(день четырнадцатый – любоватьсязвездами, согревая друг друга в объятиях – часть вторая)

- И чего ты на меня уставился? – Ван Гуаннин отклеился от фонарного столба и подошёл к Чжан Линъи. Он вытянул руку и хлопнул ладонью по бритой голове. Ладонь звонко шлепнула по гладкой, слегка уже колючей коже.

Чжан Линъи секунду колебался, но потом собрался с силами:

- Идём!

Когда в ...нском университете заходила речь о лучшем месте для проведения практических занятий для юных звездочётов, двух мнений быть не могло – конечно, это Лунное озеро.

Вид на озеро с высокого берега было просто ошеломляющим, а линия горизонта – чистой, ничем не затенённой.

Настоящая земля обетованная для влюблённых парочек универа.

Сейчас была зима, конец семестра – и влюблённых дурачков, тратящих время на бездумное звёздосозерцание, катастрофически поубавилось. Две-три случайные парочки, затесавшиеся на берег раскинувшегося внизу озера, не могли помешать нашим красавчикам исполнить задуманное.

Парни нашли себе укромное местечко и опустились на землю.

Чжан Линъи запасся горой закусок и пива – и предложил знатный перекус своему напарнику.

Ван Гуаннин облокотился на колени – а подбородком упёрся в сложенные лодочкой ладони.

Глянув искоса на Чжан Линъи, он спросил:

- Мы просто посидим, ожидая, пока пройдёт ночь?

- Ээээ, - Чжан Линъи, смущённый собственными странными и противоречивыми ощущениями, не обратил на слова Ван Гуаннина особого внимания.

При виде рассеянного, погружённого в себя Чжан Линъи, Гуаннин не мог подавить приступ любопытства – ведь, рассуждая логически, бравый гун должен был пребывать в состоянии энергическом и оживлённом – как обычно, когда это касалось претворения в жизнь великого гейского плана.

- О чём ты думаешь? – не выдержал Гуаннин, толкнув партнёра в бок.

Задумчивый гун перекосился от боли и обернулся к напарнику, внезапно почувствовав укол вины. Рассмеявшись, он попытался избежать прямого ответа:

- Ни о чём. Я просто пытаюсь вспомнить, когда должны появиться звёзды.

Ван Гуаннин поджал губы и молча просканировал раскинувшееся над ними вечернее небо:

- Только не говори мне, что ты и на самом деле пришёл сюда полюбоваться звёздами.

В современных городах из-за обилия света и загрязнённости воздуха нельзя было даже надеяться увидеть звёзды – луна и та виднелась едва-едва, мутным расплывчатым пятном. Ван Гуаннин попытался припомнить, видел ли он хоть раз за всё время своей жизни в этом городе звёзды – и не смог.

- Что за вопрос? Разве не созерцание звёзд – причина нашего прихода сюда? – Чжан Линъи вскрыл банку с пивом и передал её Гуаннину.

Приняв банку, парень сделал глоток и опять поднял глаза к небу:

- В ваших городах никогда не видно звёзд. Чтобы ими полюбоваться, надо уезжать в деревню.

Чжан Линъи родился и вырос в городе Г..., он никогда не видел неба, полного звёзд. Услышав слова партнёра, он с любопытством спросил:

- А в деревне на самом деле можно увидеть множество звёзд?

Склонив голову к плечу, Ван Гуаннин задумался, потом ответил:

- Ну да. Там, где я живу, видны просто мириады звёзд. Если захочешь, я могу взять тебя с собой, когда расстанемся.

- Классно!

Чжан Линъи кивнул, затем отсалютовал другу банкой пива:

- Наше здоровье!

Ван Гуаннин брякнул банкой о банку в ответном приветствии.

Луна уже взошла, повиснув в ночном воздухе во всей своей красе, окружённая несколькими яркими звёздами. Кроме этого светлого пятна, остальная ткань небес была темна – ни единого огонёчка.

- Вааау, звёзды! – Чжан Линъи указал пальцем в небо и преувеличенно восхищённо вздохнул:

- Красотища!

Увидев это нелепо преувеличенное восхищение, Ван Гуаннин не удержался и ткнул ледяной пивной банкой в лицо приятеля.

- Мать.. мать! Ты что, пытаешься меня до смерти заморозить?! – Чжан Линъи поспешно оттолкнул руку Гуаннина:

- Шу-шу, на этот раз это ты меня провоцируешь!

Говоря это, Чжан Линъи сграбастал Ван Гуаннина за плечи. Он заключил напарника в тесное объятие и неожиданно прижал свою банку с пивом к шее своего шу-шу.

-Ах, твою мать! – Ван Гуаннин был зажат Линъи, как в клещи, не имея возможности сдвинуться с места. Ледок от шеи распространялся ознобом по телу, заставив его задрожать, но всё, что он мог, это отпихивать напавшего руками и ногами в попытке освободиться – как рыба, борющаяся со своим ловцом за жизнь.

Игра продолжалась до тех пор, пока грозный ловец не был полностью удовлетворён, и наконец со смехом он ослабил свою хватку. В следующий же момент Ван Гуаннин взлетел на него сверху в одно свирепое движение и прижал своего ловца к земле. Длинное тело красавчика Ван прижало бёдра Чжан Линъи всем весом к земле – как гора навалилась.

- Хмммм, – Ван Гуаннин бросил искоса взгляд на соперника, губы кривились в усмешке над попытками того освободиться:

- Прими свою смерть, Чжан Линъи!

С этими словами он одной рукой задрал рубашку своего гун, обнажив легендарные шесть кубиков. Другой недрогнувшей рукой он прижал холодную банку пива к бледным, сияющим в темное гладким мускулам Линъи.

Гордый гун невольно зашипел и возопил с перекошенным лицом:

- Сдаюсь! Я признаю поражение!

Впервые с того момента, как они вступили на первом курсе в свою бескомпромиссную борьбу, с губ Линъи сорвались эти унизительные слова! Самодовольство затопило Гуаннина с головой, он великодушно убрал от живота поверженного врага холодную банку и зашёлся в конвульсивном смехе. В своём припадке весёлости он не заметил, что человек под ним после освобождения неловко уселся с искажённым и крайне смущённым выражением лица.

- Ладно, ладно, - Чжан Линъи постарался сдержать странную гримасу и притворился спокойным, приятельски отпихивая от себя Ван Гуаннина. Затем он раскинулся на траве, как мёртвый скунс:

- Давай-ка приступим к наблюдению за звёздами, как положено.

Гуаннин улёгся рядом с ним и уставился в раскинувшееся над ними небо. Грудь и живот его продолжали яростно содрогаться от затаённого смеха. Но настроение его выровнялось и гармонизировалось, что само по себе случалось достаточно редко.

Казалось, уже лет сто он так открыто и свободно не хохотал.

Счастье в жизни часто приходит от самых простых и незатейливых вещей. Но люди вырастают, их чувства становятся со временем сложными и запутанными, и чистое, беспримесное счастье детства перерастает в нечто затуманенное, яркие краски сменяются полутонами. Улыбки на лицах более не светятся чистотой и невинностью.

Впервые за долгое время его сердце было полно безмятежности – он не мог удержаться и повернулся взглянуть на Чжан Линъи, подарившего ему такое чистое и простое чувство. Линъи пусто смотрел в небо. Ван Гуаннин не знал, о чём тот думает – он даже не опустил задранную для эксперимента с пивом рубашку. Бледный живот продолжал светиться в темноте серебристым пятном. Разве он не боится простудиться? Ван Гуаннин в возмущении закатил глаза и протянул руку, чтобы опустить рубашку, но внезапно был остановлен дикой реакцией Чжан Линъи.

- Что ты делаешь?! – нервно подпрыгнул Линъи с нескрываемым смущением на лице.

- Что ты имеешь в виду, говоря – что я делаю? – губы Гуаннина дёрнулись. Протянутая к животу лежащего рядом парня замерла в воздухе, он не мог ни продолжить движение руки, ни отвести её обратно. В конце концов он просто почесал затылок, недоумевая:

- Я просто хотел опустить обратно твою одежду.

Только сейчас Чжан Линъи обнаружил, что валяется тут на земле в полуобнажённом виде, и он поспешно поправил на себе одежду:

- А, да, извини. Спасибо!

- А о чём ты тут так задумался, что просто потерялся в мыслях? – не сдержал любопытства Гуаннин. И его не за что было обвинять – обычно Чжан Линъи был достаточно громогласным и подвижным человеком – увидеть его столь погружённым в размышления было странно и непривычно.

Однако Линъи так и не ответил на заданный вопрос. Вместо этого он повернулся и взглянул на Гуаннина – с лицом, полным неясных и неописуемых эмоций.

- Что-то не так? – под этим смутным, смущающим взглядом холод прокатился по позвоночнику бедняги шу.

- Я замёрз! – внезапно вскричал Чжан Линъи и порывисто склонился на грудь Ван Гуаннина.

- Б...дь! – оторопевший шу замер от неожиданности.

- Ах, шу-шу, давай же, быстро обними меня! – руки Чжан Линъи уже вцепились в плечи Ван Гуаннина, не давая тому отшатнуться:

- Ибо сказано в святом писании для парочек – когда одному холодно, другой должен обхватить мёрзнущего в тесном объятии!

От этих слов Ван Гуаннин попросту онемел – он не мог возразить ни слова, как будто проиграл партнёру самую важную партию в жизни. Больше всего ему сейчас хотелось спихнуть Чжан Линъи в ледяное озеро, но он приструнил свои взбунтовавшиеся чувства и обвил руками спину юноши, не в силах противостоять воодушевлению, написанному у того на лице. На прекрасном, чеканном лице...

Грудь прижалась к груди.

Смутная луна царила в тёмном небе, редкие звёздочки насмешливо перемигивались вдали. Этой холодной зимней ночью Лунное озеро было пустнынно и тихо. Тишина стояла такая, что оба парня могли слышать стук сердца друг друга. Ясно и отчётливо слышать бешеный стук сердца в тесно прижатой груди соседа, судорожно ловящего загустевший и обжигающий ночной воздух.

Только когда они вернулись в общежитие и разошлись по своим комнатам, Чжан Линъи позволил себе отбросить маску, которую он таскал на протяжении всей этой длинной ночи, маску, скрывающую охватившие его досаду и замешательство.

И хотя сейчас его тело было расслабленно и спокойно, он ясно помнил то чувство, которое поразило его, когда Гуаннин уселся на его бёдра.

В этот момент глупый шу, охваченный пылом шуточной схватки, был занят только тем, чтобы заморозить противника с помощью ледяной пивной банки. Оттого-то он не заметил, что чувствительные части тел обоих во время их борьбы тесно соприкасались и тёрлись друг о друга.

Такое часто случается между парнями – в прошлом Чжан Линъи не раз оказывался прижат друзьями в дружеских боях - и ни разу в жизни никакие посторонние мысли ему в этот момент в голову не приходили. Драка есть драка!

Почему же тогда сегодня ночью, когда Ван Гуаннин уселся на него – почему одна особая часть его тела вдруг повела себя непредсказуемо, превратившись из смирного червячка в огнедышащего дракона??

Смертельно смущённый, до смерти боящийся, что друг обнаружит это его состояние, Чжан Линъи поспешно признал поражение (чего ему не случалось делать НИ РАЗУ ЗА ВСЮ ЕГО ЖИЗНЬ!!) и столкнул Гуаннина с себя. И лишь много времени спустя огнедышащий дракон соизволил смирить свою гордую голову.

Презренный пёс, аморальная личность, извращенец – вот кем чувствовал себя наш красавчик. А Ван Гуаннин – это просто святой, чистый человек, раз он снисходителен к нему всё это время, раз позволяет ему считать себя его добрым другом.

А он... как он мог это позволить себе...

О боги, разве он достоин звания человека??

Чжан Линъи с досадой шлёпнул себя по лбу. Вот он дурень! Да просто он был слишком занят последние несколько недель – и его правая рука засиделась на каникулах. Вот что получается, когда пренебрегаешь потребностями твоего малыша Линъи – тогда и вспыхивает пожар, который невозможно потушить – причем от близости всего лишь парня, который хулиганит с тобой.

ТАКОГО БОЛЬШЕ НЕ СЛУЧИТСЯ!!!

Чжан Линъи решительно направился в ванную – провести сеанс релакса и ублажения страдающего младшего братишки. Вот только почему во время этого терапевтического, медитативного действия тонкие, прекрасные черты лица Ван Гуаннина невольно всплывали в его разгорячённом мозгу???

Ван Гуаннина, восседающего на его бёдрах со счастливым смехом?

Или когда он сам приник к груди Гуаннина, растворяясь в жаре лежащего под ним тела, заворожённый горячим стуком колотящегося в прижатой к нему груди сердца.

Да рехнулся он просто – вот и все дела!

При мысли об этой обжигающей ум картинке младшенький Линъи мощно разрядился, а старший почувствовал приступ жестокого презрения к самому себе.

Истина, однако же, заключалась в том, что и Ван Гуаннин на самом деле был ненамного спокойнее, чем бедняга гун.

Пока Чжан Линъи занимался укрощением огнедышащего дракона, Ван Гуаннин в собственной спальне лихорадочно рыл в Байду информацию на тему – могут ли гетеросексуалы стать геями?

Каковы предупреждающие сигналы о том, что человек становится геем?

При каких обстоятельствах гетеросексуалы могут сексуально отреагировать на свой собственный пол?

И так далее... и тому подобное...

Да-да... Хотя красавчик Ван внешне вёл себя абсолютно нормально во время их ... свидания... с Чжан Линъи, его ненормальная физиологическая реакция на весёлую кучу-малу изумила и поразила его до глубины души.

Когда он повалил и прижал к земле своего напарника, это движение было совершенно случайным. Приём, которым он зажал Чжан Линъи, усевшись на него и прижав всей тяжестью тела, был распространённым методом борьбы с приятелями, когда они катались по земле, выясняя, кто сильнее. Однако сейчас, когда нижние части их тел уютно угнездились друг в друге, Ван Гуаннина внезапно ошеломило страннейшее ощущение.

Он весь содрогнулся от невыразимого ощущения острейшего удовольствия, пронзившего всё его существо.

Это было то самое ощущение, которые он испытывал лишь в тех самых снах, и колючие иголочки ознобом пробежались по затылку, вискам, вздыбив волоски надо лбом. В полном замешательстве от обуревавшего его чувства смущения и вины он немедленно прикинулся беспечным и беззаботным, как если бы ничего не случилось.

Но этот негодяй, этот возмутитель спокойствия Чжан Линъи кинулся к нему в объятия – и Ван Гуаннин отчётливо слышал бешеный стук собственного сердца – в полном синхроне с барабаном сердца из груди напротив.

В ту же секунду Ван Гуаннин понял, что он должен – ОБЯЗАН – оттолкнуть Чжан Линъи прочь. Но его собственное тело предало его, действуя по своему почину – и вместо грубого толчка он только теснее обхватил другого парня.

Красавец Ван с досадой вытер пот с облитого жаром лица.

Как это? Отчего всё вверглось в полный хаос?

Более того – ведь он прекрасно осознавал, что делает неправильные вещи. Почему же он не остановился? Более того – почему он жаждал большего??1

1Буквальный перевод этого иероглифа – «когда попробовал костного мозга(деликатес в древнем Китае), тоска по его вкусу растёт» - идиома имеет как прямое, так и переносное значение, относящееся к сфере сексуальности – выражает недобрение того факта, что, если вы привержены чему-либо плохому (по всеобщему мнению), вы все равно хотите попробовать это снова и снова.

В Байду на эту тему было столько всего - причем в чудовищном беспорядке и с полным отсутствием логики – достойной обдумывания информации не нашлось, и и Ван Гуаннин просто решил лечь в постель и погрузиться в целебный сон.

Вернувшийся в комнату Сунь Сыян застал соседа уже лежащим в постели, со свисающей вниз головой – и с выражением тревоги на точёном лице.

- Гуаннин, что случилось? - в тревоге вскричал Сыян.

- Ничего, - Ван Гуаннин медленно втянул голову обратно на подушку и продолжил молча лежать в позе быстрого засыпания. Вообще-то, он ворочался в этой позе уже два часа, не в силах побороть своё горе – неужели, неужели он... может быть... вероятно... не слишком правдоподобно, но всё-таки... неужели он может стать геем?

- А почему ты тогда уже в постели?

Обычно накануне конца семестра оттащить Гуаннина от учебников было практически невозможно. Примеры, когда остальные возвращались в общежищите – а красавчик Ван был бы уже в постели – можно было по пальцам пересчитать.

- Должно быть, потому, что сейчас зима! – Ван Гуаннин задумчиво пялился в потолок. Жаль, однако, что он не может впасть в зимнюю спячку, как делают холоднокровные животные.

- Ну ладно, хватит об этом! – Сунь Сыян вздохнул в печали, стягивая с себя одежду:

- Я слышал, как наш куратор говорил, что квота учеников по обмену в Тайвань от нашего факультета уже исчерпана. И что профессор рекомендовал тебя!

- А? – Ван Гуаннин, затерявшийся в лабиринтах собственных мыслей, не сразу отреагировал на столь великие новости.

Сунь Сыян вперил в него недоумевающий взгляд:

- Разве ты еще не знал этого?!

Лицо Гуаннина было унылым:

- Мне никто не сказал...

- Ну как же! Куратор сказал, что он посетил нашего профессора, чтобы забрать некоторые материалы, и случайно увидел список студентов на обмен. От нашего факультета было только одно имя – И ЭТО ТЫ! Сейчас они ждут, пока ректор подпишет список.

Завершил свою речь сосед нашего шу восторженным возгласом:

- Мои поздравления! Не забудь угостить меня ужином, когда список будет опубликован! Ибо я первым принёс тебе благую весть!

- Ага, ладно, - Ван Гуаннин был прямолинеен, но совсем не так возбуждён, как ожидал от него Сунь Сыян.

Программа обмена между ...нским и хорошо известным тайваньским университетами была общим проектом, позволяющим студентам в течение года стажироваться в чужой стране, приобретая новые знания, навыки и крепкие связи. Количество участников было строго органичено, и попадали в неё только лучшие студенты, проявившие себя как победители в олимпиадах и по результатам сессий.

Все расходы по стажировке университет брал на себя, и любой студент спал и видел узреть себя участником этого престижного проекта.

Ван Гуаннин давно боролся за место в списке, университет Тайваня выделялся своими успехами в избранной им области обучения. Он всегда мечтал поехать туда.

Он должен был быть очень счастлив сейчас...

И что же?...

Ван Гуаннин только молча вздохнул.

§§