Отец Чонгука сидит за столом, смотря новости, держа пульт у себя в руке, подперев ей же свою голову. Мальчишка садится на своё привычное место, где будет проводить весь праздник смерти до полуночи, ведь дальше лучше уснуть и умереть во сне, без мучений и страданий.

  — Если сегодня что-то пойдёт не так, то всегда помни об одном, — строгим голосом молвит мужчина, смотря в экран телевизора. — Думаю, что мне не стоит напоминать об этом.

  — Отец, ты говоришь мне об этом каждый год, я не понимаю только одного, — начинает сын, однако его тут же перебивают.

  — Давон ничего не должна знать об этом. Ты поймёшь об этом со временем.

  После этого отец и сын молча смотрели в экран телевизора, наблюдая за тем, как многие люди стали готовиться к судной ночи. Журналисты окружили местность с воздуха, смотря и комментируя то, что происходит снизу. Из вертолёта женщина средних лет говорит о предупреждениях, которые развешивают по всему Сеулу, чтобы хоть как-то повлиять на людей и власти, однако каждый житель понимает, что всё это бесполезная трата времени и денег из бюджета государства. Черноволосый отвлекается на оповещение в его телефоне, поэтому аккуратно достаёт мобильник и видит перед глазами милую фотографию Тэхёна, который держал в руках своего кота. Чон улыбается, а затем открывает сообщение.

  «— Что делаешь? Всё нормально?

  Чонгук не стал долго думать о том, что отвечать Киму, ведь всё было как обычно. Юноша уже поставил будильники на каждый час, чтобы отписываться Тэхёну в течении ночи, дабы тот не волновался. Парень улыбается, а затем включает клавиатуру.

— Да, всё хорошо. Мы сейчас ужинать будем)

— А ты как? Хён, у тебя всё нормально?

  — Дел много, завал на работе. Думал, что тут будет простое совещание, но оказалось, что весь их проект полная чушь...

— Ничего не понял, но я знаю, что ты справишься!

  — Сейчас лыбишься, да?

  От этого сообщения Чонгук хихикнул, ведь так и было. Юноша общается со старшим улыбаясь, так как всегда рад его общению в любой форме.

— Угадал)

  — Поставь будильники. Буду проверять, понял?

— Ладно. Ещё спишемся)

  — Не заставляй меня переживать...»

  Черноволосый быстро убирает свой телефон, чтобы тот не отвлекал его от дальнейшего ужина, а затем видит, что в комнату вошла его мать. На женщине было красивое красное платье, которое идеально подходило её стройной фигуре. На пальцах красовались золотые кольца, которые шли в комплекте с ожерельем, которое было сделано специально на заказ. Это был подарок от любящего мужа. Чонгук улыбается, глядя на свою мать. Эта женщина всегда хороша, в каком бы виде она не была, однако так приятно смотреть на неё тогда, когда она полна счастья и любви, даже в такую страшную и ужасающую ночь, что забирает тысячи жизней за какие несколько часов.

  — Мама, ты сегодня очень красивая, — молвит Чонгук, восхищаясь грациозной походкой женщины, что аккуратно и будто вовсе невесомо наступает на мраморный чёрный паркет, стуча своими красными шпильками, будто ребёнок бьёт пальчиком.

  — Чонгук прав, милая, ты сегодня просто невообразима, — говорит Чонри, улыбаясь, глядя жене в глаза.

  Между супругами проскакивают счастливые взгляды, ведь оба безумно рады видеть друг друга. Они столько пережили вместе, что кажется, будто нет ничего, что может их рассорить или напугать. Правда, если это так, то как объяснить немного странное поведение друг друга в последние пол года? Чонгук хотел бы узнать ответ, однако родители вечно говорят, что всё хорошо и беспокоиться не о чем. Парень всегда поддерживал отношения и с матерью, и с отцом. У него не было в голове такого, что отца можно любить сильнее матери, или же наоборот. Каждый праздник они все вместе, даже на дне рождении Тэхёна, ведь семья Чон полностью заменила погибших.

  — Спасибо, — мило улыбается Давон, а затем присаживается напротив мужа за стол. — Мои любимые мужчины тоже сегодня прекрасны, — яркая улыбка будто осветила эту комнату и, кажется, целую ночь. — Осталось не так много до судной ночи, может скажем пару слов об этом? — спрашивает, после чего поднимает бокал дорогого белого вина. — Чонгук-и, начни, пожалуйста, — улыбчиво кивает, после чего сын дарит ей ответную улыбку.

  Черноволосый встаёт из-за стола, аккуратно поправляет свою белую красивую рубашку, чтобы та не выглядела неряшливо, ведь она ему довольно таки велика. Парень нежно охватывает тонкими пальчиками стекло бокала с белым вином, а затем выдыхает. В его голове сейчас полнейшая идиллия. Такая хорошая атмосфера и тишина, исключая звуки телевизора, что не хочется её нарушать. Мальчишка несколько рас кашляет в кулак свободной руки, чтобы начать говорить, а затем смотрит на отца и мать.

  — Отец, — смотрит на кривую улыбку отца, что ждал речи сына, словно это сами ангелы даруют ему знания. — В этом году были невероятные трудности, однако ты всегда помогал мне справиться с этим, не прося ничего взамен. Я благодарен судьбе за такой шанс, — улыбается, показывая кроличьи зубы. — Шанс быть твоим сыном.

  — Айгу, как это мило, дорогой, — женщина легко хлопает по своему запястью, ведь в её руке был бокал вина, а затем широко улыбается, так как знает, что её сын невероятен.

  — Мама, ты всегда неотразима, поэтому я хочу, чтобы ты всегда была такой. Чаще улыбайся и не грузи себя домашними проблемами, ведь они тоже влияют на женскую изюминку, — произносит Чон, после чего родители посмеиваются. — Я надеюсь, что мы снова сможем увидеться завтра утром.

  Чонгук подносит бокал вина к своим устам, а затем вливает в себя немного крепкое вино, которое стоит не меньше тридцати восьми тысячи долларов. Такое вино настоящая редкость, ведь в мире этой продукции всего сто шестьдесят штук. Парень выпивает половину бокала, а затем ставит его на стол. Юноша поклонился, после чего сам присаживается на своё место между отцом и матерью. Стол был довольно таки большой, поэтому места хватило бы не только этим троим, а ещё на одиннадцать человек.

  Вся семья приступила к ужину. Семейная идиллия была прекрасной. Чонгук наблюдал за своими родителями, замечая то, что оба сегодня странно себя ведут. В голове парнишки стали всплывать различные воспоминания, которые вводят его в заблуждения. Парень вспоминает, как его отец рассказал о тайной комнате, которая находится за их огромным пятиметровым портретом, что находился в коридоре второго этажа. Юноша никогда не был там, ведь Чонри строго запретил входить туда без какой-то срочности. Однако юношу не напрягал тот факт, что отец запрещает ему входить туда, ведь больше его настораживало то, что отец запретил говорить о существовании подобной комнаты матери. Чон не понимает почему отец скрывает это от своей супруги и матери его ребёнка, но спросить он всё не решается, так как знает своего отца. Этот мужчина никогда не говорит что-то просто так. Во всех его словах есть свои причины. Юноша заметно нахмурился, не замечая этого для себя. Однако это заметили его родители.

  — Чонгук, у тебя всё хорошо? — спрашивает отец своим привычным тоном, в котором чувствуется строгость, но не жестокость. — О чём задумался? — спрашивает, после чего берёт бокал белого вина и отпивает немного.

  — Что? Нет, просто глаза устали, — отмахнулся парень, улыбаясь отцу.

  Наконец в телевизоре и с улицы слышен гул. Вой сирен был настолько громким, что всем становится ясно, что судная ночь вступила в силу. Теперь с этого часа, с этой минуты и с этой секунды наступает тот период, когда на улицах и в домах нет никакого закона, нет никаких запретов, не полицейских, которые могут остановить злоумышленника. Есть только те, кто могут спокойно убить, быстро и безболезненно. А могут быть и те, кто намерен растянуть удовольствие, мучая свою жертву до последней пролитой ею капли крови. Начинается преступная жизнь, которая хоть и продлится несколько часов, но заберёт столько жизней, сколько у людей существует ненависти, злобы и агрессии на такого же, как и он.

  — Наконец-то, — тихо молвит женщина.

  Чонгук напрягся. Юноша немного испугался такого тона родной матери. Он никогда не слышал от неё подобной интонации. Голос её был такой расслабленный и пугающий, он словно летал между ужасом и лаской, которые сливаются в плавном танце. Парень хмурит брови, чего не могли не заметить родители. Мужчина встаёт из-за стола, а затем быстро подходит к своему сыну. Однако он не успел до него дойти, так как женщина достаёт револьвер, который всё это время был при ней и направляет на своего супруга.

  — Мама! — восклицает черноволосый.

  Мальчишка в ужасе. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь окажется участником подобного, особенно перед лицом матери, что готова убить всех, кто присутствует здесь и сейчас. Парень вскакивает со своего места, наблюдая за озлобленным лицом родного человека. Юноша раскрывает свои уста, будто в немом крике, который услышать никому не дано, а затем плавно поворачивает голову на отца, что поднял свои руки к верху, смотря женщине прямо в глаза.

  — Давон, опусти пистолет, — говорит Чонри, но на женщину его слова оказали мало влияния.

  — Как долго я этого ждала, — то ли с горечью, то ли с облегчением говорит та. Она руки свои сжимает, на лице появляется оскал. — Целый год я страдала из-за тебя! — кричит на мужчину, не обращая внимание на родного сына, что сейчас готов потерять сознание, ведь его и без того бледный естественный окрас кожи становится синеватым.

  — Давон, не смей делать этого при моём сыне, — строго говорит ей так, будто ему вовсе не страшно.

  Чонгук не может трезво смотреть на всю ситуацию, ведь перед глазами солёная пелена, что уже ручьями стекает вниз. Парень трясётся, словно осиновый лист, которого уже вот-вот снесёт северный ветер.

  — Как же мне надоело слушать ваше нытьё! — кричит та, размахивая оружием. — Ты, — пистолет направляет на родного сына, что уже готов упасть, однако тело его оцепенело. — Иди в свою комнату, — приказывает, а затем дуло направляет на лестницу. — Бегом!

  — М..Мама...

  Чонгук в панике. Весь его мир перевернулся с ног на голову. Всегда дружелюбный и милый парень и представить не мог, что его родная мать так поступит. Юноша отказывается верить в происходящее, поэтому думает, что это всего лишь кошмарный сон, в котором он играет роль жертвы. Однако всё настолько реалистично, что он не может принять такую явь.

  — Сынок, — ласково зовёт его отец, после чего юноша чувствует тёплую большую ладонь у себя на плече. — Помнишь о том, что я говорил тебе? — спрашивает, намекая на ту самую комнату. Мальчишка едва кивает, уже захлёбываясь слезами. — Иди, — говорит мужчина, после чего даёт ему проход к лестнице.

  — Н..Но...

  — Всё хорошо, — отец улыбается, а у самого в уголках глаз скапливается влага, ведь он понимает, что вряд ли ещё увидит личико своего сына или услышит его красивый смех. — Я люблю тебя, сынок, — обнимает Чонгука, который прижимается к мужской груди, дрожа настолько сильно, что ноги сами подкашиваются.

  — Пошёл в свою комнату! — кричит женщина, не давая и минуты проститься с тем человеком, который сейчас буквально умрёт у него на глазах.

  — Отец, — хнычет мальчишка, пытаясь хоть что-то внятно сказать.

  — Прости меня за всё, Чонгук, — шепчет тому на ухо, а затем отталкивает от себя.

  Черноволосый падает на паркет, в то время как мужчина достаёт пистолет, который привозил из Италии, а затем направляет на женщину. Мужчина заслоняет собой своего мальчика, что от испуга окончательно потерялся в реальности. Раздаётся выстрел и дорогая стеклянная ваза, которая досталась в подарок матери на годовщину трескается и разбивается, разбрасывая свои осколки по столу. Женщина ожидала такой удар, поэтому заслонила своей рукой лицо, из-за чего некоторые осколки порезали её тонкую кожу от локтя до кисти.

  — Беги! — кричит Чонри, после чего вновь стреляет рядом с женщиной.

  Мужчина не хочет трогать свою жену, ведь любил её и просто так убить – это выше его сил.

  Мальчишка вскакивает с места и в собственном состоянии аффекта бежит прочь отсюда. Парень бежал по лестнице, спотыкаясь несколько раз, однако вновь поднимался и бежал. Его путь был не таким уж и сложным, ведь лестница была уже совсем на вершине. Черноволосый бежит по длинному коридору, который едва освещался, из-за чего эта атмосфера наводила куда больше жути. Ноги уже начинают забиваться, низ живота тянет, голова кружится. Его разум настолько туманен, что он сам не понимает, как его руки уже набирали скрытые цифры в семейном портрете и она стала медленно двигаться, открывая небольшую щель.

  — Куда ведёт этот туннель? — спрашивает тихо себя, ведь та тьма, которая находилась далее пугала не меньше, чем вся ситуация.

  — Чонгук-и, — слышит стук каблуков, которые уже поднимались по лестнице. — Мамочка тебя не тронет, — её голос пугает, так как это напоминает то, как серийный убийца заманивает своих жертв в ловушку, словно читая им колыбель, что ведёт их к лестнице в могилу.

  Парень быстро и много не думая бежит внутрь. Юноша вновь набирает комбинацию, только уже по другую сторону картины и та послушно начинает закрываться. Мальчишка плачет и всхлипывает. Ему страшно идти вниз, так как там неизведанное пространство, но он не хочет угодить в руки матери, которая теперь перестала иметь этот статус в глазах Чона.

  — Чонгук, почему ты не отвечаешь мне? — спрашивает, а затем смеётся.

  Такой чистый смех никогда не был таким отвратительным и неприятным, как сейчас. Будто ангельские напевы превратились в Адские вопли, что никак не умолкали и перебивали друг друга.

  Женщина стучит своими каблуками и Чон чувствует каждый её шаг. Он словно ощущает ту вибрацию ног, те стуки и скрежеты, которые оставляет её окровавленный пистолет на стенах коридора. Её смех всё громче, страх Чонгука всё сильнее. Внезапно она останавливается около семейного портрета, где спрятался Чон. Мальчишка силой зажимает свой рот, чтобы не пискнуть лишний раз, а затем смотрит в стену, как и его мать. Женщина рукой проводит по полотну, прямо на уровне Чонгука.

  — Он это заслужил, — вытягивает руку с пистолетом и стреляет несколько раз в портрет, где было написано лицо отца. Чонгук упал на пол, поджимая ноги под себя. Его сердце бьётся с космической скоростью, пока он сам дрожит, словно лесной зайка. — А знаешь, — силуэт женщины передвигается к тому месту, где нарисован Чонгук. Она аккуратно и невесомо касается своей рукой к шероховатому полотну, а затем придвигает своё лицо и шепча произносит. — Ты следующий.

  После этих слов женщина отодвигается от портрета и стреляет по полотну, где располагался Чонгук. Юноша видит, как верху проходит тусклый голубоватый свет, а затем шаги отдаляются с ужасающим смехом. Чонгук понимает, что долго ему здесь оставаться нельзя, ведь мать может понять, что в доме есть какой-то проход, так как парень никак не смог бы прыгнуть со второго этажа. Юноша прерывисто выдыхает, собирая всю свою внутреннюю оставшуюся силу в кулак, а затем начинает постепенно спускаться по таинственной лестнице, ступени которой не были видны в кромешной тьме.

  В голове самая настоящая путаница, которая мешает размышлять и понимать настоящее, однако такие новые и страшные ощущения давали проснуться внутреннему инстинкту самосохранения. Юноша доходит до самого низа своего понимания в целом. Ему тяжело дышать с каждым шагом. Перед глазами пелена слёз, а тьма перед глазами рисует непонятные образы.

  Парень доходит до последней ступени, после чего хватается за стену в надежде найти хоть какой-то источник света. Парень уже думает включить фонарик на телефоне, зарядка которого была почти на исходе, однако его пальцы смогли нащупать выключатель. Один щелчок и перед глазами мальчишки открывается вид на небольшое снаряжение. Тут была еда, один пистолет, магазин с пулями, бутылка воды, белые таблетки, маска для лица, которая напоминала медицинскую, однако была из ткани и чёрного цвета, новые чёрные кроссовки, проигрыватель для аудиозаписей и серебряное кольцо. Чонгук смотрит на всё это, но прикасаться боится, ведь неизвестно, что может произойти. Парень трясущейся рукой тянется к бутылке воды, замечая, что под ней записка.

«Рядом лежат таблетки, выпей – это успокоительное. Тебе наверняка сейчас это пригодится. Обязательно послушай запись»

  Чонгук кивает сам себе, а после понимает, что это почерк его отца. Он узнает его из тысячи, ведь иногда помогал ему с различными отчётами, которые были у Чонри на работе. Парень берёт таблетки, после чего бросает их в рот, запивая водой. Юноша ставит бутылку на стол, а затем берёт диктофон в руки. Он нажимает пальцем на красную кнопку, а после слышит голос отца.

  «— Чонгук, — голос отца раздаётся эхом в голове мальчишки, из-за чего тот начинает трястись, ведь он всегда любил этого человека. — Я не знаю, какой сейчас у тебя год, но точно уверен, что сегодня судная ночь, — черноволосый сжимает диктофон, ведь осознаёт, что отец готовил эту запись задолго до того, как Чонгук останется здесь. — Знай, ты должен быть сильным и не убиваться из-за того, что сделала твоя мать. У неё были свои причины ненавидеть тебя и меня, но мы никогда не узнает какие, — слышно, как мужчина усмехнулся, видимо говорит всё это с горькой улыбкой. — Не держи зла на неё. Она родила и была рядом с тобой, — вновь улыбается, а затем выпивает воду, ведь были слышны глотки. — Ты у меня очень смышлёный, поэтому у тебя могут возникать разные варианты, почему она так поступила. Я готовил тебя к этому дню ещё с детства, однако, может всё это и зря. Правда, я не знаю, ведь может это всего лишь мои фантазии или паранойя, — с каждым словом всё тяжелее дышать и Чонгуку и отцу. Оба в совершенно разное время, однако в одинаковом состоянии. — Всё, что лежит в этой комнате пригодится для того, чтобы ты смог выжить. Твоя мать будет искать тебя, но здесь ты в безопасности. Однако Давон скоро догадается, что ты здесь, ведь однозначно будет шарить в моём кабинете, — усмехается, а Чонгук плачет, словно пятнадцатилетняя девчонка. — Ты можешь оставаться здесь, пока тебя не обнаружат, но это не так много времени, — тяжело выдыхает, ведь такую предсмертную речь не так просто говорить тому, кого ты больше вряд ли увидишь. — Скорее всего я уже мёртв, поэтому не смогу сказать тебе этого лично... Но... Но Чонгук, я очень люблю тебя, — мужчина всхлипывает, после чего мальчишка повторяет за ним, ведь такие слова очень редко можно было услышать. Юноша рвёт на себе волосы и пищит, ведь нельзя кричать, иначе умрёшь. — Йа, хватит плакать, — обращается к Чону, чем вызывает у того больший поток слёзной жидкости. — Да брось, не так всё и плохо, главное не забывай меня, а остальное фигня, — говорит так, словно подросток. — Ты у меня самый лучший. Помни это, Чонгук... Сынок...

  — Отец! — слышится голос Чонгука, которому от силы лет шестнадцать. — Отец, мы уже готовы, ты скоро? — спрашивает парень, после чего Чонгук из настоящего слышит топот. — Ты плачешь?

  — В глаз что-то попало, — фыркает мужчина. — Пыли много, нужно протереть. Иди к матери, я сейчас спущусь.

  — Мы ждём тебя!

  Секундные шорохи, топот и скрипы.

  — Тебе сейчас четырнадцать лет. Я записываю это, ведь не смогу узнать точно, когда настанет тот роковой день... Я люблю тебя, сынок...»

  — П..Пап..па, — еле выговаривает, а затем прижимает эту запись к себе. — П..Папа, — плачет, ведь понял, что отец давно записал эту запись.

  Чонгук не верит во всё это, словно это кошмарный сон, и он просто не может никак проснуться, однако всё это реальность, которая режет глаза.