Советую, очень советую читать под песню «LUCAVEROS — В одно касание». Так вы сможете ещё больше прочувствовать эмоции героини.

Pov: Юлия

На следующий день, как и обещала сама мама, она явилась ко мне в квартиру.

— Почему ты ещё не одета? — спросила она, изображая удивление.

— А разве ты пришла ко мне не на чай? — спросила я, делая изумительный вид, что и мама.

— Юля, мы это уже обсуждали. Одевайся по скорее, Пётр Алексеевич нас ждёт.

— Я никуда не пойду, — твёрдо сказала я.

Неожиданно мама упала на колени и в голос зарыдала, при этом смотря на меня и говоря:

— Юля!! Неужели ты не понимаешь, как больно делаешь мне своими словами! Если ты умрёшь, вместе с тобой умру и я! Доча, ты просто представить себе не можешь, как мне плохо... Я не видела твои глаза, твою улыбку, не слышала твой голос двенадцать лет! Все эти годы ты была фактически мертва, но ты дышала и боролась за жизнь. Представляешь, как мне сейчас больно осознавать, что ты, только что очнувшись, заболела раком, и что вскоре тебя уже не будет совсем! Тебе двадцать пять лет, и из них я жила с тобой спокойно четырнадцать лет! Остальные года тебя просто не было рядом... и вскоре не будет совсем. Я хочу сделать всё, что смогу, всё, что нужно, лишь бы только вылечить тебя! Юля, ну пойми же ты меня!! — мама кричала, и била кулаками об пол.

Я мгновенно к ней подлетела и села рядом, крепко обнимая. Она плакала мне в плечо, крепко и даже больно вцепившись своими пальцами рук в мои руки и правое плечо.

Это длилось около пяти минут, пока она наконец не успокоилась, и не отстранилась от меня.

— Прости мам, — начала я, сильно покраснев, потому что мне на самом деле было перед ней стыдно. — Прости, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло... я просто потеряла смысл жизни, когда узнала о своей коме. Все мои друзья, любимый парень, родная сестра просто исчезли. Потому что их просто не было, и не будет никогда.

Мама понимающе кивнула, снова крепко обняв меня.

— Я чувствую, как тебе больно, милая. Как твоя родная мама я понимаю тебя. Ты многое пережила, а потом узнала, что это всего лишь сон...

Повисло минутное молчание. Каждый думал о своём. Лично мне было ужасно стыдно перед мамой. А потом в голову ударило осознание того, что я скоро умру, и из глаз брызнули слёзы.

Мама гладила меня по голове, и так продолжалось долго, не знаю точно сколько. Потом мама сказала:

— Юля, вставай, мы поедем к врачу.

Я лишь кивнула, потому что не хотела больше с ней спорить. Как больно ей, мне не понять. Сама я не являюсь мамой, и никогда не смогу ей быть, и понять, — что такое материнская любовь...

* * *

Наконец мы вошли в палату к врачу. Я села возле него, а мама сзади.

— Поражён, что маме удалось уговорить тебя приехать сюда. Как себя чувствуешь? — спросил доктор.

— Нормально, — честно ответила я. — Не чувствую себя больной раком, если честно.

— Это хорошо, пошли сдадим анализы, — сказал он, и я кивнув, встала со стула и вышла из кабинета.

* * *

Идя за ним по коридорам, в голове были лишь мысли о том, что изменится после того, когда я умру? Что покажут мои анализы, и сколько мне вообще осталось жить?

Рассматривая ногти на своих руках, я вдруг почувствовала горячую каплю на своём большом пальце. Снова ты плачешь...

— А это что, та самая Юлия Филатова, девушка, которая не хочет лечиться и не верит в себя? — послышался до боли знакомый голос, и я резко подняла голову.

— К сожалению, она думает, что всё потеряно, ей себя не жалко, так хотя бы маму пожалела... — Пётр Алексеевич говорил что-то ещё, но я совершенно не вникала в его слова.

Передо мной стоял Антон... его красивые, большие зелёные глаза смотрели прямо в мои. Я не знаю, что он тут делает, я вообще запуталась. Из глаз брызнули слёзы сильнее прежнего, я закричала от боли в душе, которая просто поглощала меня изнутри. Я хотела броситься к нему и крепко-крепко обнять, чтобы он задохнулся в моих объятиях, но я просто не могла... не могла, потому что это было бы ужасно глупо, меня бы просто никто не понял, а я бы не смогла им всё это объяснить.

Я развернулась и со всей скоростью выбежала из больницы. Пелена слёз окутала мои глаза, и я ничего не видела.

Я поскользнулась и упала. Я уже не плакала, а ревела и кричала, как от физической, так и от моральной боли.

Ну почему именно я? Почему именно на меня в одночасье всё это обрушилось? Кома, рак, Даша, Антон... Не спорю, что я хотела с ними встретиться в реальной жизни, и это случилось. Но счастлива ли я теперь? Нет. Абсолютно нет. Если бы я могла также обнимать и касаться своими губами губ Антона как во сне, то была бы безусловно счастлива. А я не могу даже просто его обнять... меня никто не поймёт. И даже мама, которая говорила, что понимает как мне больно, всё равно не осознаёт всего до конца...

Каждый день рак будет поглощать меня... и я умру. Наконец-то не буду чувствовать этой адской моральной боли.

— Юля, что ты делаешь? Почему ты убежала из больницы? Ты упала? Господи, что случилось? — закидал меня голос моей мамы вопросами.

Я захлебнулась в собственных слезах и начала кашлять.

Мне стало трудно дышать, местами больно, и меня поглотила темнота...

* * *

Открыв глаза, я увидела белый свет. Сфокусировав свой взгляд, я поняла, что нахожусь в палате, как тогда, когда проснулась и поняла, что двенадцать лет  моей жизни — кома.

Мама сидела и смотрела на меня, а увидев, что я очнулась, улыбнулась мне своей тёплой улыбкой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила мама.

— Нормально, а почему я в палате? — с непониманием спросила я, и воспоминания резко ударили мне в голову. А я уже думала, что смерть пришла.

— Потеряла сознание. Юль, у тебя был нервный срыв... — тихо прошептала мама.

Я выпучила на неё свои глаза.

— Чего?

— Врач сказал, что теперь тебе вообще нельзя нервничать и плакать. Иначе это может повлиять на твой рак, — после этого мама прокашлялась, — и положение будет куда хуже, чем сейчас.

Хотелось покинуть это тело, и родиться заново. Заново прожить всю свою жизнь в другой семье, и не лежать в коме...

В палату вошёл врач, Пётр Алексеевич. Он не спросил про моё самочувствие, а сразу сказал:

— Анализы твои совершенно не утешительны. Нервный срыв также сыграл злую шутку. Рак развивается стремительно быстро, и нужно срочно предпринимать меры. Без химиотерапии не обойтись.

— Сколько мне осталось? — спросила я.

— Я не могу сказать точно, — замялся Пётр Алексеевич, точно зная сколько мне осталось жить.

— Вы всё прекрасно точно можете сказать. Говорите, — упёрто гнула я своё.

— Если не делать химиотерапию, то полгода, а если прямо сейчас её сделать, то год, — сказал он.

В горле образовался ком. Пол года... шесть месяцев... это же так мало...

По маминым щекам стали течь слёзы.

— Вы... вы же сказали, что её можно вылечить! Вы мне обещали! — начала истерить мама.

— Елена, я не говорил такого, я сказал, что обещаю, мы сделаем всё возможное, чтобы Юля прожила больше положенного срока.

Я молчала, переваривая информацию.

— Пётр Алексеевич, а тот парень, который узнал меня, как его зовут? — спросила я, что волновало меня больше, чем рак.

— Антон, — сказал Пётр Алексеевич, и моё сердце начало бешено отбивать ритм, — является глав врачом нашей больницы.

Я просто не могла в это поверить... Антон главный врач больницы. А ведь в моём сне хотел быть, как и я, адвокатом...

Больно было всё это осознавать, я не знала, что делать, и вежливо попросила:

— Пётр Алексеевич, мам... оставьте меня, пожалуйста, я хочу побыть одна...

— Ладно, через пятнадцать минут зайду и мы пойдём делать химиотерапию, — сказал Пётр Алексеевич, и покинул палату вместе с моей мамой.

Теперь так пусто, что аж больно...

______________________________

Сильная глава, сама чуть не разнылась... Ох Юля, Юля... терпи дорогая, вот такой вот автор я😅
Простите за задержку😫❤️

_Anzhel@_Green@_🌸💚