Бозвения, Ларт, 22 ноября 2015 года.

- Роберт вбегает в тронный зал, полный величественных статуй и странных скульптурных композиций и останавливается перед исполинским троном. Колдун, в своих огромных тусклых доспехах, медленно встает и вскидывает приветственно руку, как бы признавая врага равным себе. Он спускается по ступеням и берет с подставки полутораметровый меч, чудовищный и громоздкий, более подходящий великану, но никак не человеку. Роберт бросается вперед, нанося удары один за другим, уходя в сторону и выкрикивая что-то подходящее моменту, и так где-то минут пять. Колдун сперва отбивается, а затем одним мощным взмахом рассекает врага пополам. Последние секунды нам показывают то, что осталось от Роберта. Конец. Титры.

Йован протянул Артуру набросок сценария, и тот погрузился в чтение.

- Напоминает, знаешь, такой средне бюджетный фэнтези-боевичок, с орками, обязательным троллем где-нибудь в середине, и кучей зачастую бессмысленных драк. И еще, мне наш Генерал... прости, Колдун напоминает чем-то Саурона. Пока ты читал, мне так и представлялось как он, в могучих, тяжелых доспехах, медленно шагает по огромным ступеням. И вообще, какой рост у Колдуна? Просто, чтобы хоть как-то управляться полутораметровым мечом, он должен быть два с половиной, а то и все три метра ростом.

Йован задумчиво покачал головой и сделал несколько пометок на свободном листе. Так они вдвоем прочитали сценарий еще раз – Артур вносил замечания, критиковал что-то, добавлял, придумывал на ходу реплики героям, а Декс скрупулезно конспектировал на полях. В конце, молодой инженер как бы подытожил,-

- Основной сюжет, конечно, настолько банальный, насколько вообще может быть банальной история о трех героях, которые идут мстить злодею, а вот побочные сюжетные линии мне нравятся.

- Нам и не нужно ничего сверхординарного, главное, правильно подать то, что есть.

Йован собрал все листы сценария в папочку, сверху положил свои пометки и позвонил Альберту, чтобы договориться о послеобеденной аудиенции с Генералом. Артур же, не зная особо, чем заняться, еще раз прогнал в голове все основные сценарные вехи, наложил на них причудливый и жутко сложный план по свержению диктатора, и вдруг поймал себя на мысли, что не видит общей картины. Показалось, будто он что-то упускает, что-то очевидное и простое, и от этого ощущения ему стало немного не по себе. Когда Йован положил трубку, Артур спросил его прямо в лоб,-

- Тебе не кажется, что нам чего-то не договаривают?

- В смысле?

- Мы готовим самую дорогостоящую казнь в истории человечества с самыми передовыми технологиями, и все это только, чтобы дать сыну с помпой сместить своего отца? – Артур сперва говорил медленно, как бы прожевывая, обдумывая слова, а потом сбивчиво выдал,- Я это к тому, что, тебе не кажется, что где-то нас обманули, и «Фэнтези» нужно для чего-то еще, и мы просто не в курсе, то есть, я, конечно, не утверждаю, что Генерал врет...

Йован усмехнулся и замахал руками.

- Не будь параноиком, успокойся. Зачем ты вообще начал себя накручивать?

- Неужели за все это время ты ни на секунду не усомнился, не задался вопросом – зачем мы им,- стоял на своем Артур. И вдруг он осекся – вспомнил, как когда-то не так уж и давно Йован говорил о том, что за ними следят и их слушают. Хотя молодой парень и ничего особо не сказал, все же боевой настрой как-то неожиданно быстро сдулся.

- Расслабься, делай свою работу и смотри в будущее,- улыбнулся Декс и похлопал коллегу по плечу, а затем подумал немного и добавил,- знаешь, что тебе на самом деле нужно? Мотивация. Подумай, чего ты хочешь за свою работу, кроме каких-то денег или хорошей должности – у тебя и так это будет. Я имею в виду что-то настоящее, что нельзя получить просто так, в любой другой ситуации. Подумай над этим.

Декс отвлекся, мельком взглянул на часы и вдруг засуетился – с проклятиями начал искать пульт от телевизора, разгребая бумаги то тут, то там. В конце концов, общими усилиями они нашли пропажу и вот Йован уже щелкал каналы.

- Как у меня из головы-то вылетело, сейчас же идет передача «Народ против», и в ней говорят про наших героев.

На экране появилась студия, привычная уже для любителей общественно-политических дебатов, с высокими потолками, огромной дизайнерской надписью «Народ против», аккуратными серенькими диванчиками полукругом, на которых обычно сидели приглашенные гости, и кучей массовки на заднем плане, которая хлопала по указке режиссера.

- Там погибло сорок три ребенка, повторю, сорок три, и кто-то после этого будет оправдывать этих «борцов» за какую-то выдуманную, лживую свободу, а на деле, просто хладнокровных жестоких террористов.- Выкрикивал известный политолог,- они требуют к себе внимания, выкладывают свои гаденькие, насквозь пропагандистские ролики в интернет, а когда понимают, что всем на них плевать, идут и взрывают детей.

Ведущий показал на большой экран и включился видеоролик.

Дымящийся состав, кое-где вздувшийся, погнутый, кое-где просто разорванный взрывом, спаленный огнем, лежал на боку рядом с рельсовой дорогой, соединяющей столичный Ларт и тихий провинциальный Гануан. Двадцать минут назад тут прогремела серия взрывов – грохот от нее разнесся по всей округе, и почти сразу прибыла помощь. Шум стоял такой, что, кажется, находись ты сейчас там, давно оглох бы – выли сирены, шумели брандспойты, кричали люди - от отчаяния, от боли, от страха. Молодая девушка в аккуратном брючном костюмчике шагала посреди этого безумия с микрофоном в руках – бледная и осунувшаяся, она шептала что-то невнятное, и кажется, только сила воли удерживала ее от того, чтобы не бухнуться в обморок прямо здесь. По ее глазам можно было понять многое – кажется, ей только что открылся настоящий ад, куда хуже библейского, сотворенный не метафорическими демонами за некие выдуманные грехи, но людьми для таких же людей.

- Это просто немыслимо,- голос девушки дрожал, но все же она, наконец, начала говорить что-то внятное. Под сбивчивый аккомпанемент ее голоса оператор снимал самые ужасы, не скрывая ничего и показывая все, как есть – такие беззащитные, на самом деле, перед огнем и смертью, человеческие тела, оторванные руки, ноги и даже пальцы, что валялись повсюду буквально как мусор, каким-то чудом выживших людей, над которыми суетились врачи, а еще гарь, грязь и кровь.

Артур закрыл лицо руками и отвернулся, Йован же смотрел, не отрываясь, и по лицу его сложно было сказать, что же на самом деле творится в его душе, но, кажется, он был доволен.

- Зачем? – Спросил молодой инженер,- просто скажи, зачем?

- Нужно подготовить почву. Люди ведь не станут смотреть казнь, если не будут при этом искренне ненавидеть приговоренных, поэтому такое освещение событий более чем оправдано. За пару недель СМИ создадут «правильные» образы героев, и уже тогда будет мой черед, выйти вперед и анонсировать, наконец, «Фэнтези».

Репортаж с места теракта закончился, и на экране снова появилась знакомая студия. Ведущий пригласил новую гостью, и из-за ширмы появилась маленькая девочка лет двенадцати в аккуратном черном платье. Под грохот аплодисментов она прошла мимо выступавшего ранее политолога и осторожно уселась на самый краешек дивана. Весь ее простенький образ можно было описать двумя словами – «скорбящая невинность».

- Хочу представить вам Анну – в том жутком теракте она потеряла обоих родителей и старшего брата.

И вот, девочка начала свой рассказ – грустный, тяжелый, какой-то совершенно не детский, о том, как она узнала о трагедии, как потом старалась прижиться в доме у тетки, как обошла, наверное, добрый десяток самых разных врачей, но так и не смогла вылечить взявшуюся из ниоткуда тянущую боль в груди, как растеряла всех друзей и подруг – не потому, что они вдруг охладели к ней, просто сама она стала совсем другим человеком.

Это был абсолютно беспроигрышный вариант – грустный ребенок, потерявший детство из-за трагедии и теперь говорящий на камеру поразительно взрослые вещи. Декс мысленно поаплодировал продюсерам этой передачи, Артур же смотрел, не отрываясь, и где-то в глубине души он почувствовал пробуждающуюся стойкую и жгучую ненависть к тем, кто лишил этого ангела детства.

Вскоре Йован отправился на аудиенцию к Генералу, а Артур остался – он все-таки досмотрел морально тяжелую для него передачу, а затем, чтобы отвлечься и разогнать мрачные мысли, занялся усовершенствованием своей системы.

* * *

Декс вернулся поздним вечером, злой и жутко раздраженный. На секунду Артур вдруг поверил, что их странной кампании конец, что «Фэнтези» закрывается и можно будет продолжать жить своей тихой, спокойной жизнью, но дело, как оказалось, было совсем в другом.

- Старик совсем плох,- сказал Йован и ударил по столу с такой силой, что тот аж заскрипел. Сейчас шоумену больше всего хотелось хоть как-то выплеснуть свой гнев – наорать на коллегу, разнести здесь все, но, вместо этого, он пошел к раковине, намочил полотенце холодной водой и приложил к лицу.

Артур дал ему немного времени прийти в себя – в конце концов, он никогда раньше не видел Йована настолько, что называется, «на взводе», - а потом, когда шоумен немного успокоился, спросил:

- Насколько все плохо?

- Старика подключили к аппаратам. Врачи говорят, что это временная мера, но там и дураку ясно, что он не протянет больше полугода. Хотя, он почти все время в сознании, а значит, надежда есть.

- Так «Фэнтези» не отменяется? – осторожно спросил Артур.

- Нет,- взорвался Йован,- нет, черт, нет. Мы просто перенесем его с июля на... пускай будет май. Сдвинем анонсы, рекламу, мои выступления, если понадобится, станем работать без выходных, черт, нам так и так, скорее всего, придется работать без выходных, но «Фэнтези» будет готово к сроку.

Декс еще раз протер виски мокрым полотенцем, залпом опорожнил банку газировки из холодильника и сел за свое рабочее место. Пальцы резво забегали по клавиатуре – Йован начал составлять новый план, менять местами даты, корректировать все важные события и выступления, причем, так бодро, так рьяно, как будто у него за плечами не было тяжелого, выматывающего дня. Сделав первые наброски, он встал и начал ходить туда-сюда - так ему, вероятно, было проще думать.

- Есть еще одна проблема – им недостаточно просто отключить жизнеобеспечение приговоренным, они ждут ярких, сочных смертей. Генерал напоследок хочет увидеть проткнутые легкие и отсеченные головы, и чтобы на большом экране и в HD. Что я им на это ответил? Я пообещал, что они получат все, что только захотят, и даже больше.

Декс в задумчивости постучал пальцами по спинке кресла.

- Следующий месяц будет очень насыщенный, даже слишком. Через где-то полторы недели я анонсирую одно очень важное событие, так что нам нужно кое о чем договориться, идет?

Он затем взял бумажку со стола, набросал несколько слов и протянул Артуру, тот прочитал ее и тут же вернул, секунду подумал и, все-таки, кивнул, как бы соглашаясь с предложением Йована. Шоумен достал из ящика стола зажигалку и поджог бумажку – она сгорела за несколько секунд, а пепел разлетелся по всему полу. Сейчас, наверное, стоило бы и закончить этот долгий день, закрыть лабораторию и разойтись по домам, но у молодого инженера было кое-что на уме, кое-что очень важное, слишком важное, чтобы откладывать на завтра, так что он спросил,-

- Когда ты говорил про мотивацию и про «найди себе то, чего ты по-настоящему хочешь», ты говорил серьезно?

- Конечно.

Артур решил начать издалека.

- Скажи, как ты думаешь, когда все это закончится и Джулиан станет президентом, он отменит выездные визы для... ну, знаешь, осужденных?

Йован, и правда, прекрасно знал, о чем сейчас на самом деле спрашивает его коллега. Согласно одному старому, еще из конца прошлого века, постановлению, вносившему изменения в административный кодекс Бозвении, граждане, чьи самые близкие родственники (здесь, обычно подразумевались братья и сестры) обвинялись в преступлениях против государства, могли быть поражены в некоторых правах, в частности, в праве на свободный выезд за границу. Для того, чтобы выехать теперь, такому человеку приходилось каждый год обращаться в Государственную Службу Безопасности и писать заявление на получение «выездной визы», но, что интересно, случаев, когда такого невыездного просто так отпускали, было настолько мало, что их можно было в буквальном смысле пересчитать по пальцам.

- Твоей матери запрещено покидать Бозвению из-за, по-моему, ее брата, который десять лет назад активно выступал против действующей власти. Его осудили на восемь лет, а она получила лишь административный запрет на выезд – ведь прокурор так и не смог доказать, что она была как-то причастна к преступлению,- как на духу выдал Йован.

Артур сначала даже немного удивился, но, в чем тут подвох, было очевидно.

- Ты читал мое дело,- усмехнулся он,- ну и как я там описан? В бумагах на меня есть что-то в духе «неблагонадежный элемент», «требует особого внимания», или что-нибудь подобное?

Йован лишь покачал головой.

- Живешь один в маленькой съемной квартире, с матерью, что интересно, не общаешься, но каждый месяц переводишь тридцать процентов из зарплаты ей на счет. А еще, раз в год отправляешь ей открытку с одним и тем же текстом, что ты любишь и помнишь ее. Кстати, в твоем деле я нашел любопытную ремарку – что ты отстранился от нее из страха, что связь с некогда осужденной, пускай даже и по административной статье, помешает твоему, безусловно, блестящему будущему в науке. Ты ведь поэтому даже не упомянул своего дядю в сведениях о родственниках, когда подавал документы сюда на работу?

Артур сейчас, наверное, с огромным удовольствием попросту заткнул бы уши. Картина его самого, его личности, что рисовал Йован аккуратными заметками неизвестных службистов, получалась какой-то совершенно эгоистичной, безразличной и равнодушной, и даже немного лицемерной, когда сын пытается откупиться от матери одними лишь деньгами, хотя сам инженер прекрасно понимал, что на самом деле он не такой. По крайней мере, он твердо верил в это, и вера грела его в минуты сомнений. Да и слова про «блестящее будущее» были не совсем правдой – он никогда по-настоящему не мечтал стать неким «самым великим ученым», никогда не грезил невероятной карьерой, нет, ему просто хотелось заниматься наукой и именно в ней реализовать себя.

- Думаешь, так легко было племяннику осужденного по тяжелой статье попасть на работу чуть ли не в лучший научный центр в стране, получить грант на стажировку? – с вызовом спросил Артур, и глухо, едва слышно добавил, - не нужно судить меня.

- У меня тоже были проблемы из-за отца,- сказал Йован и пожал плечами,- но, в конце концов, мы оказались там, где оказались. И, да, насчет выездных виз – я еще не встречался с Джулианом, но когда нас познакомят, я обязательно замолвлю словечко.

Разговор исчерпал себя, время было позднее, и они, наконец, разошлись по домам. Йован прокручивал в голове новые идеи, просчитывал вероятности, продумывал некие мелочи, на которых обычно прокалываются грандиозные планы, включил фантазию на полную катушку, Артур же все думал и думал о выпавшем шансе, о том, что ему, по идее, следовало бы радоваться, и все же, глубоко в душе «Фэнтези» тяготила его.