Они всеми силами старались скрыть эту информацию от СМИ.

Современные средства массовой информации — мощное оружие для контроля и манипуляции обществом. Они используют концентрацию общественного внимания на телевидении для того, чтобы подавать человеку именно ту информацию, которая выгодна заказчику. Зачастую им является хозяин телекомпании или канала.

И журналисты, и редакторы, и телеведущие становятся подобием марионеток в руках умелого кукловода, держащего в одной руке нити, в другой — деньги. Такая забавная игра получается практически каждый раз, когда нужно посеять панику или напротив — предотвратить её.

Но очень трудно скрыть жертву зверского преступления, если оной оказалась сама журналистка.

Следовательская группа прибыла на место преступления по первому вызову. Уже не молодую журналистку — Елизавету Лилисона, по прозвищу Лили, нашли зарезанной в журналистском офисе. Modus operandi всё тот же: васильковый венок. Экспертиза показала, что смерть настала в периоде с двух до шести часов до полудня. Женщина задержалась в конторе, дабы закончить статью о шторме в штате Канзас, и как он повлиял на жизнь одного небезызвестного бизнесмена. Как оказалось, её недописанной статье никогда уже не появится в газете или журнале.

Лили знали все: она была очень доброй душой и сердцем, всегда старалась помочь, и даже действовала по собственным принципам. Отказывалась публиковать скандальную и ложную информацию. За такое её не единожды пытались выгнать из офиса, но из раза в раз прощали такие разногласия. Лили смогла заработать симпатии не только в офисе, но и у множества простых читателей их продукта. И весть о её смерти стала шоком для всех.

— В последний раз мы видели её вчера. Лили сказала, что задержится и хочет закончить статью до завтра, но увы... — темноволосый мужчина средних лет, полноватого телосложения, поник, якобы вспомнив уставшее, но счастливое лицо его коллеги вчера вечером. — Мы сразу позвонили вам. Проверили камеры, там всё чисто: никто не входил и не выходил до утра. Нашим сказали не фотографировать нечего, пока вы не приедете, но сами понимаете... — он немного замялся. — журналистский интерес у них загорелся, как у малых детей.

— Переживут, — сразу подал голос Сочи, который прибыл в офис раньше всех. — вам мы объясним в чём дело и почему всё стоит держать под страхом смерти. Но с условием, что это останется между нами.

— Помилуйте, господин полицейский, — с нотками обиды проговорил мужчина, вытирая рукавом грязной рубашки пот со лба. — я — могила, вы же знаете. Мы с вами не первый год знакомы.

Тристан, Назарет, Эрнест и директор конторы вошли в кабинет последнего, который был обустроен несколько иначе, чем прочая часть офиса. Если место рабочих придерживалось минимализма в цветах и интерьере, то кабинет скорее был обустроен немного ярче. У сотрудников правоохранительных органов случился резкий переход цвета со светло серого в тёмно-красный. Кабинет изнутри украшали комнатные растения, флаги США и штата Нью-Йорк, а по центру стены, прямо над столом директора, висел большой портрет президента Соединённых Штатов. Впрочем, нечего необычного: обычный кабинет управляющего каким-то отделом.

— Морган и Розали будут? — заходя, спросил Эрнест.

— Они уже были здесь. Закончили буквально десять минут назад, пока вы ехали, — коротко объяснил Тристан. — Нортон сейчас разговаривает с владельцем издания. Просит скрыть убийство Елизаветы.

— Что ж, — игнорируя беседу криминалиста и офицера, директор упал на дорогое офисное кресло, растянувшись на нём, чуть ли не прячась под столом. — посвятите меня.

Слово на себя взял Тристан Сочи, говоря быстро и лаконично, упуская детали. Он надеялся сделать атаку на человеческое восприятие, и на то, что ленивый директор не сразу начнёт впитывать информацию, словно губка. Только вот его рассказ оборвался, когда Назарет, рассматривая дипломы и письменные награды офиса, висевшие на стене, посмела перебить Сочи.

— Где Рамсес? — спросила она достаточно неожиданно.

Рамсес. При упоминании этой особи в голову сразу приходит образ миловидных серых глаз, светлой шевелюры и запах леса. Рамсес был давним знакомым Назарет Астровской. Как ни странно, знакомство произошло именно в зале суда. Именно тогда ещё юная Назарет, будучи на стажировке, разглядела в этом юноше неогранённый алмаз. У него было острое чутьё на детали и феноменальная память. Он запоминал буквально всё: начиная от 57 символов числа Пи, после запятой, и заканчивая данными всех сотрудников отеля, в котором тот останавливался на одну ночь, в прямом и обратном порядке. Рамсес воистину был прирождённым следопытом, но нашёл себя в журналистской конторе. Впрочем, этот молодой человек не раз помогал Назарет с поиском упущенных деталей. Вот она и надеялась, что он сможет помочь и в этом запутанном деле.

Все три мужских головы вдруг повернулись к адвокату, которая продолжала, как ни в чём ни бывало, рассматривать заслуги офиса. Как будто она только что не посмела своей гордыне прервать столь важное оповещение. Но тем не менее, её вопрос не остался без ответа.

— Рамсес должен приехать к двенадцати, юная леди, — ответил на её вопрос директор, скучающие зевнув.

— Кто это такой? — немного грубо спросил Эрнест, скорее у Назарет, нежели у директора.

— Единственный в этой шайке, кто может оказаться по-настоящему полезен. — Назарет сказала это с таким высокомерием, что как будто разом унизила всех прочих сотрудников отдела.

Но директор и бровью не повёл. Не единожды и не дважды он слышал подобное. За многие годы работы на этой должности он уже привык к подобным высказываниям. К тому же Назарет не говорила прямо, а лишь бросила двусмысленную фразу. Девушка ступила шаг в сторону двери, даже не попрощавшись с главой отдела, вышла.

Она точно знала, что должна была делать. История повторялась, и только дурак не понял бы, что следующая жертва должна пасть от рук Лилисона. Назарет не собиралась отступать. За годы работы в юридической среде, среди хитрых и эгоистичных людей, она сама того не замечая, стала такой же. Это казалось ей странным. Почему, если человек заводит близкие отношения с хорошим индивидуумом, он не станет таким же, если имеет связь с плохим человеком. Почему зло более заразительно, чем добро? Почему она стала вести себя так же, как люди этого мира? Гордо, непрекословно, эгоистично. Хотя раньше было вовсе не так.

На первый взгляд, Назарет Астровская не похожа на человека, который жил бы в семье, где уважение и равенство было бы на первом месте. Отнюдь. Когда эта темноволосая женщина вспоминает прошлые годы: детство, молодость, подростковый период; в них нет ненависти, нет эгоизма. Мать девочки воспитывала единственную дочь в семье как приличную леди, которая не должна была связывать свою жизнь с тёмной стороной этого мира. Тем не менее, покойный отец Назарет — человек, который приложил руку к созданию именно того человека, коим она являлась сейчас. Стивен Астровский был официально признан одним из самых честных, профессиональных и хладнокровных судьей столетия. Именно отец показал маленькой хрупкой девочке, кто есть, кто. Показал, что люди не делятся на хороших и плохих. Что нет определённого клейма в виде "доброго" и "злого". Все люди и добрые, и плохие. Все допускают ошибки, за которые должны нести самую тяжкую кару, но также каждый из нас спасал кому-то жизнь. Возможно неосознанно, случайно, не понимая, но даже одно слово, короткое прикосновение или ласковый взгляд смог уберечь чью-то душу от необдуманного поступка. И сейчас, идя по коридорам офиса, Назарет вспоминала о том, что говорил ей отец. И возможно, Кровавый Флорист не совсем "злодей".

В офисе уже успели собраться работники, которые с каждой секундой всё больше и больше суетились, обсуждали что-то, и даже не думали браться за работу. Как же работать, когда любимая коллега пала под страшной силой василькового венка. Идя к выходу, понимая, что больше нечего им здесь делать, её окликнули.

— Назарет! — голос принадлежал Эрнесту.

Девушка развернулась, смерив напарника укором. Она право не знала, что ещё они могли сделать. Разве что допросить свидетелей, но это работа Тристана и Эрнеста. Назарет было бы полезно приехать в участок или в другое место, где они могли бы обсуждать это дело без лишних ушей и глаз. Такую идею следовало бы обдумать.

— В чём дело, Эрнест?

Девушка и сама не заметила, как стала называть офицера по имени. Возможно, тот разговор на крыше Рокфеллеровского здания, дал ей не только полномочия и возможность пользоваться полицейским удостоверением Андеса, но и хорошего союзника. Хоть сама себе она так и не признала. привыкла работать в одиночку, не используя полномочия других. Но в этом деле это было необходимо. Впервые интерес и энтузиазм овладел ею настолько, что пришлось просить помощи. Но Эрнест Андес не придал этому особого значения. Ему не впервой возиться с адвокатами.

Но ни один из этих адвокатов не был настолько амбициозен.

— Рамсес здесь.