Стоило ли надеяться, что он скажет то, что я хотела услышать?

"Какой маньяк вообще просто так возьмёт и отпустит свою жертву? Он либо убивает, либо держит рядом с собой, пока не пробьёт её последний час. Иногда она может сбежать, или сам маньяк где-нибудь просчитается и попадётся. Но это, если бывает, то редко. Почти всегда плен — это билет в один конец.

Произнеся разрушающую все мои планы и мою жизнь в целом фразу, Максим ложится на меня всем своим тяжёлым телом и вновь приникает к губам. Я не хочу отвечать на поцелуй, с силой сжимаю губы, наивно думая, что это его остановит. На его лице появляется хищная улыбка, ладонь тянется к моей шее и крепко сжимает. Ахнув от боли в месте укуса, неосознанно впускаю его прохладный язык в свой рот.

Он заставляет меня отвечать на его поцелуи, раскрывая ртом мои губы, сплетаясь языком с моим. Коснувшись зубами нижней губы, слегка покусывает и снова целует всё глубже, страстно, но очень нежно, не причиняя мне боли. Он очень долго не может насытиться мной, а я, гадая, на что ещё способен этот псих, боюсь, как бы он не почувствовал моё возбуждение от поцелуя. Внизу стало влажно, я это хорошо чувствую, и очень стыжусь этого.

Прекратив терзать мои губы, он приподнимается на локтях и с выражением полного удовлетворения на лице, смотрит мне в глаза.

— Твой вкус сводит меня с ума, — произносит он на выдохе и ведёт ладонью вдоль груди, останавливается посередине, там, где бьётся сердце. — Тебе тоже приятно, признайся. Твоё сердце стучит очень быстро, я слышу его.
Погоди-ка...

Так резко, что я не успеваю сжать ляжки, его холодная рука проскальзывает между моих ног. Ледяное прикосновение к влажной и горячей киске, заставляет мышцы рефлекторно сжаться. Испуганно смотрю на парня и выдыхаю, когда он достает из меня покрытые моей смазкой пальцы.

— Ты возбудилась. От поцелуя? —похоже, это его удивляет.

— Когда я боюсь, бывает так же, — пытаюсь отмазаться я. — Или когда злюсь.

— Неправда, — ухмыляется Максим. — Ты боишься меня, этого нельзя отрицать, но твоё тело меня хочет. Это потребность твоего организма, и ты не можешь с ней бороться, потому что она сильнее тебя. Однако твое тело обмануто, оно, несмотря на все импульсы, которые посылает мозг, даже не знает, с чем столкнулось, поэтому с такой легкостью готово впустить меня внутрь.

Он, что, запугивает меня? Если да, то ему удалось. Пытаясь переварить, что он сказал, просто лежу, крепко сжав ноги на случай, если ему снова захочется проникнуть снова.

— Не бойся. Когда я это сделаю, постараюсь, чтобы тебе не было слишком больно.

— Я сделаю всё, что ты хочешь, но не надо, пожалуйста, — говорю я, не задумываясь от последствиях. Он ведь может попросить что угодно. С другой стороны — ему не надо ничего просить, он возьмёт всё, что ему нужно сам, без спроса.

— Всё, что мне сейчас нужно, я уже имею, — произносит он, равнодушно глядя на меня из-под наполовину опущенных век. Задумчиво потирает подбородок. — И даже больше, как оказалось. Ещё пару дней назад я и не думал, что лягу в постель с кем-то вроде тебя. Ты простая, неопытная, нет модельной внешности, пара лишних килограммов, но не обижайся, тебя это нисколько не портит, наоборот, в тебе есть шарм, в твоём теле, оно кажется живее других, теплее. Мне нравится. Очень.

Будто мне есть какое-то дело до того, что ему там нравится, а что нет. Зачем он вообще все это говорит?

— Но ты немного бледная, низкий гемоглобин. Меня это не устраивает. Пойдём, — протягивает мне свою ладонь и помогает встать с кровати. — Тебе нужно поесть.

Приводит меня на не слишком просторную кухню и посадив на стул с мягкой спинкой, достает из холодильника большой кусок сырой говядины. От мысли, что он будет кормить меня сырым мясом, к горлу подступает тошнота. Прикрываю рот ладонью и глубоко дышу, пока он не достаёт из шкафа громоздкую мраморную сковороду.  Режет мясо на широкие куски, обжаривает до золотистой корочки и раскладывает по тарелкам, посыпав какими-то специями. От фантастического запаха у меня сводит желудок, но, когда он ставит передо мной тарелку и садится, взяв в руки нож и вилку, вопросительно смотрю на него.

— А что-нибудь к мясу будет?

— А что тебе нужно? — вскинув брови, спрашивает Максим.

— Гарнир, салат или овощи какие-нибудь. Не знаю, кто ты, но я человек, и одним мясом питаться не могу.

— Я заеду в магазин после обеда, куплю тебе всё, что нужно, — говорит он, обнадеживая меня. Во всяком случае, сегодня меня не убьют. Максим так спокойно отреагировал на мои слова, что на какое-то время я забываю, что он убийца и держит меня взаперти. Только боль, вновь вспыхнувшая на месте укуса, напоминает мне об этом.

— Спасибо, — тихо выдавливаю из себя, буквально запихивая в рот последние куски мяса. Аппетит пропадает, а глаза начинает щипать от подкативших слез.

Доев, Максим забирает обе тарелки, чтобы помыть, а мой взгляд притягивает подставка для столовых приборов, в которой вижу рукоятку столового ножа. Он стоит спиной и ничего не видит, но может услышать. Аккуратно беру нож. Лезвие короткое, наточенное с заостренным кончиком. Хватит ли у меня сил и смелости воткнуть его в спину парня?

Осторожно встаю, крепко сжимая нож в правой руке. Максим что-то насвистывает себе под нос и не обращает на меня никакого внимания, тщательно моет столовые приборы. Пан или пропал — либо я прикончу его прямо сейчас, либо успеет отбить атаку и убьет меня. Как же страшно. Тело бьёт мелкой дрожью, руки трясутся, ноги отказываются идти.

Несколько мгновений, и я у него за спиной. Несмело заношу руку для удара и в эту секунду происходит сразу несколько вещей: Максим резко оборачивается, хватает меня за запястье и, странно ухмыляясь, подносит мою руку, всё ещё сжимающую рукоятку, к себе, так, что лезвие упирается ему в грудь.

— Хочешь убить меня? Подожди-ка.

Отняв у меня нож, стягивает с себя футболку, бросает на пол и, снова взяв мою руку, вкладывает рукоятку в ладонь.

Хочу спросить его, что он делает, но слова застряли в глотке.

— Давай, только по самую рукоять, — обеими руками берет меня за запястье и притягивает к своему телу. Идеальное сделка смуглое, гладкая кожа без родинок, татуировок, кубики твёрдого пресса на животе. Кончик ножа почти втыкается в его плоть, но на лице парня непроницаемая маска, не дрогнул ни один мускул, настолько он спокоен и уверен в себе.

— Не надо, ладно? Прости, я не знаю, что творю, — отмазываюсь, как могу. Все, что он делает, не приведёт ни к чему хорошему.

— Не ври мне, всё ты знаешь, София, — произносит он. — Ну давай же, убей меня, если сможешь.

— Максим...

— Вперёд, милая, — его холодные глаза прожигают дыру в моем лице. Сжимает мою руку до боли, и  когда я перестаю сопротивляться, медленно вонзает нож себе в грудь.

— Ох, — морщится и, качнув головой, выдыхает. От раны по животу стекает тёмно-бордовая струйка крови.

Отпустив рукоятку, отхожу назад, но Максим не пускает меня, снова вцепившись в мою руку. Другой рукой взявшись за рукоять, медленно вынимает нож и бросает его в раковину, а рана в груди мгновенно затягивается.

Я с трудом верю в то, что вижу своими глазами. Ужас накатывает волнами и меня начинает мутить от вида текущей по его телу вязкой крови.

— Тебе плохо? — спрашивает он, но не с заботой, а будето издеваясь надо мной. — Прости, София, сейчас будет ещё хуже. За любым проступком следует соразмерное наказание. А поскольку я не умер, то ты тоже останешься жива. Но будет больно. Закрой глаза.

Едва стоя на ногах, я подчиняюсь. Он всё ещё держит меня за руку, а другой рукой слегка притягивает к себе, оставляя расстояние, чтобы наши тела не касались. Я не знаю, что он собирается сделать, внутри всё сжимается в ожидании сильной боли.

— Молодец, София. Что бы ни случилось, не открывай глаза. Даже если будет очень больно, кричи, но не открывай, сможешь это сделать?

Просить его? Умолять? Есть ли в этом смысл?

Киваю, закусив нижнюю губу и зажмурившись, чувствую холодное прикосновение к внутренней стороне запястья. Острые зубы вгрызаются в кожу, а всю мою руку пронзает острая, чудовищная боль. Я не кричу, сдерживаю себя, но хватает меня не надолго, из горла вырываются жалобные стоны, боль нестерпимая, ужасная, хочется одёрнуть руку, сделать все, чтобы он перестал.

— Хватит, пожалуйста, — не выдерживаю я, когда силы начинают покидать моё тело, и он останавливается, вынимает свои клыки и облизывает стекающую по запястью теплую кровь. Я слышу, как капли падают на пол.

— Можешь открывать, — говорит Максим. Обернувшись, включает воду и тянет меня за руку к струе прохладной воды. Меня словно бьет током, но сразу становится чуть легче. — Стой так, я сейчас вернусь.

Приходит быстро, вытирает капли крови с пола и перевязывает укушенное запястье. Я стараюсь не смотреть на рану, отвернувшись, вытираю мокрые от слёз щеки. Впрочем, я еще легко отделалась. Он мог запросто свернуть мне шею за попытку лишить его жизни. Или поступить так, как он сделал с моими несостоявшимися насильниками. Я так и не узнала, что он с ними сделал. Но могу предположить, что просто разорвал их на куски.

Приведя меня в спальню, он приказывает лечь на кровать и достаёт из шкафа кандалы на длинной, не слишком толстой, но прочной на вид цепи. Один конец прицепляет к кровати, а другой надевает мне на лодыжку, закрепляет и проверяет на прочность. Приносит ведро и бутылку с водой.

— Теперь не отвяжешься. Жди меня, София. Вечер будет славный, — говорит мне напоследок и покидает комнату.