В медсестринской палате пахло хлоркой и перекисью. Лёгкий ветерок, конца весеннего сезона, нёс на хвосте запах цветущих на подоконнике васильковых цветов, в последнее время ставших слишком тревожной ассоциацией. Как странно было видеть здесь полевые цветы... Возможно, кто-то действительно скучает по родному краю в деревне или на опушке леса. Нью-Йорк — место, которое не может сравниться с загородным домиком, согретым огнём в уютном камине, и россыпью цветочных ароматов под окном. Переехав в большой город, большинство людей надеяться обрести успех в карьере, удачно жениться или наладить связи; а может, стать современнее? Но среди серых возвышенностей и однотипных многоэтажек, максимум, чем ты можешь порадовать своё обоняние — это запах выпечки в дешёвых забегаловках; дорогие духи какой-то светской дамы, которая  решилась пройтись по улице, или же освежитель воздуха в маленькой парехмахерской. Здесь ты днём с огнём не сыщешь натуральный цветочных запах, аромат материнских рук после работы на кухне, или влажной, свежескошенной травы, после проливного дождя... Тут всё искусственное, пластмассовое, ненастоящее... Как местность, так и люди.

Назарет задумчиво глядела на маленькие васильки, опрятно устроившиеся в цветочном горшочке. Они смотрели в разные стороны, как феерверк новогодней ночью, иголочками лепестков напоминая искры вспышек.  Девушка была в палате не одна. Это место находилось прямо в участке, чтобы не тратить время на скорую помощь в случае ранения. Ей перебинтовали голову, после удара затылком. Вырастет шишка. Назарет была скорее обеспокоена тем, кто сидел недалеко от неё. Морган Мовзали о чём-то глубоко задумался, смотря на светлую плитку, уложенную на пол поверх ламината. Альбинос сидел с перевязанным предплечьем правой руки, в трикотажной белой футболке и тёмных джинсах. Адвокат сразу поняла, что это ранение он получил после взрыва бомбы. Но в тот момент парень вёл себя настолько импульсивно и яростно, что она и не заметила этого. Мовзали бросил на Астровскую взгляд, тем самым как будто облив её ледяной водой. Девушка быстро пришла в себя, но взгляд от альбиноса не отвела. 

— Чего тебе? — нарочито резко спросил парень, так же не отводя глаз. 

— Почему ты так меня недолюбливаешь? 

Назарет хотела начать с ним общение. В их первую встречу Морган принял её за чужака, хоть она таким и являлась. Пытаясь пойти на контакт, Назарет хотела заполучить его доверие. В её практике неоднократно встречались случаи, когда клиенты врали, лицемерили или уходили от ответов. Ей приходилось играть добродушную милую леди, чтобы хоть на миллиметр пробить ту кору, которую каждый из нас строит, до конца не осознавая, что от этой самой коры задохнутся. Морган не очень-то симпатизировал Назарет, но понять причину этого было первым шагом.

— Ты появилась из ниоткуда. — процедил он насуплено. — мы больше двух месяцев гонимся за этим ублюдком, а тут, о чудо, появляешься ты и расследование начало продвигаться. — пассивной агрессии ему не занимать, промелькнуло в голове женщины. — У тебя даже полномочий нет вести такие расследования. И мы с Розали подозреваем тебя в сообществе с Кровавым Флористом. 

Эта его реплика заставила её прыснуть от смеха, который не удалось сдержать. Мысль о том, что Назарет могла соучаствовать в этих грязных делах  действительно позабавила её. К тому же, наличие в этом деле Розали тоже говорило о многом. Морган странно посмотрел в её сторону. Ему было не больше двадцати пяти, но сейчас он выглядел как ребёнок. Свёл брови к переносице, поджал губы. Похоже, попытка наладить контакт не увенчалась успехом. 

— Прости, — тут же исправилась она. — я не имею никакого отношения ко всему этому. И здесь я по одной простой причине... — девушка специально приумолкла, чтобы Морган не терял связи диалога. Она видела, что он уже переставал её слушать, но после этого, глянул в её сторону, приподняв бровь в немом вопросе. — мне нужны ответы на вопросы. Возможно ли воскрешение? Как жертвы убийств становились убийцами после смерти? Кто такой Кровавый Флорист? Почему он всё это делает и главное: для чего?

Мужчина на мгновение задумался. Назарет знала, что его тяготили те же вопросы. Спустя секунды, Морган поднялся с места. Она никогда не видела его в такой одежде. Обычно, он носил мешковатые штаны и большие по размеру рубашки. Теперь было ясно почему. Он был на редкость тощим. Кости рук просто обволакивала кожа, футболка висела на нём, как мешок. Морган не заметил её смятения, подсев немного ближе. Отлично, подумалось Назарет, есть прогресс.

— Я здесь за тем же, — сказал он перед тем, как тяжело вздохнуть, устремив взгляд в глубину стены.

Теперь Морган Мовзали сидел совсем близко к ней. Относительно близко, поправила она себя. Если раньше этот человек старался держаться как минимум на расстоянии вытянутой руки, сейчас между ними было чуть меньше полуметра. Назарет смогла рассмотреть поближе его длинные белоснежные кудри, похожие на объятую инием листву; ресницы, похожие на снежинки, и полупрозрачную кожу, обволакивающую его кости. 

— Откуда ты?

Этот вопрос, заданный Назарет, заставил его снова развернуться, глянув голубыми глазами на неё, не понимая, откуда у Астровской сведения о том, что он не местный.

— Ты говоришь с американским акцентом, но точно не из Нью-Йорка. Здесь у людей особая манера общения. 

— Я из Миннесоты. — вдруг ответил он, чего девушка не ожидала. Парень повернулся к стене, но взгляд его показывал, что мысли фотографа находятся далеко за пределами этой комнаты. В Миннесоте. — Родился там и прожил юность. 

— Твоя родня осталась там? — Назарет была очень довольна тем, что разговор начал сглаживаться, хоть и удивлена тому, как далеко уехал Морган от родного края. Он явно от чего-то убегал.

Парень помедлил секунду, бросив на адвоката недоверчивый взгляд. В этот момент Назарет чуть было не потеряла надежду на то, что разговор продолжиться, но Морган Мовзали лишь изучал её. Он проверял, стоит ли ей знать такую "сверхесекретную" информацию обычной смертной. Судя по всему, вердикт ей вынесли положительный: взгляд фотографа снова вернулся на стену, но лицо его скривилось в гримасе отвращения, как будто он только что увидел чей-то труп. 

— Мои родители всё ещё там. Они не любили ни меня, ни Терезу, живут в трущобах, поделом им. — Морган явно на что-то злился, подтверждая догадку Назарет: бежал он от родни.

— У тебя интересное восприятие мира... — подметила она, призадумавшись о том, что стало причиной такого поведения фотографа. Насилие в семье? Неподобающие отношения с отцом? Или может детская травма? 

— Если смотреть на мир через камеру фотоаппарата — можно увидеть много нового...

То, что подметил этот парень было действительно интересным. Через камеру его отделяла реальность. Фотоаппарат был как будто бы порталом между взором Мовзали, и кровавой сценой убийства. Он смотрел на мир через камеру, абсолютно не воспринимая весь ужас этой картины на личный счёт, не волнуясь за это. Для него всё происходящее — фотография. Видеосюжет. Вот почему он так холоден ко всем, вот почему сторониться...

— Тереза? — переспросила адвокат, вспомнив, как услышала новое для себя имя.

Морган повернулся к ней, и вид у него стал такой растерянный, будто он сболтнул лишнего. 

— Да, Тереза... Моя сестра...

— Братец! — вдруг послышался из коридора звонкий женский голосок, пронизывающий плоть, прямо до сердца. Почему-то девушка произнесла это слово с таким волнением, что  заставила поволноваться и саму Назарет. Интересная способность...

— Помяни черта... — горестно проговорил фотограф, тут же накинув на спину хлопковую спортивную кофту, так, чтобы она закрывала перемотанное предплечье. 

В следующую секунду в палату забежала совсем молодая девушка. На вид ей было около восемнадцати. Кожа юной леди была белая, как фарфор, такая хрупкая и утончённая, что сложно представить эту особу несущуюся по коридорам участка. Белоснежные волосы, вьющиеся на кончиках, белые ресницы, брови... точно снежной королевы, эта девушка-альбинос была идентична брату. Она пришла в простом, кремовом летнем платьице, длинной до колена, светлых балетках и джинсовой ветровке. На плече — трикотажная сумка, из которой выглядывала толстенная тетрадь, формата А4, и файлы с одним-двумя листочками. 

— Братец, я так испугалась, когда мне позвонили! — девчонка накинулась на Моргана с объятиями.

Назарет чётко подметила, что Мовзали-старший был не против, даже наоборот. Он крепко обнял сестру за талию, прикрыв глаза. В этот момент Назарет поняла, зачем ему нужна была кофта. Он не хотел заставлять сестру волноваться из-за недавнего ранения, так как кровь сочилась через повязку. Но, похоже, было уже поздно.

— Тереза, это просто царапина, не волнуйся, — парень отпрянул от неё, взяв левую руку сестры, вывернул так, чтобы видеть время на её наручных часах. Тереза почувствовала себя использованной. — Ты почему не на парах? Беги, возвращайся в университет, а то снимут со стипендии.

Девушка недовольно фыркнула, что-то невнятно пробубнев себе под нос. Она явно была недовольна тем, что приходилось посещать занятия. Тереза и Морган были такими разными в плане характера... Девушка такая энергичная, движения её порывисты, она больше напоминала Назарет Либерти. Морган же — тихий, вечносерьёзный скептик, который похож на Тристана. Но тем не менее, одно адвокат поняла точно: Мовзали, и старший, и младшая, сильно дорожат друг другом, а потому сделают всё, чтобы никто не стал между ними. 

— Морган, — Назарет посмела назвать его по имени. — ты не знаешь, где сейчас может быть Нортон Либерти?

Альбинос перевёл взгляд с сестры на адвоката. Он посмотрел на неё совершенно по-другому. Не так, как при их первой встречи либо какой-либо другой день. Он посмотрел на неё с пониманием, вежливостью и даже какой-то долей уважения.

— Был в кабинете Сочи. Третья дверь слева, — спокойно подсказал он. 

Назарет тепло улыбнулась, осознав, что теперь Морган Мовзли на её стороне. Она аккуратно открыла дверь палаты, пройдя вдоль коридора. Из-за головокружения, ей пришлось помогать себе, опираясь о стену. Добравшись до двери с табличкой "Т. Сочи, отдел криминалистики", женщина нашла в себе силы постучать. Услышав одобрение с той стороны двери, она силком надавила на алюминиевую ручку, боясь упасть под таким давлением. В кабинете Тристана Сочи был сам он, и, как говорил Морган, Нортон Либерти. Они оба стояли около аппарата, который, по идее, должен сканировать отпечатки пальцев. Оба мужчины сразу обратили на неё внимание. 

— Назарет? — спросил Сочи. Под воздействием последствий головокружения, его голос звучал в её голове эхом. Криминалист поднялся с места, помогая Назарет присесть на стул. От прикосновений по её телу прошёлся ряд электрического тока, но отстраняться было опасно, могла упасть.

— Прости,  — виновато проговорила она. — слишком резко встала, вот и началось. Скоро пройдёт... 

Девушка поправила повязку на голове, но когда та не поддалась, решила и вовсе снять её. Нортон Либерти подошёл к ним, смотря на Назарет с искренней заботой и милостью. 

— Мистер Либерти, я хотела поговорить с вами. — сказала она настойчиво.

Тристану Сочи не понадобились объяснения для того, чтобы на время отдать свой кабинет на их усмотрение. Только дверь с той стороны закрылась, как Назарет подала голос.

— Эрнест сказал мне, что я однажды спасла вам жизнь. Именно поэтому вы захотели, чтобы я была здесь. Скажите, почему? Почему вы призвали меня к этому делу?

Нортон улыбнулся, ведь было на редкость ожидаемо услышать такой вопрос. Морщины на его бритом лице выстроились неровными линиями, окутав всё его лицо, словно маской. Назарет могла не торопить его с ответом, ведь их ожидание уже вошло в привычку.

— В день твоего рождения, — начал он меланхолично, всматриваясь вдаль. — меня заказал один опытный киллер. Он знал, где я должен быть в тот день, и если бы твой отец не позвонил и не попросил присутствовать с ним на твоих родах — не стоял бы я сейчас здесь. Его поймали, а я остался в живых лишь потому, что ты решила появиться на свет именно в тот день. Я должен тебе, Назарет. Всей своей жизнью...

Не успела она и сообразить сказанное, как в палату вошёл (а точнее — забежал) Эрнест Андес и Тристан Сочи. Офицер выглядел измотанным. Его каштановые волосы слиплись, на щетине появились капельки пота, которые нелепо дополняли общую картину. Под глазами — мешки, что можно было провалиться; под мышками образовались два мокрых пятна, оставленные на мятой рубашке. Но взгляд его отличался от вида: напуганный, взволнованный, перевозбуждённый. Они что-то нашли, это точно. Назарет рывком поднялась с кушетки. 

— Он раскололся... — сказал Эрнест, преодолевая одышку. — сказал место... Место....

— Ну, говори же, что за место! — не выдерживала Астровская.

— Он передал нам местонахождение... Его местонахождение...