(день девятый - холодной зимой хранить тепло рук друг друга в одном кармане, нежно их сжимая)

Как неоднократно упоминалось ранее, энтузиазм Чжан Линъи от исполняемого ими самодеятельного гейского спектакля давно и фатально превзошёл робкие ожидания Ван Гуаннина.

В самом деле, ради этой нелепой игры Чжан Линъи пожертвовал самым святым, что только есть у студента - СНОМ.

Когда раненько утречкомГуаннин потихонечку отворил дверь, намереваясь сбежать, он нашёл Линъи прямо на своем пороге - сонным и растрёпанным, однако ожидающим напарника с сияющей бриллиантовой улыбкой во все 32 белых акульих зуба:

- Оо, утречко, шу-шу!

Сказать, что Ван Гуаннин был в шоке - это просто... назвать пирамиду Хеопса горкой песочка.

- Твою мать, - сбросил , наконец, своё оцепенение Ван Гуаннин, отвлекшись от самого факта коварной утренней засады:

- А что это ты на себя напялил???

Обычно чрезвычайно элегантный и официальный, Чжан Линъи щеголял длинным темно-зелёным безобразием в стиле «милитари».

С выражением глубокого горя Чжан Линъи беспомощно махнул рукой:

- Мне самому эта гадость претит. Но я обыскал весь свой гардероб - и не нашел ничего с большими карманами. А если в моей одежде не будет больших карманов, как мы сможем держать в них наши крепко сжатые руки? Поэтому мне пришлось занять пиджак у соседа по комнате.

И Чжан Линъи окинул своё одеяние печальным взглядом сверху донизу.

Говоря правду, вчера вечером, когда его простодушный и честный сосед протягивал ему этот балахон с видом влюблённого, расстающегося со своей душенькой, чувства самого Чжан Линъи пребывали также в некотором хаосе. Однако он был уверен, что при его манере поведения и ни с чем не сравнимой уверенности в себе он может даже это псевдо-армейское безобразие носить с шиком, как европейская или американская топ-модель.

Однако вселенская печаль на лице Гуаннина подсказывала, что он скорее готов умереть, чем показаться рядом со столь экстравагантной звездой шоубиза. Воздевая руки к небесам, Ван Гуаннин воскликнул:

- Но ведь, даже если ты не носишь одежду с большими карманами, то я ведь ношу! Тебе только надо было сказать мне...

- Но ведь это я - ГУН... - Чжан Линъи был шокирован таким предложением.

Гуаннин гневно уставился на упрямца.

- Прекрасно! - во имя идеи Чжан Линъи был готов сдаться, не заостряя своё высочайшее внимание на этих незначительных подробностях:

- Тогда ты переодевайся в пальто с большими карманами, а я быстренько надену что-то более элегантное.

И с этим восклицанием он ринулся бегом вверх по лестнице, не дожидаясь ответа.

Его комната располагалась в том же здании, что и комната Ван Гуаннина, только на шестом этаже, в то время как Гуаннин проживал на четвёртом.

Ожидая, пока Чжан Линъи сменит одежду и вернётся, Гуаннин неохотно облачался в своё пальто. Двухбортное черное одеяние из теплого флиса - даже столь яркому представителю элиты, к каким относил себя Ван Гуаннин, непросто было выглядеть достойно в этом мрачном наряде.

- Фига се... Не таким ли было легендарное одеяние клошаров? - неодобрительно зацокал языком вернувшийся Чжан Линъи (клошар (франц.) - нищий, бродяга, бомж, человек, столкнувшийся с трудностями - на китайском слэнге это звучит как Czech diaosi)

-ПОТЕРЯЙСЯ! - терпение у Ван Гуаннина лопнуло, и он запустил книгой прямо в голову надоедливого напарника.

Тот ловко уклонился от метящего в него подарочка, немедленно подскочил ближе к неудачливому дискоболу и, подцепив того под ручку в самой непринуждённой манере, заявил:

- Идём! Милостивый господин гун берёт тебя с собой на исследование загадочных внешних миров.

Несмотря на романтическое обещание путешествия в неизведанное, закончилось всё очень прозаично (чем и обычно кончаются заманухи от всяких там гунов) - он потащил Гуаннина в очередную Плазу (торговый центр) на шоппинг.

Чжан Линъи вальяжно прогуливался мимо богато декорированных витрин, акцентируя своё внимание только на чём-то блестящем и роскошном. Драгоценности, элитный парфюм, безделушки, сувениры и тому подобная ерунда. Изредко он соизволял осведомиться у Гуаннина о его мнении.

В ответ Ван Гуаннин бросил несколько небрежных слов, однако, утомлённый, наконец, этим бесцельным хождением, не выдержал:

- Что конкретно ты хочешь купить?

Держа в руках пурпурную бутылочку с духами, Чжан Линъи ответил:

- У моей матери скоро день рождения - хочу купить ей какой-нибудь подарок.

Озадаченный, Ван Гуаннин спросил:

- А что любит твоя мать?

- То, что дорого.

Достойного ответа у Ван Гуаннина не нашлось:

- Тогда просто купи самое дорогое, что тут есть - и дело в шляпе.

- Разумеется, нет! - голос Чжан Линъи звучал оскорблённо и негодующе:

- Разве ты на знаешь, что в природе не существует понятия «САМОЕ дорогое» - бывает только «БОЛЕЕ дорогое»! В кошельке молодого господина только определенное количество денег, а мне ещё на Новый год надо что-то оставить...

- И что ты тогда собираешься делать?

- Естественно, я собираюсь выбрать что-то по вменяемой цене, но так, чтобы это выглядело УЖАСНО дорого! - заявил Чжан Линъи, ставя бутылочку с духами обратно на витрину:

- Нет, купить духи, пожалуй, не получится - мама сразу поймёт, оригинальные они или нет, только нюхнув флакончик.

Глядя, как Чжан Линъи свободно ведёт себя в этом роскошном магазине, легкомысленно перебирая дорогущие бутылочки, оценив описание интересов его матери в области парфюма, Ван Гуаннин внезапно вспомнил те слухи, что бродили по универу по поводу его партнёра по шоу. Хлопком по руке он привлёк внимание погрузившегося в процесс выбора Линъи:

- Эй, я слышал, твоя семья самая богатая в городе Г..., это правда?

Он всегда относился к этому как к докучным слухам, но, увидев поведение Чжан Линъи, заколебался.

Сердито сморщившись, Линъи обернулся к нему:

- Пожалуйста, никогда не принимай участия в этой занудной трепотне, идёт? Я, так например, слышал о тебе, что ты наследник поздней династии Цинь. Весёленькая история? Запомни - мы - умеренно богатая семья, но когда моя мать была молодой красавицей, её сильно избаловали и испортили, и она привыкла вести себя как королева. Она всегда лезет из кожи вон, чтобы утереть нос другим, и хочет быть лучшей во всём, полностью игнорируя суровую реальность.

Ван Гуаннин внутренне вздохнул с облегчением. Слава богу, он не был одним из легендарных богатеньких сыночков второй волны (в китайском обществе понятие применяется для детей нуворишей - скороспелых богачей), однако ... его иногда мучили мысли о неравенстве в их дружбе, ведь его собственная семья владела лишь небольшим частным бизнесом.

Сам Ван Гуаннин никогда не не беспокоился о том, кто из них богаче. Даже во времена их вражды (похоже, уже прошедшей?;)) Гуаннин никогда не оценивал Линъи с точки зрения богатства его семьи - только по личным качествам.

А вот сейчас его вдруг озаботила мысль о возможной разнице в их общественном положении.

К счастью...

А что к счастью, он и сам не понял (муж и жена должны соответствовать друг другу, не так ли, Гуаннинчик? ;).

После безумной беготни в течение нескольких часов Чжан Линъи, наконец, остановил свой выбор на паре туфель на высоких каблуках, украшенных платиновыми тоненькими цепочками и сияющими камешками.

Глядя на эти цепочки, Гуаннин несколько минут колебался, но потом не удержался от озадаченного вопроса:

- Твоей маме нравится подобный стиль?

Это скорее подходило молоденькой девчонке или начинающей модельке.

А мама Чжан Линъи - ей ведь под сороковник, разве не так?

Чжан Линъи неловко откашлялся, потом пробормотал:

- Ну, да. Конечно. Это скорее стиль для юных леди, но ведь я уже сказал - моя матушка ещё та испорченная девчонка! И если ты осмелишься пикнуть при ней что-то о её возрасте, прощайся с ушами - открутит на раз!

Говоря это, он протянул свою кредитку для платежа, а потом потянул Ван Гуаннина прочь.

Выйдя из Плазы, они содрогнулись.

- Боже, как холодно! - Чжан Линъи начал усиленно растирать пальцы.

Гуаннин молча плотнее запахнул пальто.

- Шу-шу, как ты можешь? - метнул негодующий взгляд в приятеля Линъи и простёр к нему трясущуюся руку:

- ВОТ!

-????

Видя, что Гуаннин не понимает, что от него хотят, Чжан Линъи не мог удержаться и закатил глаза, поражаясь бестолковости напарника. Он решительно протянул руку, схватил кисть Гуаннина и засунул обе руки в карман пальто чёрного флисового пальто:

- Мы должны держать руки вместе в одном кармане, чтобы греть друг друга. Эй, и не забудь переплести со мной пальцы! - поспешно добавил Линъи, сердито хмурясь на недогадливого партнёра. Прикладывая немалое усилие, он рылся в кармане, пока не наткнулся на руку Гуаннина - стиснутую в кулак так, что тот мог сойти за доисторическую окаменелость.

Карманы в черном флисовом пальто особыми размерами не блистали, и после того, как две немаленькие мужские руки внезапно сдавили друг друга, ощущение было такое, что кто-то втиснулся в переполненный вагон метро в час пик. Более того, Чжан Линъи продолжал своё барражирование кармана пальто так отчаянно, как будто от этого зависела его жизнь, что привело в конце концов к незапланированному взрыву ярости:

- Всё! ХВАТИТ!

Нетерпеливый вопль Ван Гуаннина потряс вечернюю улицу, и он с силой вырвал свою руку из кармана. Затем грубым рывком он вытащил оттуда руку Чжан Линъи, яростно переплёл их пальцы - и ещё более резким движением запихнул сцепленные руки обратно в карман:

- Дело сделано, пошли уже!

- Да-да-да, пошли-пошли, - озорная улыбка расцвела на губах Чжан Линъи, отправляющегося в романтическое путешествие с любимым вдоль по вечерней улице.

В тесном кармане пальто пальцы двух парней были сцеплены в крепком объятии. Оба мальчишки были стройными, пальцы сильных мужских кистей - худыми и цепкими, так что каждый изгиб руки одного словно отпечатывался в руке другого.

Ван Гуаннин совершенно отчётливо чувствовал каждую косточку пальцев Чжан Линъи. Они были грубоватыми, с крупными суставами. Сам карман никакого тепла не удерживал, но душевное состояние Гуаннина внезапно стало... трудноописуемым. Сердце вдруг застучало сильно и безостановочно, хоть он искренне не мог найти никакую объективную причину для этого.

Он неожиданно осознал, что чувствует что-то такое... что он не смог бы выразить словами, даже если бы от этого сейчас зависела его жизнь.

Его пальцы, переплетённые с пальцами Чжан Линъи, внезапно сжались с такой сокрушительной силой, что приятель заорал от неожиданной боли:

- Твою мать, шу-шу, ты что, решил прикончить своего красавчика гун?

Не желая уступить, Линъи предпринял ответные меры, не нарушая, однако, пределов необходимой самообороны.

- Ах ты так? Ты осмелился применить ко мне силу? - боль в руке заставила Ван Гуаннина жать ещё сильнее.

Вслед за этим десять переплетённых пальцев, долженствующих мирно хранить тепло холодным зимним вечером, начали накалять жаром и гейской любовью всё окружающее пространство. Оба участника неожиданного армрестлинга сжимали пальцы друг друга в смертельной хватке, ни один не желал сдаваться первым.

Схватка продолжалась и во время поездки в автобусе, когда, проехав ряд станций, они прибыли, наконец, к дому Чжан Линъи. Выйдя на остановку, оба яростно уставились друг на друга, злобно пыхтя и фыркая.

- Отпусти мою руку! - прорычал Ван Гуаннин.

С шипением они вытянули обессиленные борьбой руки из кармана, суставы казались расплющенными и окостеневшими.

- Твою мать! Молодой хозяин чуть не сдох от боли! - бережно баюкал пострадавшую руку Чжан Линъи, не в силах пошевелить даже пальцем, лицо перекосилось от страдания:

- О Ван Гуаннин, какой же ты безжалостный!

Состояние «согретой в кармане» руки Гуаннина было ненамного лучше, но его суставы были, пожалуй, покрепче, поэтому он выдержал состязание с меньшими затратами. Одарив непокорного гун уничтожающе холодным взглядом, он бросил сквозь зубы:

- Не пори чушь! Показывай дорогу!

Дом Чжан Линъи располагался в хорошо известном престижном районе среднего уровня в центре города Г. Местечко было спокойным, недавно отстроенным в тишине и покое среди городского шума и суеты. Цена за квартиру здесь держалась в районе 30 тысяч (понятия не имею, в каких это единицах), что не было слишком дорого, но превышало средний уровень стоимости недвижимости города.

Дом Гуаннина находился в другом, но тоже хорошо расположенном райончике, окруженном роскошными садами. Так что в этом отношении их уровень, пожалуй, соответствовал друг другу.

Осознав это, Ван Гуаннин почувствовал удивительное облегчение.

Чжан Линъи привел приятеля на 27 этаж. В его квартире было 3 стандартные спальни, два холла - и прекрасный вид на реку прямо с балкона.

- Ой, и ни одной безделушки? - пустынная, просто декорированная гостиная Чжан Линъи поразила Ван Гуаннина. Наблюдая за процессом выбора подарка для его матери, он подспудно ожидал увидеть обилие сувениров и других пылесборников у того в доме.

- А, мои родители работают не в нашем городе. Они редко бывают дома, и я часто остаюсь в этой квартире один, - Чжан Линъи прошел в центр комнаты, поставив завёрнутый подарок на стол., затем бросил туда же ключи и позвал:

- Не хочешь посмотреть квартиру? Пойдем, глянешь на мой кабинет.

Кабинет Чжан Линъи был уютным и комфортабельным: целую стену занимал белый книжный шкаф, стены, выкрашенные в приятный для глаз кремовый цвет, деревянные полы, по-домашнему теплые, разбросанные тут и там цветные диванчики манили странника утонуть в их мягкой глубине. Наконец, французское окно вело на маленький балкончик, глянув на который, хотелось замереть и не покидать его никогда.

- Good(хорошо - англ. - в оригинале так), -бросив свои учебники на стол, Ван Гуаннин быстренько нырнул на круглыйсветло-зеленый диванчик и радостно заявил:

- Мы (на китайском так называет себя император) остаемся сегодня тут. Господин главный евнух, быстро обслужи своего Императора (начиная с этого момента Ван Гуаннин играет в императора и величает Чжан Линъи своим главным визирем -евнухом).

§§