят лысые, всегда не натуральная, а натурализированная.

Неблагодарный шу с лёгким недовольством сыпал словами, а палочки мелькали без остановки.

Он был суетливым, имел кучу дурных привычек – но одного у него было не отнять. Даже если ему не нравилось то, что ему давали другие люди, он никогда не показывал им своё неудовольствие, по-прежнему оставаясь милым и обходительным.

Чжан Линъи искоса смерил его взглядом:

- Это ты сейчас просто лысых троллишь? Или чисто надо мной прикалываешься?

Ван Гуаннин замер, вперив взгляд в сияющую поверхность круглящегося черепа напарника, потом рассмеялся:

- Я и забыл, что ты сейчас тоже лысый! Нельзя не признать, из него даже лысого красавчик получился!

- Хмпф! – фыркнул Чжан Линъи, затем протянул руку, попытавшись сцапать коробку с едой Гуаннина.

- Что ты делаешь? – шу проявил чудеса ловкости, избегнув наглых посягательств:

- Не будь мелочным, я вовсе не хотел намекать на тебя.

- Кому нужна твоя жалкая еда? – Чжан Линъи был до глубины души оскорблён беспочвенными подозрениями:

- Я действительно купил эти наборы у лысого повара. И если говядина нехороша, не надо её есть. Я пойду и куплю другую.

- Нет необходимости, - Гуаннин волком набросился на свою еду, перепугавшись, что Линъи реально пойдёт покупать другой ланч-бокс.

Бро, мы же геи только по договору – а не настоящие! Не надо быть таким добросовестным...

Конечно, он не озвучил свою мысль. Опустив голову пониже и уткнувшись в свою коробку с едой, он многозначительно произнёс:

- Как гражданин великого Китая, могу ли я презирать пищу – даже если это только кусок натурализированной говядины? Буду ли я достоин нашей великой страны и её народа?

Беспомощно смотрел Чжан Линъи на стремительно уничтожающего содержимое своего ланч- бокса Гуаннина, и проблема, которая смущала его на протяжении целой ночи, возникла опять во весь рост.

Ван Гуаннин действительно заслуживал того, чтобы хотеть стать его другом. Он умел шутить, был великодушен и знал, что нужно его друзьям. И, однако, другого рода чувства, которые испытывал по отношению к нему Линъи... имели ли они право на существование между ними... двумя мужчинами... почти друзьями?

- Так, порядочек. Что там у нас по плану на завтра? – подчистив остатки еды, Ван Гуаннин мог теперь подумать и о другом.

За всё время, пока они притворялись гейской парочкой, он всегда тащился в кильватере за Чжан Линъи, как баржа за буксиром. Задание на день, очередной пункт безумного соглашения - всё, что обычно было ему известно. Например, совместное выращивание денежного дерева застало его совершенно врасплох... лучше, пожалуй, уточнить распорядок заранее.

- Ах, завтра... – Чжан Линъи задумчиво вперился в потолок:

- Я думаю, завтра в плане ... промокнуть вместе под дождём...

- Что???

- А что?

С торжественной миной Ван Гуаннин, как адвокат на процессе, прицелился острым взглядом в Чжан Линъи:

- Значит, ты уже сверился с прогнозом погоды на завтра?

- Ещё нет, - говоря это, легкомысленный гун откинул крышку телефона.

Факты были неумолимы – господь Бог не собирался облегчать путь кому-либо только за то, что он имеет симпотную мордашку.

Погода на завтра ожидалась вполне солнечная.

- Мы можем только молиться о том, чтобы погода, как обычно, посмеялась над синоптиками, - и Гуаннин утешающе тронул Линъи за подбородок.

Чжан Линъи был более оптимистичен, чем его шу, и отложил телефон со словами:

- Позволим природе самой выбирать, какую погоду обрушивать на планету Земля. Если завтра будет дождь, мы будем следовать плану и побесимся под дождём. А если дождя не будет, мы воспользуемся этим и устроим день отдыха. В конце концов, так долго быть геем ужасно утомительно, и мы должны воспользоваться случаем и урвать себе кусочек отдыха.

Кусочек отдыха...

Незримая рана открылась в душе нашего чуткого шу.

Значит, Чжан Линъи так сильно устал от их гейского спектакля? Он не получает того удовольствия от всего происходящего, которое испытывает он, Гуаннин...

Значит, всё происходящее - ничто больше, как скучная пьеса, которая началась с их обоюдного желания отомстить жестокому миру и которая всё дальше и дальше уходила с заявленного сценария?

Ван Гуаннин взглянул на Ван Дафа, принимающего солнечные ванны в своём горшке на балконе – и вдруг почувствовал себя ужасно несчастным...

§§