Вы уступаете своему партнеру? Наступаете ли на гордость, что душит вашу шею, оставляя красное пятно?

Поддаваясь бушующим эмоциям, люди плюются грубыми словами, совсем не думая, что спустя некоторое время придётся расплачиваться ценой своих мучений с борьбой совести, а главное, сердца. А ведь всего этого можно было избежать, с силой сжав челюсть. Люди сами наступают себе на хвост, после жалуясь на неповинную жизнь.

Начните с себя.

Что вы сделали? Стоит задуматься и наконец понять, что единственный враг, по причине которого появляются беды — язык.

Ваш язык.

— Ты не поняла меня? — огрызается грубо Чонгук, надевая на запястья золотые часы. Парень оборачивается и кидает сердитый взгляд на девушку, что в помятой пижаме уселась на холодный пол, скрестив надуто руки. — Поднимайся давай! Я ненавижу повторяться и ты это знаешь!

— Ненавижу тебя, — выдала Мэйли, стирая с щеки дорожку остывших давно слёз. — Когда я выходила замуж, никто не сказал, что ты изверг. Из-за тебя у меня теперь пальчик не работает! Он опух!

Былой гнев улетучивается от одного милого голоса девушки, будто заклинание, произнесенное томно в полнолуние. Чонгук напряженно проводит языком во внутренней части щеки, медленно, но нетерпеливо направляясь ближе к ней. Останавливается рядом и смотрит сверху вниз, подобно на добычу, что годами бегала от хозяина.

— Пререкаться со мной гиблое дело, малыш. Раз я сказал, чтобы ты поменьше ошивалась в доме Джису, то так и должно быть. Мне, блять, не нравится, что какой-то отморозок обнимает мою жену и фотографируется, а второй кружится в танце. Скажи "спасибо", что еще не запретил туда ходить.

— СынЮн хороший парень, он мне как брат, а их дворецкий просто добрый мужчина, — Мэйли смотрит из-под маленький влажных ресниц, пытаясь доказать свою правоту и влепить ненавистную обиду, застрявшую в горле. — И почему ты думаешь, что спокойно можешь брать мой телефон? Я не давала тебе разрешение.

— Твоё разрешение? Дорогая, кажется, у тебя поднялась температура, не думаешь? — Чонгук всё также непреклонно стоит, засунув руки в карманы. Ему доставляет удовольствие чувство превосходства и доминантности над сжавшимся комочком. Тонкая лямка майки спадает с худых плеч, искусно показывая ключицы, словно нарисованные острой кистью, её губы изредка подрагивают и что-то шепчут, но парень не вникает, витая в завлекающих мыслях. Картина, представленная перед ним, теперь не дает иного покоя, да и некой злости, испарившейся во мгновение.

— Конечно, поднимется, после стольких рыданий. Ты скинул меня с кровати и больно ударил о тумбочку, из-за чего у меня болит палец. Что я теперь буду делать? Он не двигается, — отчаянно поджав под себя ноги, Мэйли рвано вздыхает и в очередной раз начинает рыдать, пуская солёные слёзы на красные дотла щеки. — Ты же обещал, что не будешь бить меня.

— Ну, не утрируй, а? Я потянул тебя за ногу, а то, что ты по своей неосторожности ударилась о тумбочку, это уже не мои проблемы, — устало выдохнув, Чонгук присаживается на корточки, коленкой опираясь о пол. Он дотрагивается до пылающего лица и сквозь сожаление улыбается. — Вот что ты за проблемный ребёнок у меня? Нравится спорить и действовать каждый раз на нервы? Вчера ночью зачем мозг вынесла, зная, что я пришел после работы в гневе? Легла, видите ли, спать, взяв себе отдельное одеяло, а после пыхтела, пытаясь что-то доказать мне в немом разговоре.

— Отстань от меня, я пока не хочу с тобой разговаривать, — девушка повернула голову в правую сторону, не в силах терпеть этот изучающий взгляд. Сердце бурно стучит, играя ансамбль, а руки становятся чересчур холодными.

Чонгук дотрагивается пальцами до её подбородка и с силой поворачивает к себе, цепко рассматривая родные черты лица: глаза наполнены детской обидой, нос и губы приобрели алый оттенок, из-за чего не сходит глупая улыбка.

— Вот заставляешь же кричать на тебя, а после, как ангел делаешь вид, что виноват только я. Мэй, не надо испытывать мои нервы. Они не высыпаются. Мне не нравится, что СынЮн прилипает к тебе, и если я еще раз увижу подобное, то сломаю ему все конечности, а тебя запру дома или отдам в рабство маме, ты поняла?

— Я и так в рабстве! Она сегодня тащит меня в какую-то галерею, — препирается девушка, хмуря раздражительно брови.

— Ответа не услышал, — Чонгук сжимает челюсть, всё еще не опуская руку.

— Да, — тихо буркнула, внутри себя недовольно выговаривая всё, что думает.

В следующую секунду парень незамедлительно прижимает Мэй к груди, водя руками по спине. Он не может долго злиться, кричать на неё. Её нежная натура просто не позволяет это сделать, ибо видеть слезы на любимом лице уж очень не хочется. Отнюдь таких ссор не избежать, но Чон старается себя контролировать, что в последние дни получается плохо.

— Ты возьмешь ответственность за мой пальчик? Смотри, он уже стал синим, мне нужен гипс.

— Где болит? Тут? — нежно целует её руку, постепенно переходя на открытую шею, пахнущую сладкой клубникой. От неожиданности Мэйли вздрагивает, а кожа покрывается стадом мурашек. Она хочет остановить его, чтобы проучить, но он напористо доходит до цели, как и всегда, самодовольно целуя мягкие губы. Проникает языком в рот и слышит глухой стон, вырвавшийся с её уст, что служит неким стартом для гонщика.

Чонгук подхватывает хрупкое тело на руки, кидая на белоснежную кровать. Нависает сверху, наплевав вовсе на утренний завтрак и с трудом выглаженную одежду, ведь возбуждение сыграло роль в этой страстной, но подавно интересной чувствам сцене.

В комнате воцаряется омут страсти и тишины, которую только нарушает причмокивающие звуки губ, прерывистое дыхание и нежные слова, произнесенные шепотом.

Мэйли растворяется буквально в кровати, ощущая всеми фибрами тело, бьющееся о ребра сердце, что выбивается наружу. Становится так хорошо, но некомфортно. Эти чувства преследуют её постоянно, но избавиться от элементарного стеснения — дело не из легких. Чон проводит рукой по шее и спускается все ниже и ниже, вызывая табун дрожжи. Он снимает с неё белую ткань вуали, припадая к вздымающейся груди. Это двадцати четырех дюймовая талия привлекает как никогда, придавая остальным частям тела характерную окраску, да и что уж сказать — особенность.

Она такая маленькая и милая, как в те ранние времена их прошлого, когда юноша боялся всем сердцем оставлять её одну, дабы никто на свете не смог у него украсть золотой и сверкающий алмаз, стоящий только немного поточить.

Flashback

Воздух жутко царапает лицо, темные облака облегченно легли покрывалом, а снега на чистом асфальте как и не бывало. Мэйли зарывается носом в теплый шарф и всеми силами растирает красные и без того ледяные руки между собой, дабы хоть как-нибудь попытаться их согреть. Пешим шагом, она добирается домой, чувствуя пронизывающий холод во всём теле.

Когда в поле зрения иной раз появляется родной и захолустный дом с одним тускло освещающим фонарем, та невольно радуется, чуть ли не спотыкаясь от скользкой дороги. Однако прежнее желание отпадает мгновенно, заметив она невысокого и худого парня. Тот стоит около небольшой размером лавочки и что-то разглядывает в телефоне, но тут же его откладывает, увидев застывшую девушку.

— Поговорим, — скромно нарушает тишину, оказываясь на расстоянии вытянутой руки.

В её сердце неприятно колит. Опять он заставляет чувствовать себя так низко и противно, опять так поступает. Мэйли кусает обветренную губу и молча надеется уйти, однако дорога перекрывается.

— Я впервые подхожу к девушке вот так. Выслушай, — парень засовывает руки в карманы черной куртки, прочищая горло.

— Хангёль, не подходи ко мне. Отстань, пожалуйста, — прерывисто отвечает и чуток заикается, потому как отшивать красиво парней не умеет, к тому же такой опыт у неё впервые.

Словом, тот вообще Мэй не нравится. Буквально, каждая черта лица, рук, тела раздражает и принуждает скривится. Рядом с ним девушке становится тошно, внутри живота отдается боль, а руки леденеют, напрочь отказываются слушаться.

— Ты мне очень нравишься. Не такая, как остальные. Тем более, я впервые настроен на серьезные отношения. Давай попробуем пообщаться.

Каждый день, перемещаясь около стен университета, Мэйли искренне надеется не наткнуться на него, на этот взгляд, который прививает ощущение неуверенности, вины. Поэтому нынче молчит, совсем не зная какой ответ нужно дать, чтобы обычные слова дошли понятным и доступным образом.

— Может, дашь мне свой «id» в «KakaoTalk»? Пытался найти тебя в социальных сетях, но не смог, — чересчур близкое расстояние помогает учуять запах изо рта докучающего юноши. Мэйли старается не дышать, ибо шарф уже не так сильно помогает. — Или дай номер телефона. Узнаем получше друг друга.

— Я... — раскрасневшееся личико не дает нормально сформулировать мысли, но это уже и ни к чему, потому как чей-то свист сбивает с толку.

Это Чонгук.

Оттолкнувшись от черной Bentley, тот вальяжно подходит к ним, демонстративно хлопая в ладоши.

— Интересный кадр, — грубо произносит, хватая Мэй за запястье. — Думал, что меня сегодня ничего не увидит, кроме как разбитая в крах машина и быстро скоростные статьи об аварии. Ошибся. Но знаешь, свою любимую машину я волен купить, ибо, к счастью, они по сей день в продаже, а вот девушка у меня одна и делить я её ни с кем не собираюсь. Мысль усёк или как?

Удивленный Хангёль расстроенно фыркнул, ощущая это противное поражение секундным нокаутом. Он было потоптался на месте, но отвечать больше ничего не стал. А зачем? Теперь-то ему точно понятен довод беготни девушки, отказов. И чтобы уйти хоть как-то красиво, парень кидает этот гневный взгляд, плюет в сторону исчезает, оставляя за собой лишь неприметные следы.

— Ч-чонгук, ты пришёл, — стеснительно и взволнованно шепчет Мэй, поднимая уголки губ. — Он... Я...

— Ты только моя и других парней я не приемлю рядом, — парень хмурит брови, крепче сжимая её руку. — Так хочу тебя чмокнуть, но кое-кто проницательно глядит через окно, — он подмигивает бровями и слегка надувает губы, посылая практически невидимый поцелуй.

— Что? Мама опять подглядывает! — Мэйли оборачивается и грозно смотрит в окно, указывая пальцем.

— Ладно, пошли в дом. Чувствую запах вкусного, — Чонгук принюхивается, а затем обнимает девушку. — Да и в подъезде у вас темно...

— Что в подъезде? А-а-а... — залившись краской, та облизнула губы, опуская смущенно взгляд.

Конец Flashback

Небо всё сильнее нахмуривалось, и вот уже мелкие капли дождя застучали без огласки, создавая приятный ушам шум. Птицы мило отпевали какую-то песенку, создавая темной атмосфере хоть немного краски. И ведь Мэйли всегда любила сидеть на балконе, включать сериал, либо фильм и наслаждаться каплями дождя.

Но сейчас это не радует.

В последние дни, девушку посещают мысли о разных мелочах. Например, проводящий с утра до вечера на работе муж. С одной стороны, это хорошо, что у неё есть время на себя, на отдых и прочие ненужные ей дела, но с другой стороны, что-то гложило в душе. Мэйли хочет сутками напролет проводить время с Чонгуком, прижимаясь к теплой и сильной груди. Но сталкивается с уходящим силуэтом, что вовсе теряется из виду. Единственное, что успокаивало — несбыточное обещание. И она прекрасно знает, что парень ненавидит обманывать, ненавидит говорить попусту. Только по делу.

Держит в руках синий зонт не как защиту от капель дождя, что стекают по лицу и волосам, а как аксессуар к плащу. Всё-таки ей никогда не понять этого темперамента, как и чудного для неё внешнего вида.

— Модельеры рекомендуют носить клеш от бедра женщинам с узкими бедрами, к нему дополняются различные аксессуары, — так искусно проговаривала госпожа Чон, лично занявшись обучением неряшливой невестки.

Поэтому Мэйли стоит в белом кружевном топике, синих брюках, пиджаке, что больше на три размера и широком поясе. Поначалу, ей было некомфортно и даже странно, но настоявшись около зеркала примерно час, та согласно кивнула, говоря про отменный вкус свекрови и даже вошла в образ деловой девушки с нотками стервозности.

Спустившись по мраморной лестнице, она зашагала к темной машине, где по прямой стойке ждал шофер. В салоне уютно и тепло, поэтому пробежавшие по телу мурашки тут же растворились. Проведя по слегка обмоченным волосам, Мэйли заерзала на месте, услышав громкий хлопок двери.

Госпожа Чон села рядом и дорогой запах духов впился в нос так, что девушка прочистила горло от навевающей тошноты и иного головокружения.

— Одни из лучших художественных выставок проходят за границей, — начала женщина, как машина двинулась в нужном направлении. — Однако подмечу, что данная выставка самая полномасштабная. Несколько послов долгое время работали, чтобы собрать самые популярные картины мира в Сеуле. Так как выставка проходит всего неделю, я решила, что в первый день нам обязательно нужно посетить и ощутить новые чувства. Тебе должно понравиться.

Капли медленно стекали по стеклу. Мэйли непринужденно кивала, слушая весьма приятную и грамотную речь свекрови, чему, кстати, хотела бы научиться. Высотные здания сменялись быстро, и спустя каких-то сорок минут они оказались у нужного места.

У входа в художественную галерею стояли два опрятных парня, принимая билеты. Впрочем, некоторое волнение охватило Мэй, когда они вошли во внутрь мира художников и искусства. Люди с интересом шагали вокруг картин, не забывая сфотографироваться, а некоторые просто долго время стояли и что-то пытались разглядеть в пустоте.

Нет.

Всё-таки она точно никогда не сможет понять ничего в искусстве.

Стоит и разглядывает неведомые ей картины, вообще не понимая смысл.

— Боже мой, — шепнула под нос, удивляясь странным штрихам кисти ярких цветов, — это что за каракули? Такими темпами я тоже великий художник...

Её отнюдь не вдохновляли картины, скорее наоборот устрашали. История прошлых лет для неё такая далекая и устрашающая, что знать о ней даже не хочется, хотя надобно.

— Пи-кас-со, — по слогам читала Мэй, прищуривая глаза.

— Пикaссo встретил Дорy в Париже. Говорят, она была интеллектуально более близка к Пикассо, чем все его предыдущие любовницы. Кажется, что лицо Маар поворачивается направо, к лицу Пикассо. Художник сделал присутствие женщины почти реальным. Может быть, он хотел чувствовать, что она рядом всегда, — госпожа Чон сложила руки, с улыбкой разглядывая картину. Она хотела, чтобы её невестка стала интеллектуально близка, поэтому носилась с ней, чтобы научить всему, но горячего интереса в глаза не видела.

— Да? Я слышала о нём, — Мэйли старалась делать вид, что ей правда интересно, но актриса из неё чуждая. Увидев, как свекровь делая неспешные шаги к следующей картине, она выдохнула, хмуря брови. — Нет, я всё равно не поняла ничего. Ну, вот что она сейчас сказала? Какой смысл у этой картины?

Странное ощущение витает в душе девушки. Что-то невнятное и необъяснимое. Кажется, что выпрыгнут выдуманные герои и начнут разговаривать.

Как бы то ни было, ей не нравится в этом помещении, пропитанном многолетней историей.

Ноги измученно побаливают из-за неудобной обуви, но она крепко держится, слушая рассказы госпожи Чон. Мэйли, бесспорно, приятно проводить время со свекровью, скреплять без того холодные отношения и познавать мир с другой стороны.

Но цели у них разные.

Госпожа Чон желает изменить девушку: научить пониманию искусство, йоги и прочей деятельности общество с привилегиями. Да, это благородно, но Мэй необходимо другое. Она мечтает стать для свекрови дочкой, которую она спокойно может ругать не с злым видом, что так и говорит о мимолетном убийстве на костре, а с теплыми намерениями матери.

Три с половиной часа прошли без умолку долго. Девушка всегда удивлялась большому кругу общения госпожи Чон и по сей день не могла запомнить ни одного имени нормально. Да что уж глаголить, когда в учебные дни, она просто говорила: «Сонсэнним», потому что и тут запомнить каждого толком не могла.

Проливной дождь оставил характерные следы. В нос ударил запах мокрой земли и травы. Мэйли с наслаждением вдыхает во все лёгкие и с грустной улыбкой вздыхает.

На душе грустно, но из-за чего, понять не может.

— Итак, надеюсь тебе понравилась такая экскурсия, — произнесла госпожа Чон, кладя сумку на сидение. — Так как у меня появилось незапланированное совещание, то я отдаю в руки тебе водителя. Подумай, куда бы ты ещё желала сходить, мы сразу же займёмся этим. — улыбнувшись, та похлопала по плечу девушки, а затем вышла из машины, шагая в сторону ювелирного магазина.

— Куда вас отвести? — скромно спросил мужчина, смотря через зеркало.

— Куда же отвести, — повторяла, задумчиво глядя в окно. — Минуточку. С-спустите, пожалуйста окно. Как тут...?

Заметив неподалёку Мин Юнги, что глядя по сторонам, зашёл в машину с молоденькой девушкой, та незаурядно заволновалась. В голове промелькнула тысяча и одна мысль, которая не давала покоя любопытству Мэй.

— Г-господин, быстро вот за той чёрной машиной, нам за ними проследить нужно! — забыв про все приличия, девушка скинула с себя каблуки и надоедливый пиджак, садясь поудобнее. Облокотившись на переднее сидение, что было свободно, она прищуренными глазами следила за машиной.

Водитель не стал ничего говорить, но точно догадывался в размышлениях молодой девушки.

— А, куда это мы приехали? — удивлённо спрашивает, закусив губу.

— Это новый отель под руководством ... — Мэйли больше не слушала мужчину, а лишь надела каблуки, хватая скинутый пиджак.

— Подождите меня, — хлопнув дверью, она побежала в сторону, но вдруг кое-что вспомнила. Вернувшись обратно, та постучала по стеклу, ожидая, когда окно припустится. — И никому не говорите, что мы с вами тут. Я быстро!

Мэйли терзала себя смутными сомнениями. Друзья Чонгука для неё являлись до сегодняшнего момента: добрыми, интеллектуальными, хорошими и верными друзьями мужа, а главное, честными парнями, что не способны на ужасный поступок. Но, кажется, что-то в раз поменялось. Или всё же это ошибочно?

Закинув на плечи пиджак, Мэй старалась быть максимально незамеченной парнем, что скрестив сзади руки, шёл, широко улыбаясь. Юнги что-то говорил длинноногой красавице в короткой юбке и поджимал стеснительно губу.

— Ах ты ж чёрт, — зашипела она, остановившись у стенки. Судорожно вытащив с кармана телефон, она сделала несколько скрытых фотографий, довольно улыбаясь. — Я выведу тебя на чистую воду, Мин Юнги. Обманывать жену и маленького ребёнка — край наглости и поганство.

Чтобы вконец удовлетворить угнетающие сомнения, она добралась поближе, запечатлевая момент, как парочка заходит в какой-то номер. С холодных рук выпал телефон, сердце неприятно заколотилось а в горле застрял ком.

— Он ей изменяет, — грустно произнесла Мэйли, не веря своим же словам. — Не может же быть...

Она не хотела верить.

— Йа-а, как ты могла убить собственного мужа! Айгу, с кем я вообще живу, — ругался Юнги, кинув карту на стол.

— Это тебе за то, что ты угрохал машину, а я ушла на собрание пешком, — косо смотря, ответила ДжиХи — девушка из простой семьи с короткими волосами каштанового цвета.

Все моменты проносились перед глазами, как киноплёнка. Ранее их отношения ей виделись необычными. Да, они ругались друг на друга, ворчали, но ведь любя. Это формат отношений такой, ведь правда?

— Неужели их взаимоотношения такие плохие? — думала вслух Мэйли, возвращаясь обратно в машину, ожидающую покорно на улице. — Хотя я замечала в его словах агрессию. Да. Он же говорил часто, что ДжиХи его достала. Блин, как же так-то?

Шаг один.

Шаг два.

Шаг три.

С каждым незначительным движением в мозг пульсировали плохие мысли и витали все воспоминания. Юнги и ДжиХи — это не просто проходящие люди, которые не должны волновать Мэй, а тот круг, который всегда будет рядом по тихим и весёлым посиделкам, это те люди, что с утра до утра зажигали на их свадьбе и подарили довольно-таки завидный подарок.

К слову, вся их компания настолько близка, что не пропустят ни один праздник, поэтому она невольно чувствовала огромную ношу, что теперь сидела в сердце.

Должна ли она рассказать всё? Не разрушит ли этим семью? Это было великим вопрос, на который ответа правильного нет. И не будет.

***

— Ты в последнее время меня разочаровываешь, — пожалуй, несколько простых слов, которые он не желал бы слышать никогда. От родного отца. Так тихо, но проницательно сквозь всё тело.

Чонгук питает всемогущую ненависть к своей недееспособности. К каждому делу подходит чрезмерно серьезно и с ответственностью. Он растёт гордым сыном своего отца и не хочет разочаровывать.

Почему же так больно сейчас? Сердце неприятно стучит, в горле застревает большой ком, что не дает сглотнуть спокойно слюну, а опущенная голова стыдится взглянуть в глаза. Сжимает сильно руку и не чувствует ни сколько боли, хоть и побелевшие костяшки дают знать об обратном.

— Акции нашей компании упали на целых четыре процента, — цедит хриплым голосом, потирая лоб. — В твоём отделе выявлено столько ошибок. Ты не можешь контролировать этих работников? Что с тобой происходит? Я поручил тебе практически большую часть компании, когда Тэхён справляется лучше с меньшей долей плюс с созданием новой дочерней компанией, которая в будущем может перерасти во что-то большее и великое. Полагаю, переоценил твои возможности.

Чон не знал что сказать в своё оправдание, ведь сам запутался. Все было под предельным контролем, но в какой-то момент график с большой скоростью снизился вниз, показывая спад. И в чем проблема, он так и не имеет весомого понятие.

В кабинете пахнет запахом горького кофе и какими-то тяжелыми духами. Постоянно заходя на семнадцатый этаж, появляется непонятное ощущение холода. Темнота всюду окружает, поэтому вряд ли можно уловить просто слоняющихся работников. Они, подобно роботам, беспрекословно выполняют поручения, не отвлекаясь ни на секунду.

— Вы можете доверять мне со спокойной душой. Я не разочарую вас, — серьёзно ответил он, искренне веря сказанному. Он с точностью знает, что доберется до истинной цели и ни за что больше не разочарует отца, что является единственным примером в жизни. Его упорство, любовь к работе, честность и долг не дают юноше проиграть и упасть со скалы вниз, опуская в глаза людей.

Наступает тишина, господин Чон смотрит в уверенные глаза сына и поджимает сухие губы. Думает о чем-то. В глазах находит настойчивость, силу и преданность. Мужчина кладет на стол папку и складывает перед собой руки.

— Ты свободен, — Гук кланяется на девяносто градусов и выходит из кабинета, ощущая неимоверную и досадную злость, в первую очередь, на себя самого.

Получив новую силу, он решительно спускается на свой отдел, не завидуя людям. Испорченное настроение даёт о себе знать, раз тот тут же срывается на крик, увидев бесстрастно сидящую девушку, болтающую по телефону. Она съеживается в кресле и с трясущейся рукой опускает мобильник, второпях пытаясь собраться.

Поперхнувшись, остальные тут же засуетились, шепча друг другу обеспокоенные и недовольные слова о разъяренном начальнике.

— Ты заблокировал несанкционированный доступ наших игр в интернете? — остановившись у одного юноши, поинтересовался Чонгук, опираясь о стойку стола.

— Пока еще нет, но я занимаюсь этим делом.

— Занимайся, но если до завтра это будет не устранено, может подавать по собственному, — удаляясь, чеканить сердито Чон. — Ах, и не забудь вычислить по ip адресам этих людей и подать на них заявление.

Излишняя духота давила на мозг и работоспособность, поэтому Гук приказал проветрить помещение и проследить за градусом, что не должен быть выше нормы. Схватив пиликающий мобильник, он оставил на время работников, уходя прочь в тихий кабинет.

— Да, хён, — светящийся экран показал имя Чимина, поэтому тот вдоволь успокоился. — Серьезно уломал? Блять, хоть какая-то хорошая новость за сегодня. Ладно, тогда пусть подпишет три экземпляра контракта и валит в Китай к заводу. Он нам боком даже не сдался. Не-не, Чимин-щи, ты завязывай с питьем уже, а то станешь алкоголиком и придется закодировать тебя. Знаешь что, я вчера из-за тебя столько выпил, что всю ночь и утро ссорился с Мэй. Если у тебя личная жизнь не удалась, хватить гробить мою. Вон Джин-хёну предложи, он в очередной раз сделал не ту ставку и проиграл. У него горе.

Отключив телефон, Чонгук устало зашел в кабинет, сталкиваясь с яро печатающий на клавиатуре секретаршей. Она напряженно смотрела на бумагу, что-то раздумывая.

— Сана, оповести пожалуйста по голосовой связи, чтобы в нашем третьем конференц-зале собрались все работники. Пусть созывают по одному этажу. Будет серьезный разговор.

***

Мэйли кусает большой палец, задумчиво стуча ногой по полу. Она прокручивает в голове бедную и заносчивую до иголки мысль, что не даёт даже умиротворенно поесть. Смотрит на ворочавшуюся повариху и с каким-то гневным отвращением откладывает в сторону тарелку.

— Мисс Квон, скажите честно, если бы я узнала, что муж вам изменяет, то хотели бы, чтобы я сказала эту правду вам, либо предпочли жить в обмане?

— Ну-с, — женщина с интересом оборачивается, приподнимая брови. Прокручивая в руке половник и размышляя, глядит в бездонные глаза Мэй, — обман рано или поздно раскроется. Обидно лишь будет жить всё это время во лжи. Тогда же человек понимает, что прожил все эти дни с предателем. Знаешь, услышать такую жестокую правду лучше от любимого человека, что покаянно признается в совершившим, а не от кого-то прочего. Впрочем, у каждого человека философия своя, однако от очевидного не избежать ни одними принципами.

— Вы как всегда правы, — затуманено отвечает девушка, привстав с места. — Мне срочно нужно поговорить с ним, — шепчет тихо под нос, сжимая у груди мобильник. — Я, наверное, уже пойду. Спасибо вам.

Мисс Квон провожает взглядом взволнованную, но в тоже время удручённую чем-то Мэй. Вновь убеждается в чистоте души, а главное, её тонкости простоты, что ну практически не дает оставлять кого-то в беде. Женщина тепло улыбается, зная, что эту девочку требуется ещё учить и учить. Она такая неряшливая, смешная, местами глупая и наивная, зато честная и добрая.

— Сейчас идти или нет? — сомнительно думала, сминая край кофты. — Айщ... Как же сложно! — подпрыгнув уныло на кровати, та вздохнула, почёсывая затылок. — Может у мамы спросить? Нет-нет, она скажет, что я сую нос в чужие отношения. Но это ведь совсем не так... Точно!

Мэйли судорожно ввела в поисковик генератор «Да» или «Нет». Зайдя в первый попавшийся сайт, она ввела придуманный вопрос, нерешительно нажав зеленую кнопку, впоследствии вводящую её в остерегающий будущих действий ступор.

— Что сказать? — почему-то она с точностью да наоборот была уверена завидеть отрицание, между тем наплевав на это, пошла под воздействия инстинктам и всё же распробовала такой нелепый и чуждый способ.

Вероятно, поэтому сейчас сидит с шокированным лицом, не зная как поступить и к чему идти далее. Тем не менее, пазл в голове своим чередом складывался, показывая вполне идеальный итог.

К слову сказать, нетерпеливость Мэй дошла до такой степени, что та оперативно настрочила сообщение на номер Мина и с некой дрожью начала собираться, даже не дождавшись элементарного ответа, который, к примеру, мог говорить об отказе.

Сказать, что парень был ошарашен увиденным, ничего не сказать. У него в голове даже цепочка мыслей не смогла образоваться, давшая нормальный ответ неуловимой срочности. Позвонив Чонгуку, тот с разных углов пытался разузнать о чём-то, что могло подвергнуть проблеме их отношений, либо просто найти причины, что дергает его уже третьим по счету сообщением. Но кроме завала работы и бумаг, Юнги так и ничего не смог разузнать. Лабиринт, казалось бы, стал сложнее, ибо ну что он может решать с женой друга, которая толком даже стесняется с ним поздороваться? Ничего.

Небо над дорогой было почти безоблачным, тучи рассеялись ещё час назад и город уже очевидно не такой серый и безжизненный. Небольшое кафе под названием «constellation» находилось близ компании, что облегчило ношу парня, но тем не менее, тому пришлось невыносимо ждать опоздавшую девушку, что наспех прибежала, грохнувшись напротив.

По правде сказать, выйти из особняка, где в каждом углу находится охрана, дворецкий, что с хитрым умыслом следит за каждым, сложив демонстративно руки, дело не из легких, ибо те настойчиво пытаются всё разузнать. Надо сказать, Мэй успешно справилась, хоть и чуть-чуть не договорила. Зато не наврала, ведь делать это почти не умеет.

Наступила неловкая тишина. Юнги, ранее заказавший им по кофе, с ожиданием осёкся, примечая взволнованность девушки, что с дрожью цепляется в опаляющий стакан.

— Я не умею начинать нормально разговор, — смущающе произнесла Чон, ощущая, как лицо неистово краснеет. — В общем, прости, что лезу не в свои дела, но я хочу п-помочь.

Мин непонимающе одергивает брови, откидываясь на спинку кресла, в то время, как Мэй жадно глотает терпкий и даже невкусный напиток.

— Я сегодня следила за тобой и видела, как ты зашел в номер с красивой девушкой, поэтому пришла поговорить, чтобы ты сам признался в этом ДжиХи, пока станет не поздно! — сердце безудержно билось о ребра, не давая нормально дышать. Зажмурив по-детски глаза, она незамедлительно протараторила всё, что вылетело из языка и спокойно выдохлась.

Юнги несколько секунд безэмоционально смотрит на неё, а после с удовольствием смеется, закидывая голову назад. Мэйли недоуменно поднимает голову, громко сглатывая накопившуюся слюну.

— Ох, когда Чонгук говорил, что ты у него особенная и нестандартная, то я настойчиво возражал. Пожалуй, он был полностью прав, — стерев с глаз слезу, Мин широко улыбнулся, опуская галстук вниз. — Та девушка, будущая владелица нового отеля. Мы просто заключили контракт.

— П-правда? А вдруг ты мне врешь? — недоверительно сощурив глаза, она поджала губы.

— Ну, хочешь, я покажу тебе контракт, только он в машине, — уверенно и как ни в чём не бывало ответил Юнги, тепло улыбнувшись.

— Ах, боже мой, прости меня, пожалуйста, что так плохо о тебе подумала, — вцепившись руками в сумочку, Мэйли со стыдом опустила голову, тихонько цокнув под нос. Она готова была провалиться сквозь землю, готова была вернуть время вспять и не думать о таком, но ничего не вернуть, а выкручиваться придётся. — Хах, а я же хотела ДжиХи всё рассказать.

— Спасибо, что волнуешься, но в следующий раз звони сразу мне и не мучайся так долго, — усмехнувшись, Юнги сложил руки перед собой. — Хорошо, что ты еще ДжиХи не сказала, не то мои вещи уже давно валялись за бортом.

— Прости, пожалуйста, что отвлекла просто так, — лицо девушки было безумно красным, от чего ей стало так неловко и неуютно. — Ты только не говори Чонгуку, м? Он опять будет ругаться...

***

Свет луны с открытого балкона падал в комнату, придавая уютную атмосферу ночи. По телевизору показывали повтор скучных новостей, а девушка умеренно лежала, всматриваясь в красивые картинки.

Неожиданно дверь приоткрылась и из жаркого душа вышел мокрый Чон, одетый лишь в спортивных брюках серого цвета.

— Мэйли, солнце моё, ты ничего мне сказать не хочешь? — протирает волосы полотенцем, а затем небрежно кидает в сторону, доставая из шкафа какую-то футболку.

— Да нет, — дергая нервно ногой, она облизнула палец, а после перелистнула журнал.

— М-м, — Чонгук задумчиво выпячивает губы, а затем медленно подходит к кровати. — Как раненый пальчик, болит?

Он присаживается рядом, перекидывая руку через хрупкое тело и немного наклоняется, смотря в глянцевый журнал. В нос ударяет приятный запах геля для душа, который так и хочется нюхать до посинения.

— Что за вопрос? Конечно, болит! — буркнув, девушка цокнула, досадно откидывая уже не интересующее издание.

— Нет, ничуть он не болит, — загадочно протягивает Гук, резко притянув за руку жену. — Ты что за фигню сегодня без меня творила, а?

— О чем это ты? — сделав невинный вид, Мэй пыталась успокоить бушующее сердце и выдающее навзрыд лицо, что так и говорило о постыдном вранье.

— Не испытывай моё терпение. Ты специально ищешь на свой зад приключения? Почему Юнги приходит и рассказывает мне историю, о которой я, черт подери тебя, узнаю последний? — Чонгук сжимает её локоть, повысив немного голос. — Ведь ждал всё это время, но она молчит.

— Он всё-таки тебе рассказал? Вот же, надо было сразу звонить его жене!

— Нет, ну я начну ставить тебя в угол, — Чон опускает Мэй, громко и даже гневно выдохнув. — Разве то, что я тебе говорю каждый день, не доходит до ушей? Может тебе в письменной форме всё воспримется? Неужели непонятно, что я должен знать каждый твой шаг! Не делай так, чтобы я ставил тебе личного телохранителя, который будет говорить все до мелочей!

— Вот опять он ворчит, — фыркнув, подумала Мэй, жалостно смотря на мужа. — Ну, хватит уже ругаться, я не хотела тебя тревожить в такой трудной работе.

— Серьёзно?! А когда тебе нужно что-то купить, так звонки и сообщения во время совещания не прекращаются, — Чонгук отрицательно махнул головой, привстав с места. — Короче, в наказание, ты идешь на кухню и готовишь два моих любимых пирога. Чтобы через час всё было готово. И если они не будут по вкусу, как у твоей мамы, то она все узнает, про шалунью дочку. Эх, а я-то хотел сделать романтическое свидание тебе.

— Что? Какое свидание? Гукки, любимый, — мило проговорила Мэй, обняв мужа со спины.

— Не подлизывайся, дорогая. Никакого свидания ты не получишь. Это твое второе наказание за сегодня, а теперь встала и пошла готовить. Я изголодался. Кстати, буду в бильярдной, — довольный концом Чонгук, хлопнул сильно по попе Мэй, а после присвистывая ушел.

— Эй! Но я не хочу сейчас готовить! Чонгук, я устану ночью. Очень сильно, — кричала ему в след, топая ногами. — Вот прям очень и очень сильно.

Дверь за мужем захлопнулась. Наступила тишина. В голове отобразилось очень скорое и всеми любимое число дня.

— Бли-ин, что-то мне не кажется теперь идея с сюрпризом хорошей, — нервно закусив палец, Мэй вспомнила слова Юнги, что вертелись в голове. — Блин! Блин!