Июль 2001 года.

Лето не радовало своими лучами жителей Хэйвуда так же, как и жителей близ находившейся деревни Приквел, куда сейчас пешим ходом и направлялась  Эвелин. Местный рынок Приквела восхволяли во все времена. И ради него стоило пройти несколько километров. Эви хотела купить свежих продуктов, чтобы приготовить любимые блюда для своей матери и супруга.

Эвелин и Эверет обвенчались ещё в мае. Так, из маленькой Эви Гирд она стала зрелой Эвелин Эрнестайн, женой принца королевства Агетфорд, которому однажды придётся унаследовать трон.

Венчание молодых людей прошло тихо и уютно, чему сильно огорчились родители Эверета, прибывшие из далёких краёв ради церемонии их единственного и любимого сына. Но всё же венчание обошлось не так дёшево, как считали сами новобрачные.

Доротея, собрав лучших мастеров по шитью в своём королевстве, устроила для Эвелин самое красивое свадебное платье с V-образным декольте. Оно было белым в рассыпчатый горошек. Платье выгодно подчёркивало её кукольную талию. Леди не хотела брать÷пользоваться помощью богатых родственников, но скрыть радости за наряд не могла. Образ был простым, но праздничным. Оно было умеренным для венчания, а также в нём легко можно было выйти на прогулку. Эви легко отбросила свое старое платье, которое ей уже было давно мало. А Бенджамин, соскучившись по сыну, подарил Эву самого быстрого и выносливого грифона в комплекте с каретой. Эверет обнял отца. Король еле сдержал слёзы, осознавая, что отпускает сына на новый этап жизнь. Когда-то малыш Эв ползал по мраморному полу замка, а теперь стал зрелым мужчиной, готовым к самостоятельной жизни вне стен дома.

Белоснежный храм с чёрными элементами воодушевлял. Он был прекрасен. Здесь хотелось побыть подольше. В этом святом месте все волшебники, потерявшиеся в себе, могли обрести покой, проведя ночь в стенах храма. Любому магу разрешалось ночевать здесь ровно столько, сколько требовалось человеку. Норны принимали каждого, кто нуждался в помощи без исключения.

Эверет и Эвелин, предварительно надев белые перчатки, шли вместе к концу храма, прямо к статуе трёх Норн. Их шаги по перламутровой плитке эхом отдавались по огромному помещению святыни магов. За собой они оставляли шлейф из розоватого сияния. Рыжие волосы, закреплёные крабом, волнами следовали за Эвелин. За молодожёнами, выстроившись по парам, шли все родные и близкие. Каждый был в белоснежных перчатках.

Сразу за ними шла Мэдисон Гирд под руку с Найджеллом Хортенсом, близким другом семьи и соседом. Следом величаво вышагивали Эрнестайны. Мамы и папа еле сдерживали эмоции, с трепетом наблюдая за церемонией. Мэдисон и Доротея постоянно протирали платками под глазами. Хани Хортенс шла вместе с сыном чуть поодаль. Затем Фергус и Асселина. Друзья Эрнестайна шли вместе : Джон Нарвик и Дуглас Периш. Габриэлла Грейс, школьная подруга, с мужем. Элла Йоханнес и Мэри Эванс, обе однокурсницы были с мужьями. Аарон и Мия Фокли. Очередь закрывали Хесенберги. По меркам бракосочетания в Мире Магии гостей считалось мало, но это не напрягало жениха и невесту.

Эверет в чёрном фраке выглядел потрясающе. Подруги Эви перешёптывались, восхищаясь его внешним видом в тайне от мужей. Все леди завидовали ей, ведь она выходила замуж за обоятельного принца! Его русые волосы были красиво уложены, из-за чего его лицо казалось более открытым. Большие голубые глаза искрились счастьем.

Эви пархала от счастья, но чем ближе они приближались к Норнам, тем чаще билось её сердце. Эверет чувствовал то же самое. Они не могли поверить, что этот день настал. Счастье заполнило их души. Прежде чем дойти до места проведения церемонии, на глазах уже начались скапливаться первые слёзы.

Гости выстроились в два ряда, подальше от молодожён. Их было так мало, что зал казался пустым. Но никто не обращал на это внимания. Все восторгались, не в силах молчать всю церемонию.

Три Норны — Урд, Верданди и Скульд ждали их. Сёстры вместе поддерживали бежевый минерал.
Эви и Эв, сняв прозрачные перчатки, положили по ладони на арагонит, по форме очень напоминающий настоящее сердце человека. Оно вмиг ожило, забившись под их ладонями и окрасившись в ярко-алый. Вершительницы судьбы дали им своё благословение.

Сердце становилось чёрным в том случае, если брак состоялся без любви, но это им уже не грозило.

– Пусть ваши сердца бьются в унисон до последнего вздоха, - в унисон произнесли Норны.

Взявшись за руки, они закрыли глаза. Из области сердец вырвались голубой и розовый шары. Они сияли благодаря любви. Эверет и Эвелин улыбнулись друг другу. Две сферы, недолго повисев в воздухе, закружились в вихре слияния душ. А затем с неимоверной скоростью устремились ввысь. Вылетив в открытую крышу храма, они расстворились в воздухе. Эви и Эв почувствовали небывалую лёгкость. Улыбки украсили их лица. Им не терпелось обнять друг друга и поцеловать, чего нельзя было делать в стенах храма.

– У нас с Барти не так ярко сиял, как у них, - делилась Мэдисон с Фергусом и Найджеллом. – Зато слияние продолжалось дольше.

– Amor meus, anima mea*.

– Amor meus, anima mea, - сказал Эверет, улыбнувшись ей ответ.

– Nos benedicat tibi*.

После этого Эверет и Эвелин Эрнестайны коснулись висков. На этом церемония была окончена. Стоило произнести Вершительницам судьб святую фразу, как матеря уже рыдали, протирая дорожки от слёз белыми платками.

– Nos benedicat tibi, - сквозь слёзы, проговорили Мэдисон и Доротея. Хани тихо шмыгала носом, но глаза искрились радостью. То же самое сказали все присутствовавшие гости, предварительно коснувшись безимянными и средними пальцами висков.

И пока проходило венчание, мастера Эрнестайнов в поте лица трудились, улучшая двор и сам дом к прибытию новобрачных. Когда Эви и Эв вместе с Мэдисон пришли, то не узнали собственного дома. Близкие и родные были в неменьшем шоке.

Старый дом в два этажа теперь имел свой блеск и шарм. Внешние стены стали чище и ярче. Их покрасили в белоснежный цвет, а рамы окон в чёрный, чтобы меж собой всё гармонично сочеталось. Прежний шифер с крыши, имевший уже где-то дыры, убрали и поставили новый. Калитка теперь не скрипела, а дорожка из каменных плит вела к порогу дома. Всё сияло и радовала взор. Соседи, выглядывая из балконов и окон, поражались красоте и хотели себе такой же.

Внутри было ещё замечательнее. Благодаря перестановке, новым обоям и большим окнам, кухня и гостиная теперь визуально казались больше. Лестница на верх стала не такой крутой, как была раньше, что было очень примечательно, потому что Мэдисон уже не могла взбираться по ней. Дом выглядел потрясающе, а самое важное, что Эв и Эви были счастливы.

Богатые король и королева не смогли уговорить молодожён на пышное торжество, поэтому они постарались сделать им самый лучший подарок на венчание — ремонт дома. И внутри и снаружи самыми умклыми мастерами.

Торжество продолжилось за столом. Они обсуждали этот день, подарок Эрнестайнов, а главное Эверета и Эвелин, желая им нескончаемого счастья в семейной жизни, здоровья им и их будущим деткам. Окружив себя родными, они отпраздновали один из лучших дней своей жизни.

– Эви, Эверет, не могу поверить, что дожила до этого момента, - Она стояла, а колени шатались, но никто не предложил женщине сесть, так как она бы послала этого волшебника куда подальше. – Я так рада! - Заготовленной длинной речи Гирд не смогла произнести, потому как нахлынули эмоции. Она была рада за дочь. – Барти был бы очень рад вас видеть. И ты, Эверет, ему бы очень понравился.

Принц, за это время, что пробыл в убогой хижине с милейшей миссис Гирд и возлюбленной Эви, научился ценить духовные блага, совершенно забыв о богатствах, которые спокойно ждали его на родине. Он научился ценить время на разговоры ни о чем, приятные моменты жизни, чужие улыбки, смех, природу, куда часто они с супругой выбирались на пикники.

– Помню, как ты впервые оказался у порога под руку с Эви. Я подумала, о, нет, только не он, - Эверет рассмеялся. Эрнестайны, не понимая, неестественно хохотнули. – Ты ведь был таким кичливым и жеманным. Но постепенно, находясь рядом с Эви, ты менялся с каждым днём всё больше и больше.

– В лучшую сторону, - Улыбнулся Эв. Эвелин, взглянув на него со всей теплотой, взяла его за руку и положила голову ему на плечо.

– Эвелин тоже стала лучше. Она расцвела рядом с тобой. Вы истинные Меч и Щит.

– В этом нет сомнений! - поддержал Хортенс.

– Теперь сами Норны хранят и оберегают ваши души, - не сдержавшись, Мэдисон заплакала. За ней и Доротея. – Дайте я вас поцелую. - Эви и Эв встали из-за стола и сами подошли к противоположной стороне, к Гирд.

Проходя мимо двухэтажного, как и многие здешние, дома, Эвелин неожиданно вспомнился старинный милый друг. Дом семейства Тейгу всегда выглядел уютно и тепло даже с улицы. Неимоверно большая любовь Фергуса к Асселине, как и Белиты к Тейгу подкрепляла семейный очаг. И даже не имея общих детей по недугу супруги, они всё же оставались счастливыми волшебниками. Перспектива бездетности пугала Асселину, поэтому Фергус поддерживал её всеми силами. Он пытался не оставлять её надолго одну, боясь, что любимая женщина может впасть в отчаяние.

Эвелин невольно вспомнились школьные годы, когда она всем сердцем хотела испортить жизнь Асселине, лишь бы она сама была вместе с Фергусом. Сейчас же эти моменты вызывали в ней лишь бурю смущения и неловкости.

Она и подозревать не могла, что однажды Асселина и Фергус заберут к себе маленького мальчика, неожиданно потерявшего всю семью за одну ужасающую ночь. Мальчику будет всего лишь два года отроду, когда эти добрейшие волшебники, всегда мечтавшие о детях, приютят его к себе и станут для ребёнка родителями.

Сразу после статного жилища семьи Тейгу удобно уместился высокий дом с такими же высокими воротами, которые открывались по взмаху ладони. Дом выглядел шикарно. Его можно было бы сравнить по богатому убранству с особняком Линфордов, но в отличие от них, у этого дома сохранился семейный уют. Стены были окрашены в ярко жёлтый цвет из соображений того, что этот цвет будет вбирать в себя счастье. Это был дом семьи Грейсов. Хумберт с утра шёл на работу в посольство межвидовых отношений, он работал абмассадором доброй воли, пока супруга Габриэлла, с которой Эви дружила в школьные годы, занималась благоустройством уюта дома.

До Приквела идти было ещё далеко, но факстритизацию применить пока не могла. На перемещение тратилось колоссальное количество энергии, которую Эвелин брать было неоткуда. В доме практически не было еды, а сегодняшний завтрак был скуден. Именно поэтому волшебница решила накупить на недавно полученную зарплату много свежих продуктов. Последние силы Эви берегла для того, чтобы на обратном пути ей получилось факстритизировать с тяжёлыми продуктами на руках. Воспользоваться подарком Эрнестайнов она не могла. Эверет ещё спал, а управляться грифоном она не умела. Когда-то у девушки была лошадь, но грифон дело совсем другое. С ними нужно бы контактировать иначе.

Из-за того, что рынок открывался и закрывался рано, леди пришлось выйти из дома, как только прокукарекали первые петухи. Не имея транспорта, добраться до Приквела ей было делом проблемотичным, если бы не удачно подвернувшаяся карета добрейших души волшебников.

— Юная леди, почему же вы пешком в такой по истине жаркий день? - остановив повозку с сильнейшим созданием за последнюю тысячу лет — грифоном, произнёс мужчина старых лет. Высунув нос из окошка, мисье де Гард улыбнулся. Его седые волосы говорили сами за себя. Эти серые глаза, утратившие юношескую яркость, никогда не переставали улыбаться.

Старый волшебник, но с добрейшим сердцем, любезно предложил девушке подбросить её. Как оказалось, они ехали в ближайший город, чтобы закупиться продуктами и новыми одеяниями для модниц-дочерей.

В омнибусе хватало места всем. Сидя на бархатной подушке, Эвелин осозновала, что мест для покупок им окажется придостаточно, хотя близняшки были с этим не согласны.

Карета выглядела богато и роскошно, из-за этого Эвелин чувствовала себя чужой. Всё её тело, казалось сковало. Эви пыталась не делать лишних движений, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ощущая в щеках рябь, юная леди быстро оглядела омнибус, который уже мчался вперёд. И несмотря на скорость, которую развивал грифон, пассажирам было удобно, и никакие неровности дороги им не мешали наслаждаться моментом.

Близняшки Изабель и Арабель, окупировав окно с двух сторон, с недоумением переместили внимание на девушку, которую изволил пригласить в экипаж их отец.

— Странная девочка, - шёпотом высказалась Изабель своей сестре, презрительно осмотрев нищее одеяние волшебницы, от чего её близняшка-сестра огорчилась и легонько ткнула её в бок.

— Невежливо так говорить, Бель, - прошипела Арабель, которую в семье ценили за теплоту души и искреннее сопереживание чужим ненастьям.

— Ты зануда, Бель, - окликнула Изабель сестру, дёрнув за пшеничные локоны Арабель. Волшебница вскринула, не стерпев мальчишских повадок своей сестры.

Арабель часто приходилось терпеть противные привычки Изабель. И как бы родители не пытались заставить дочь обуздать свои привычки, которые доставляли остальным одни лишь неудобства, у них всё же ничего не получалось и они оставили всё как есть, надеясь на то, что со временем Изабель самой захочется изменить своё поведение.

Брюнетка обожала играться с мальчишками в их игры, пока на неё в недоумении созерцали девочки, держа в руках по кукле. Часто новая компания мальчиков просто-напросто не хотела принимать в свои игры девчонку, но Бель получалось их уговорить. Леди покупала их компанию конфетами со вкусом шипских капусов*, которые она терпеть не могла, но зато обожали многие другие дети её возраста. Для неё вкус конфеты был слишком слащавым.

— Изабель, прекрати, - попросил спокойно единственный мужчина внутри экипажа, не имея даже щипотки акцента французской крови. Долгое время находясь за пределами родины, Франции, Гвенель со своей благоверной английской супругой, отвык от французского языка. 

— Как вас зовут, милая мадемуазель? - галатно поинтересовалась мадам де Гард. Женщина еле заметно улыбнулась, насколько позволял ей титул. Уголки губ слегка дёрнулись, изображая улыбку. Мраморное лицо выглядело молодо, хоть ей уже довольно давно перешагнуло за сорок.

– Эвелин, мадам, Эвелин Гирд, - перенервничала леди – Точнее, уже Эвелин Эрнестайн, мадам.

С богатыми волшебниками ей всегда было сложнее общаться, чем с людьми из своего социального слоя, считая, что девушке рядом с ними не место. Сейчас Эви было сложнее вдвойне, осознавая, что она едит в одном омнибусе с потомками основавших школу Абнер де Гард.

Теперь многоуважаемый Гвенель, убрав свой заинтересованный взгляд со свежего номера ‹‹СборСлив››, с не менее заинтересованным взглядом посмотрел на юную особу.

– Получается, что вы уже не мадемуазель, а мадам.

– Да, мисье.

– Maturité*, - уже с ярким французским акцентом выговорил мужчина, многозначительно взглянув на Эвелин, а затем на свое чадо, каждый из которых занимался своими делами, даже не замечая молниеносно протекающего времени.

— Croissance des enfants*, - с не менее задумчивым взглядом, произнесла Элоиза де Гарда.

Невольно Эви вспомнились годы учёбы французского языка у старого профессора, который даже после своей отставки не желал забрасывать обучение детей, которых он так любил. Мистер Гвен был любимым учителем Эвелин как в школьное время, так и вне.

Его любили и уважали многие ученики. Он настолько был верен своему предназначению, что даже в сотню лет решился обучать детей своему предмету совершенно безвозмездно, что и показало его чистоту намерений. Он учил до самого последнего вздоха, обучив не одни десятки виртуозов.

– Un phénomène non-Stop*, - Эти слова с языка Эви сорвались так же легко, как вспомнились уроки старого профессора. Целых пять лет прошло с кончины любимого учителя, дорогого мистера Гвена, но память о нём не угасала и по сей день. Таких людей нельзя было забывать.

– Oh, o la la!* - ахнула Мадам. – Tu connais le français?* - широко изумилась Элоиза, чуть не уронив прозрачные перчатки из белого шифона.

Самая старшая сестра из ныне находящихся в карете, обратила удивлённое внимание на Эвелин. И как бы младшая Джаннета не пыталась, нагло махая руками пред лицом Лоретты, но внимания добиться не могла.

Избалованная радостями жизни десятилетняя Джанетта была вне себя от злобы. Она чуть было не начала свою очередную истерику, но увидевшая эту сцену Изабель одним лишь крепким ударом в плечо утихомирила младшую сестру. После этого брюнетка, запыхтев, как сломанный трактор зло взглянула на сестру и тихо заплакала.

Изабель и Джаннет были очень схожи. Возможно, именно из-за схожести темпераментов они не могли друг с другом сладиться. Как одинаковые полюса на магнитах, они отталкивались друг от друга. Сёстры имели одни черты, но отличалась Изабель тем, что не была избалованна, как своя младшая сестра.

Лоретта тем временем, заправляя светлые пряди за ухо, увлечённо созерцала карими глазами за чистой французской беседой взрослых. Её шоколадный взор жадно впивался в каждые пары губ, которые начинали свою реплику.

– Un peu*, - робея, тихо ответила Эвелин, нервно теребя подол своего ситцевого платья, который оказался у хрупких колен. И заметив капли грязи от луж на краях, она лишь сильнее расскраснелась, надеясь, что благородное семейство не заметит неряшества юной леди.

Теперь даже Изабель соизволила обратить своё внимание на чистый, французский говор Эвелин, после чего удивлённо ткнула в сестру, которая вновь стала пунцом от негодования.

– Très bien*, - восхитился мисье, давно не слышавший от кого-то постороннего родного языка.

– Вы слышали, Juniors féminins*?

В семье де Гард дети патриотично любили свой второй язык — французский, но далеко не всем удавалось сладиться с элегантным и романтичным языком. Изабель, имевшая мальчишский пыл, не могла успокоившись, начать новый урок французского. Вся семья негодовала из-за незнания Изабель своего же родного языка. Джаннет же и вовсе без скромности смеялась прямо ей в лицо, после чего получала пару тумаков от бойкой сестрицы. И тогда Бель попадало от матери только сильнее, но а отец же спешил ту успокоить и утешить. Всегда мечтавший о сыне Гвенель потакал прихотям мальчико-подобной Изабель.
В этом её поддерживала также Вирджиния — старшая сестра, которая теперь сама являлась матерью.

Вирджиния в детстве была такой же бойкой и задиристой, как Изабель, но в тот же момент она была избалованной и маленькой мадемуазель, как и Джаннет. Она обожала как Изабель, так и Джаннет, потому как видела в них саму себя много лет назад.

– Oui maman*, - ответила Лоретта, держа спину прямо.

– Эвелин, - обратилась Изабель. – Ты не могла бы научить меня французскому? Я бы ходила к тебе или ты к нам на репетиторство. Карманных денег у меня достаточно, чтобы заплатить тебе. Об этом не беспокойся.

– Ох, нет! И если даже я бы вас учила, то не взяла бы денег.

– Ну, пожалуйста, - проумоляла Изабель, сложив руки меж собой. Её глаза наполнились слезами, но они были фальшивы. Этому она научилась у Джаннеты, когда той хотелось получить то, что было им не по карману.

– Я подумаю.

У Эвелин был запас знаний о французском, которые ей так и не пригодились в жизни, ведь её планам после окончания школы не было суждено сбыться, но Эверет обещал ей, что совсем скоро, когда он найдёт работу, они тут же поедут все вместе странствовать.

– Спасибо, - будто уже получив одобрение, обрадовалась леди. – Кстати, меня зовут Изабель, - энергично протягивая руку вперёд, произнесла она. Её рука была почти каменной. Хоть тепло и было от крови в жилах, но испорченные руки давали знать, что юная леди была далеко не из «белоручек». – Можно Бель. Но тогда попробуй не спутай с сестрой.

– А меня Арабель, - втиснулась близняшка.

– Эвелин, - ответила Эви, после чего её руку легонько пожала Арабель, пальцы которой умели нежнейше играть все симфонии Моцарта и Чайковского. – Можно Эви.

– Позвольте и мне представиться, - многопочтенно произнесла Лоретта, но на лице проскользнула искренняя улыбка. Девушка любила новые знакомства. Она считала, что это расширяет кругозор волшебника. – Меня зовут Лоретта.

– Меня зовут Джаннета, - сидевшая на стороне, где сидела и Эвелин, прозвучало из уст маленькой девочки. На её лице больше не было и тени от слёз. Короткие и тёмные волосы заколыхались при резком телодвижении. Её карие глаза заулыбались при виде добродушной Эвелин. Они пожали руки так, чтобы не задеть мисье де Гарда, который сидел меж ними и заинтересованно читал газету, где рассказывалось о самых старых долгожителях волшебниках.

Всю дорогу до Приквела юные леди безудержно проболтали. Разговор изредка разбавлял Гвенель, комментировавший каждую колонку газеты, где всё ещё продолжала работать Эвелин Эрнестайн.

Но дорога была не бесконечна, и всё же, сдружившимся девушкам пришлось попрощаться.

Войдя через высокие чёрные ворота, обромленные живыми красными розами, Эвелин попала на рынок, где с раннего утра кипела жизнь. С одной стороны были разбиты кучи палаток, где продавали одежду, а с другой уже еду. Причём разнообразную.

Рынок был огромен и казалось, здесь можно было найти всё, что душе угодно, главное не потеряться в толпе торопливых волшебников. Но добравшись до заветного рынка Приквела, девушка не торопилась кидаться в первый попавшийся прилавок, где продовали мясо, рыбу или овощи, фрукты. Она старалась трезво расценивать товары, отбирая самое лучшее по качеству и цене.

Так, прогуливаясь меж прилавок, волшебница с придирчивостью, которая имелась у бедных, искала мясо. Именно в этот самый момент, когда девушка нацелилась на очередной прилавок, где продовали мясо всего за сто марлей и пять бейлей, ей случайно удалось подслушать разговор продовца с покупателем.

– Вы слышали, молодой человек, о том, что в Хэйвуде укрывается преступник? Вы, кстати, не оттуда ли? - интересовался продовец с густой рыжей бородой. И к сожалению или же счастью, на голове волосы совсем уж отсутствовали. Его добрые, но уставшие голубые глаза говорили об избытке разговоров. Всё же, ему с утра до ночи приходилось стоять на ногах и продавать мясо, которое с каждым часом становилось всё тухлее. И даже заклятие охолоденения уже переставало работать в такую душную погоду.

– Нет, я не оттуда. И если по чести, то я и сам читал эту дурную колонку этой жалкой газетёнки старого маразматика Тейгу, - ответил грубо волшебник. Её будто ударила молния, она встала, не шевелясь. Эвелин еле сдержалась, чтобы не защитить старого друга и любимого начальника. Она знала, что, начав говорить, может выдать себя. И тогда бы волшебницу уволили, ведь нельзя было разглашать чужим тайну о том, кто же всё-таки пишет определённые колонки в газете.

– Хотел бы я узнать, кто написал о такой чуши! - в сердцах возмущался брюнет, которого Эвелин видела впервые в жизни. – Наверняка какой-то глупый старик с мыльными пузырями вместо мозгов, - продолжал злобно волшебник, пакую купленные продукты магией.

Уж кто-кто, а она то знала, кто мог написать свежую колонку в ‹‹СборСлив››. В прошлую ночь Эвелин чётко помнила, что уходила вместе с Фергусом из издания предпоследними, оставив за собой одинокого трудоголика Глорию Виллоу, всегда мечтавшую о славе. Вся её жизнь состояла из цели — добиться успеха, заимев большое состояние. К сожалению, большинство из таких волшебников погорели именно на этом. Совершенно забыв о моральных ценностях, они упорно шли к цели. Конечно же, добивались, но каким же трудом?..

Глория действительно могла написать эту колонку, но Эви на этот раз ошибалась. После них оставалась не только Виллоу, но и ещё одна особа.

Фелина Хэтти — не менее одинокая леди, подолгу могла засиживаться на работе и при этом её могли и не заметив, закрыть дом печати, закрыв вместе с тем и девушку. Настолько она была незаметна и сромна, но не по годам обидчива и завистлива.

Именно она написала свежую колонку о преступнике, который сбежал из тюрьмы для особо жестоких волшебников в городе Нотрвед — близ Приквела. Но были некоторые недочёты. Во-первых, этот преступник был в бегах с прошлого года и вряд ли тот мог и по сей день находиться в округе Приквела или же Хэйвуда, ведь территорию не раз обыскивали стражи органов правопорядка графства.
И во-вторых, раз Нотрвед был так близок к Приквелу, почему же там не было ни единого убийства или же хотя бы нападения, а именно в Запретном Лесу Хэйвуда? Эти вопросы Фелина опустила в своей колонке. После этой неудачной публикации, Фергус, возможно, заберёт у неё колонку о важных новостях, отдав взамен другую : о кулинарии или «как вести себя при чрезвычайных ситуациях».

– Почему же вы так прямолинейны, молодой человек?

– Я прямолинеен, а значит честен, - ответил гордо юноша. Эвелин с каждой секундой становилось только интересней и она начала потихоньку разглядывать мужчину. Каштановые волосы засверкали на палящем солнце, а бездонные карие глаза защурились, пряча лик за шевелюрой. – Скажу прямо, эту газету я бы отправил прямиком в мусорку. Не ради этого деревья рубили, - Этими словами мужчина окончательно добил её. Эвелин казалось, будто он только что наступил ей на сердце. Такое было у леди ощущение.

– Вы толком и не знаете эту газету, но яростно осуждаете её, - вырвалось негодование из уст юной леди. Её брови насупились,а взгляд так и прожигал дыру к мужчине.

– Это лишь моё мнение, - улыбнулся маг, смерив ту оценивающим взглядом.

– Такое грубое! - всё ещё сердилась Эвелин, готовая пульнуть в незнакомца чем угодно. Хоть то заклятие, которое так и держится у неё на кончике языка, хоть то же гниющее мясо. – Как вы вообще можете говорить такие слова. Вы ведь наверняка и половины газеты не прочитали. Мужчина, где ваша рассудительность?

– Как вас зовут, милое создание ? - поинтересовался мужчина, спокойно улыбнувшись.

– Эвелин Эрнестайн! - гордо и громко объявила девушка на весь рынок, чему и сама удивилась, после чего расскраснелась. – А вас? - по инерции спросила Эви, пытаясь не обращать внимания на магов, которые смотрели на неё, как на невиданное чудо.

Услышав имя девушки, мужчина изменился в лице. Улыбка сразу же пропала с лица. То, что он готовился сказать теперь не срывалось с языка.

– Эйнсли Редманд, - сдавленно ответил волк, узнав наконец в девушке ту самую подругу Аскольда, с которым они уже не общались на протяжении долгого времени. И хоть Эвелин тосковала по разговорам с ним и по нему самому, но всеми силами старалась забыть его.

Она считала, что теперь, после венчания, ей стоит сократить круг мужчин в её жизни. Первым она убрала из жизни Бетельгейзе, хоть ей и было с ним неимоверно хорошо. Эвелин с ним было легко. – До скорой встречи, Эвелин Эрнестайн, - сделав глубокий поклон, мужчина удалился.

– Не обращай внимания, милая, - отвёл внимание продовец. – Он какой это... Чутка того, - И тот покрутил пальцем у виска.

– Да уж нет. Более чем, - Мужчина рассмеялся.

– Мясо брать будешь? - успокоив смех, спросил продавец.

– Да.

* * *

По дороге обратно с полными руками еды, хоть часть из них уже витала в воздухе, чтобы Эвелин было легче всё это нести, она добралась до крыльца своего дома, где её ждали любимые сердцу маги.

– Милая, неужто ты ходила на рынок Приквела? - остановившись от беседы с Мэдисон Гирд, произнес ошеломленное ещё сонный супруг. Волосы Эверета было взъерошены, а ночная рубашка помята, как и его лицо.

– Да, милый, - кладя продукты на новый стол, ответила юная леди. Эрнестайн, подойдя к ней, поцеловал её со всей любовью. Он обнял её и следил за её движениями рук.

– Это ж ты во сколько встала, родная? - прохрипела Мэдисон.

– Немного раньше обычного, маминька, - тепло ответила дочь, после чего подбежала к матери и нежно поцеловала в лоб. Затем они разобрали продукты : мясо, рыбы, фрукты и овощи.

День у Эвелин выдался тяжёлым, но всё же ей захотелось перед сном написать пару строк в свой новый дневник, который подарил ей Фергус, о сложившемся дне.

«С добрейшим утром встав ни свет ни заря, я отправилась на богатый рынок Приквела, куда меня вскоре любезно довезло семейство де Гард. До сих пор я осталась поражена их добродушию. Я бы, наверное, будь на их месте, не приняла бы в свой экипаж всякую оборванку.

Но, а на самом рынке меня всё смутило. Волшебники и маги, колдуны и ведьмы... Их было так много. И мне даже показалось, что я видела парочку нимф. Хотя, возможно мне это привиделось от солнечного удара, ведь этого не может быть. Нимфы терперь не могут нас, волшебников и магов, ведь наше правительство ограничивает их права. И это так жестоко! Может, стоит написать пару строк об этом в калонке «СборСлив»?

Кстати о газете. На рынке встретила одного мужчину. Он ужасно выражался о нашей газете! Какое бесчестие. Не зная самой газеты, её трудного пути и самих авторов газеты ‹‹СборСлив››, он посмел так грубо выразиться, что я не смогла сдержаться и привлекла к себе внимание. Сейчас мне очень стыдно. На какие только ужасные поступки может нагнать нас наша же злость.

На самом деле, колонка и вправду была не самой удачной, но я не смогла промолчать, слушая оскорбления в сторону издательства.

По пути домой, у ворот рынка я встретила свою бывшую однокурсницу, Кэриту Сторм. О, Норны! Она так изменилась. Когда-то неукротимые волосы стали прямее линии столба. Светлые волосы поблескивали на свету, а величавый вид нагнетал на меня лишь тоску. Она никогда в школе не отличалась особым умом, не старалась, но так многово добилась... У неё есть супруг, с котрым они объездили пол мира и собираются ещё. А я? А я сижу в четырёх стенах. Мои мечты не были осуществлены. А ведь когда-то я горела желанием поехать в кругосветное путешествие на новые земли, чтобы узнать много большого и написать книгу о других новых сущетвах, которые нам пока что неизвестны. Это ведь благое дело, но так почему же я сдалась? Почему у меня не получилось? Почему не я на её месте?!

Ах, я знаю. Знаю! Нельзя завидовать. Это чувство никуда не приведёт. Добрейший и мудрый отец всегда мне говорил : «зависть рождает злобу, а злоба плодит ложь.

Я должна стараться запомнить это навсегда и быть благодарной тому, что уже сейчас имею. А имею я уже очень и очень многое. В конце-то концов, Nil desperadum!

На самом деле у меня всё хорошо. Правда, временами вспоминаю о том, с кем перестала общаться. Но я думала так будет лучше, видимо, это было не так...»

____________________________________

Amor meus, anima mea* — (лат.) Моя любовь, моя душа.

Nos benedicat tibi* — (лат.) Мы благославляем вас.

Шипские капусы* — конфета из горького мёда редкого дерева зелёного цвета, внутри которого жидкая карамель с ноткой кислинки.

Maturité* — (фр.) Взросление.

Croissance des enfants* — (фр.) Дети растут.

Un phénomène non-Stop* — (фр.) безпрерырывно.

Oh, o la la!* — (фр.) О-о-о-о!

Tu connais le français?* — (фр.) Ты знаешь французский?

Un peu* — (фр.) Немного.

Très bien* — (фр.) Очень хорошо.

Juniors féminins* — (фр.) Девушки.