«Его голос звучал как морская волна,
Мрачен взор был грозящих очей,
И была его длань, как погибель, сильна,
Сердце зыблемой трости слабей»
- А. К. Толстой, «Гаральд Свенгольм»

Ближе к полудню характерная для климата Ли Юэ растительность совсем исчезла, сменившись грубой высокой травой и густым подлеском Вольфендома. В тени деревьев неприметно синел ядовитый волчий крюк. Чун Юня неотступно преследовало ощущение, что за ними следит кто-то невидимый: под тяжестью чьих-то быстрых шагов шуршала трава, почти осязаемый взгляд невидимки преследовал путников. Экзорцист сообщил Син Цю о своих опасениях, но тот лишь выразил уверенность в боевых способностях наемника.
Так доехали до величественно возвышавшегося над виноградниками двухэтажного здания винокурни «Рассвет», находившейся в управлении Мондштадтского магната Дилюка Рагнвиндра. За территорией виноградников расположилась процветающая деревушка, где дни текли спокойно и безмятежно - приятно было видеть жизнь вне границ влияния агентов Фатуи!
Чун Юнь и Син Цю залюбовались.
Останавливаться не стали.
Скоро и тенистая тропа Вольфендома, и виноградники остались позади. В лучах только начавшего закатываться за горизонт солнца Чун Юнь, уцепившись за резные перила по бокам кучерской скамьи и перегнувшись через них, увидел преследователя: взглядом путников провожал неизвестный юноша, держащий рукоять двуручного меча, устремленного острием в землю; лицо стража леса скрывали ниспавшие на лицо серебристые волосы. Поймав взгляд чужака, он с быстротой молнии скрылся за деревьями.
Обогнули уютные домики Спрингвейла: густой горячий дым их натопленных печей стелился по земле, пригибаемый ветром; приятно и обнадеживающе пахло свежим хлебом и травами. Когда дорога вывела на открытую, не тронутую разрастающимся лесом местность, лицо Чун Юня овеял влажный свежий ветер - карета выехала к озеру. Оградившийся от всего мира озерной водой, предстал взгляду во всем своем величии Мондштадт с его высокими башнями, колокольнями, куполами собора, лениво крутящимися мельницами и, конечно, колоссальной крылатой статуей, возводившей руки к бескрайнему небу, нетронутому пиками привычных гор.
Син Цю, видевший Мондштадт на привозимых отцом или его подчинёнными картинках, кажется, слегка удивился действительности; Чун Юнь же был поражен и совершенно очарован. Он, хотя и смотрел по сторонам в поисках угрозы, поминутно бросал восхищенные взгляды на проплывающий мимо город анемо архонта.
Монстров на дороге не встретилось - рыцари Ордо Фавониус, о которых позже рассказал Син Цю, регулярно зачищали близлежащую территорию, чтобы жители чувствовали себя в безопасности. Один встретившийся по дороге рыцарь остановил путников, осведомился об их происхождении и попросил приготовить лицензию для караульных, а после торжественно произнес, что в Мондштадте всегда рады гостям.

Гавани камня и контрактов стоило бы поучиться у этого города песен и свободы.

С берегом остров соединял широкий мост, нависающий каменной громадой над чистой озерной водой. Лошади, звонко стуча копытами, кентером понеслись по нему к городу, вспугнув стаю мгновенно взвившихся в небо голубей и чрезвычайно возмутив этим какого-то мальчишку. Карету пришлось оставить за воротами города, у стены - заехать в ней в Мондштадт было нельзя. Привратники сообщили, что ведут регулярный караул, и пообещали присмотреть за транспортом в отсутствие его обладателей. Лошадей разрешили отпрячь и даже указали, где их можно оставить на содержание. Син Цю поручил кучеру заняться этим, а сам, пристегнув ножны к поясу, двинулся к торговой площади.
Первая встретившаяся торговка продавала диковинные цветы; иные даже излучали едва заметное синеватое свечение. Из дверей близлежащей таверны тянуло свежим жареным мясом и душистыми специями. Посреди небольшой площади расположился круглый фонтан, на дне которого поблёскивали монетки - на удачу. К краю площадки прижималась лавка с алхимическим кругом, а неподалеку скрипела, раскачиваемая ветром, железная вывеска с названием магазинчика с драгоценностями, сверкающими из-за стеклянной витрины.
За стеклянным прилавком магазинчика под нужной вывеской стояла миловидная девица. Когда она увидела Син Цю, обаятельного и галантного, в меру высокого, ангельски прекрасного Син Цю, то глаза ее предсказуемо загорелись. Чун Юнь отлично понимал девушку: редкие искры не вспыхивали в чужих глазах при взгляде на него. Наследник гильдии представился и справился о возможном местоположении хозяина. Девушка ответила, что она и является хозяйкой магазина, унаследовавшей его от почившей матери, и предложила переговорить о делах за ужином в лучшей таверне Мондштадта - «Доля ангелов». Обращалась она только к Син Цю - Чун Юня удостоила беглым взглядом. Мечник с вежливой улыбкой поблагодарил за приглашение и согласился.
Наемник и господин отправились к таверне, чтобы разведать обстановку и поискать гостиницу.

- Как тебе удалось в девятнадцать добиться столь высокого положения в такой уважаемой компании, как «ФэйЮнь»? - поинтересовался Чун Юнь по дороге к таверне и приподнял бровь, заметив улыбку Син Цю.

- Все просто: глава торговой гильдии - мой отец, - ответил он, - и внимательность подвела тебя - мне двадцать два года.

Чун Юнь был изумлен вдвойне, поделившись сведениями о своем близком двадцатитрехлетии.
Син Цю снял для них две комнаты в расположенной рядом с таверной небольшой гостинице. Первая мысль, пришедшая экзорцисту вместе с уколом поднявшей голову гордости - невежливо пользоваться чужими средствами. Затем он вспомнил, что находится на оплачиваемой службе, и по ее окончанию их связь разорвется навсегда - двуручник, возможно, больше никогда не увидит наследника гильдии. Жаль - Син Цю успел его заинтересовать.
В назначенный час юноши пришли в «Долю ангелов», где их уже поджидала Мира - так звали девушку, заведовавшую магазином. Чун Юнь, хотя опасности не предвиделось, не расстался с клеймором и на время обычного делового ужина. Мира смотрела на вооружённого экзорциста с непониманием, но в целом старательно игнорировала его присутствие - так же поступал и двуручник, не вмешиваясь в беседу и зорко наблюдая за посетителями.
За спиной у Миры расположилась изрядно захмелевшая, о чем-то тихо переговаривающаяся компания, то и дело заказывающая уже излишние порции алкоголя. Чун Юнь поймал взгляд одного из них - тот решил обернуться, когда Син Цю обмолвился о своем происхождении. Этот мужчина обладал видом поистине бандитским, и взгляд у него был таким же: жадным и скользким, даже немного звериным - этот человек готов на все ради добычи. Схлестнувшись взглядом с наёмником, он дернул уголком губ в усмешке и отвернулся, за целый вечер ни разу больше не показав своего интереса к посланнику гильдии.
После ужина Син Цю, довольный переговорами, поднялся с места и увлек за собой Чун Юня, который проводил его до снимаемой им комнаты и вернулся обратно в таверну - экзорциста чрезвычайно заинтересовал мондштадтский виноградный сладкий напиток со льдом и травами.
Стоило последней капле коктейля исчезнуть, как место рядом с Чун Юнем занял тот самый мужчина подозрительной наружности.

- Сколько тебе платит этот... аристократ? - приблизившись и понизив голос, с издёвкой произнес заинтересовавшийся мужчина, кивком указав в сторону выхода, где недавно скрылся Син Цю. - Мы предлагаем вдвое больше, только помоги нам его повязать! Его папаше, главе гильдии, придется выложить кругленькую сумму за освобождение ценного заложника, которую мы и разделим. Прибыльное дело, а?

Он подмигнул, легонько толкнул двуручника локтем в бок и знакомо усмехнулся уголком губ, сверкнув золотой коронкой. Похититель сокровищ не допускал сомнений, что совсем еще не смыслящий жизни юноша тотчас «клюнет» на заманчивое предложение продать своего господина подороже.

- Боюсь, ваше предложение меня не интересует, - с холодным безразличием, даже не осознав, что перенимает красивую манеру ведения беседы своего господина, бросил Чун Юнь, спустился с высокого барного табурета и вышел из таверны.

Он не подвергнет Син Цю, доброго и справедливого Син Цю, к которому проникся невыраженной, тайной симпатией с первых часов путешествия, который спас ему жизнь, страданиям.

- Посмотрим... - прошипел похититель сокровищ вслед мечнику.

***

Утром Син Цю мягко постучал в дверь комнаты наемника; Чун Юнь уже не спал, поэтому сразу же впустил его. Солнечный луч, пробившись сквозь пыльное стекло, ласково положил блик Син Цю на щеку, пересек сверкнувший медовый глаз и коснулся брови.

- Доброго утра, - мечник приветливо улыбнулся, расправляя в руках данную двуручником печать защиты, - у тебя не оставалось срочных незавершённых дел в Ли Юэ? Дело в том, что я хотел бы задержаться в Мондштадте на день, а в обратный путь отправиться завтра утром. Я планирую осмотреть условия для размещения товаров гильдии. Плюс ко всему, местные сообщили, что не побывать в Долине Ветров и не увидеть вживую дерево Венессы - настоящее преступление! А в пути мне может понадобиться защита, - его золотые глаза лучились лукавостью.

Чун Юнь позволил проскользнуть и уйти мысли, что это все больше похоже на приглашение на свидание, но принял предложение - и Син Цю просиял. О своих мыслях и подозрениях по поводу вчерашней встречи с Похитителем сокровищ экзорцист пока умолчал - не станет же эта шайка нечестивцев преследовать их... Или станет?
Пока Син Цю разрешал деловые вопросы с Мирой в магазине, Чун Юнь, рассудив, что Похитители сокровищ не будут работать в городе посреди бела дня, раздобыл карту Мондштадта и купил для себя и для господина пару яблок особого мондштадтского сорта, прозванного «янтарным». Солнечные лучи просвечивали сквозь кожицу и мякоть плодов - казалось, и впрямь янтарь, только источающий приятный аромат и сладкий сок. Син Цю приятно удивился такому подарку и с восторгом принял подношение.
Минув городские ворота и оставив шумные улицы позади, они впервые заговорили не из-за дела, а потому, что желали поговорить друг с другом, словно близкие приятели. Несмотря на социальное различие, Син Цю было легко с Чун Юнем: он видел в нем такого же честного и справедливого, как он сам, человека, которого не сбила с истинного пути даже крайняя нужда.
Густой подлесок скрывал от глаз путников «жемчужину» Мондштадта до самого луга. Тропинка уходила вверх в небольшую горку. Когда они поднялись на ее вершину, у обоих захватило дух: прямо под ногами расстилалась прекраснейшая долина. По ней носился шальной ветер, ладонями пригибая к земле мягкую изумрудно-зеленую траву и маленькие голубые цветы. Извилистая речка серебрилась и сверкала создаваемой порывами ветра рябью; у самого берега стремительно шныряли туда-сюда стайки рыбок. По краю долину обрамляло колье голубоватых отвесных скал. В самой середине долины самодержавно раскинуло ветви огромное дерево, мощными узловатыми корнями оплетая землю вокруг себя. Прямо под его кроной исходила яркими синими искрами статуя семи Архонтов.
Путники спустились с возвышения в долину. Син Цю поежился, когда его обнаженных голеней мягко коснулся неосторожный ветряной порыв. Улыбнувшись неизвестно чему, мечник зашагал к статуе. Из земли тут и там показывались каменные плиты и колонны с неизведанными рунами - наверняка обломки какого-то алтаря. Чун Юнь остро чувствовал священную чистоту этого места, его свет, непорочность и истинность и этих трав, и цветов, и мокрого ветра. Такая атмосфера бывает в храме среди старинных фресок и начищенных до блеска медных канделябров с тающими от пламени свечками; только здесь куполом был весь необъятный небосвод.
Путники преклонили колени перед статуей, произнесли короткую молитву.

- Вот оно какое, дерево Венессы... - произнес Син Цю, выглядывая в пышной кроне искры голубых кристальных бабочек анемо.

Чун Юня много больше заинтересовали ветряные астры: красные лепестки, словно сложенные оригами, с мягким бумажным шелестом вращались, подгоняемые ветром. Затем они с Син Цю искали на обломках колонн древние священные руны и пытались их расшифровать (расшифровывал Чун Юнь, как потомственный экзорцист, изучающий священные писания; посланник просто следовал за ним и с таким же умным видом рассматривал таинственные знаки, высеченные на камне, стараясь запомнить все то, что говорил наемник).
Вернуться в Мондштадт без происшествий путникам было не суждено. На обратной дороге, пролегавшей между небольшими возвышениями, Чун Юнь услышал чей-то боевой выкрик; мгновением после позади, ударившись о землю, разбилось нечто стеклянное, и разряд тока пронзил все тело, словно копье. Перед погружением в обморочную темноту действительность Чун Юня заволокло фиолетовой дымкой - электро химики в рядах Похитителей сокровищ, ворующие силу из электро кристаллов, использовали склянки с элементальными зарядами как парализующее оружие.

Первое чувство, которое вернулось к Чун Юню - слух. Совсем близко, у самого уха зашелестела сухая трава. Затем в закрытые веки ударил яркий свет солнца в зените. Потом вернулись память и способность мыслить - он осознал, что лежит в придорожных зарослях травы у самой тропы, где на них напали. Син Цю нет рядом. Понятно, что тот самый похититель сокровищ из таверны решил осуществить свой план. Понятно, что теперь экзорцисту придётся расхлебывать последствия своей недальновидности - нужно было сразу рассказать об этом Син Цю и держаться людных мест.
Двуручник, превозмогая пронзающую виски головную боль, поднялся на колени и закрыл глаза, сосредоточившись, чтобы очистить сознание от сторонних мыслей и сконцентрироваться на течении первозданной природной магии. Когда он открыл глаза, то увидел мир, потерявший всякие краски - только светился голубоватыми потоками элементальный след гидро магии, оставленный Син Цю, тянувшийся с места похищения обратно в Долину Ветров. Чун Юнь сорвался с места, старательно игнорируя словно иглами пронзаемые пульсирующие виски, и побежал по этому следу, положив руку на рукоять своего мощного меча в заплечных ножнах, готовый в любую секунду ринуться в бой. Закипающая ярость оказалась отличным анестетиком - он забывал про боль.
Лагерь Похитителей сокровищ обнаружился в старых развалинах, бывших много лет назад бедной каменной лачугой. Син Цю, измученный и настолько слабый, каким никогда раньше Чун Юнь не видел его, сидел на земле, опираясь на каменную стену позади себя. Глаза его были закрыты, брови бессильно хмурились, словно он спал и видел кошмар. На защиту шанса ему не оставили: ножны с мечом, как бы в издевку, лежали рядом на примятой траве. Наследник был связан по рукам и ногам, во взъерошенных шелковых волосах путалась тонкая тиара, инкрустированная исходившими зловещим фиолетовым светом осколками камня и, очевидно, ослаблявшая Син Цю. На земле, камне и одежде его не высохла еще вода - наверняка приходилось призывать дождевые клинки для защиты.
Юнь не думал о том, что бы вернуться в город за подкреплением, не строил плана и тактики, не рассчитывал вероятность своих шансов на победу. Он обогнул лагерь, ловко взошел по разбитым валунам на вершину разрушенной стены и, совершив демонстративную атаку в падении, ударная волна которой взметнула пыль и песок, вонзил Архаичный в пол прямо перед шайкой, загородив пленника своим мечом и телом.

- Син Цю, пожалуйста, попытайся призвать свою защиту, - низко произнес Чун Юнь со странной нежностью и скрытой угрозой одновременно.

Наследник, с трудом приоткрыв мутные золотые глаза и посмотрев на экзорциста, сжал зубы под веревкой и высвободил свои последние силы, чтобы уберечься от атак врагов и неосторожного взрыва стихии наемника. Вокруг, слабо мерцая и моргая, заплясали знакомые клинки.
Двуручника затопила взявшаяся будто из ниоткуда, бурлящая, мощная сила, оставившая только желание убивать. В виски стучалась боль, но и она лишь мутила разум, стирая жалость. Кинувшихся на него разбойников он откинул уверенным взмахом меча, от лезвия которого, сверкая и переливаясь, отошла энергетическая ледяная волна, которая расползлась вокруг областью холода - травинки тут же покрылись колючим инеем, над землей завис призрачный клинок. Клеймор экзорциста исходил энергией, окутавшей его жгучей ледяной дымкой.
Противники бежали прямо на защитника, желая быстро расправиться с ним всем составом, сцапать беспомощного, связанного Син Цю, из которого темный артефакт вытянул почти все силы, и скрыться, двигаясь навстречу долгожданной наживе. Но Чун Юнь, словно непобедимый берсерк, без жалости разил врагов клеймором, создавая недолговременные, гаснущие области холода, но замедляющие противников и отбирающие у них силы. Он запоздало заметил тихо, но верно кружащие вокруг его тела дождевые клинки - защита Син Цю. Мысль о том, что кто-то может причинить вред взаимно оберегающему его господину, подстёгивала его и заставляла драться еще беспощаднее.

Он победит их всех.

Материализовавшись в воздухе, на кучку бандитов с тяжелым свистом и грохотом обрушились сразу три массивных ледяных меча, против которых они уже ничего не могли сделать. Над головами неприятелей стали появляться все новые и новые сверкающие, полупрозрачные, дымящиеся от мороза увесистые мечи.
Чун Юнь, казалось, и сам был поражен мощи своей ярости, но не остановился, пока последний противник не пал без сознания.
Когда он обернулся к Син Цю, кинжалов вокруг него уже не было. Наследник гильдии терял сознание - голова его бессильно откинулась к плечу, а брови не ломало хмурое выражение - лицо было спокойно, безмятежно, как у мертвеца.
Двуручник срезал путы со слабых рук и ног господина - веревка сильно, до красных полос натерла кожу на них. Снятый с головы Син Цю темный артефакт - тонкая стальная тиара с мерцающими тёмными кристаллами, - затерялся в пыли рядом с ним.
Азарт борьбы разом схлынул с Чун Юня, а с ним и силы бороться с истощением и болью - он внезапно ощутил, насколько сильно опустошен. Экзорцист упал на колени, больно ударившись, перед сидящим на каменном полу Син Цю, потянулся к узлу связывающей рот тряпки, стремясь не захватить шелковистые синие волосы на затылке, и разорвал ее.
Их лица отделял десяток сантиметров - мечник почти ощущал прерывистое от битвы на пределе возможностей дыхание на своих губах. Чун Юнь посмотрел в ожившие золотые глаза долгим взглядом, медленно смежил веки и провалился в забытие, падая на колени господина.
Син Цю измученно выдохнул и мотнул головой, развевая морок темного артефакта, поднял руку и осторожно убрал с лица Чун Юня его взмокшие волосы. В своем забытие двуручник выглядел расслабленным и беззащитным - и не скажешь, что он несколько мгновений назад с остервенением гладиатора убивал врагов.

- Таких, как ты, Чун Юнь, еще поискать, - губы Син Цю тронула слабая ласковая улыбка.

***

- Чун Юнь? - приглушенные звуки голоса господина были первыми, что наемник услышал, придя в сознание.

Затем последовало негромкое звяканье чайной ложки о стеклянные стенки стакана - Син Цю что-то старательно размешивал.
Чун Юнь прищурил еще не привыкшие к свету глаза и, подтянувшись на руках, сел. Горло сцепили колючие горящие кандалы жажды - невероятно хотелось пить. В окружающей обстановке он узнал номер гостиницы, в которой они и остановились; затем встретил взволнованный взгляд золотых глаз. Син Цю беспокоило исключительно состояние наемника - благодаря связям и деньгам, за обстановкой в здании послеживал кто-то из младших рыцарей Ордо Фавониус; рыцарь-охранник был призван пресекать любые преступные начала на территории заведения, так что за безопасность переживать не приходилось.

- Какой позор, - хрипло простонал экзорцист, потирая ладонью лоб и глаза, чтобы скрыть стыдливый взгляд, - хорошую же защиту я тебе обеспечил!..

Ему было неловко. Он переоценил себя, недооценил противника и чуть было не позволил врагу похитить для своих грязных, бесчестных делишек наследника самой успешной и известной торговой гильдии! Син Цю пострадал бы в грубых руках бандитов, его семья перенесла бы такой ужас и унижение, а для наемника путь в Ли Юэ был бы навсегда закрыт.

- Чун Юнь, - Син Цю мягко дотронулся до его ладони, отводя от лица - наемник заалел, перехватив ее, - если бы не ты, меня бы не было здесь сейчас, и я благодарен тебе за возможность вернуться домой самостоятельно, а не по требованию выкупа, - он улыбнулся и протянул стакан с сладко и остро пахнущим травами отваром, над которым вился прозрачный пар.

Наемник жеста не оценил и отрицательно мотнул головой, размышляя над ответом на вопрошающий взгляд Син Цю.

- Это сложно объяснить... - Чун Юнь тщательно подбирал слова, - мое тело переполнено светлой и жаркой энергией Ян, из-за которой я никогда не мерзну. Мне категорически нельзя горячего и острого - от избытка энергии я начинаю дуреть и сходить с ума. Не самые приятные впечатления и ощущения, - экзорцист поморщился, - я стараюсь не допускать этого.

Син Цю кивнул и оставил стакан - он преподнесет его наемнику чуть позже.
Из-за страшного истощения Чун Юня и вытекающей из данного обстоятельства невозможности продолжить путь им пришлось задержаться в Мондштадте еще на три дня.

- Син Цю, мне жаль, что из-за моего глупого состояния приходится менять планы, - с искренним раскаянием повторял Чун Юнь первые пару дней, пока восстанавливались его силы.

- Несколько дней - это не такая большая цена, которую я могу заплатить за мое спасение, - убедительно произнес мечник без улыбки. - К тому же, я все равно хотел остаться здесь подольше, изучить местных жителей и историю Мондштадта...

И Син Цю с увлечением начинал рассказывать обо всем новом, что он узнал на улицах города, даже показал парочку приобретенных иллюстрированных книг с мондштадтскими легендами о Барбатосе, Вольфендоме и местных аномалиях вроде Крио Папоротника и гипостазисов. Экзорцисту оставалось только внимать его историям и восстанавливать силы.

Через три дня силы Чун Юня вернулись. Глухое чувство неподъемности обычно натруженных, а последнее время пребывавших в бессилии мышц эффективно снималось в легком бою. Тогда же Син Цю похвастался, что договорился о поставках товара из Ли Юэ в Мондштадт и заключил выгодный контракт.

- Если все пройдет гладко, то предприниматель вступит гильдию, и тогда магазин станет мондштадтским филиалом «ФэйЮнь», - сообщил мечник.

- Тебе нравится то, чем ты занимаешься? - спросил Чун Юнь, услышав эти новости.

- Нравится ли мне?.. - Син Цю задумчиво посмотрел в окно номера на голубой кусочек неба, отрезанный от свода оконной рамой, - если это способно помочь моей семье и народу Ли Юэ, то, конечно, нравится. Но не больше, чем мои занятия искусством Гу Хуа и чтение книг.

- Но ты бы не хотел сменить род деятельности?

- Я с самого детства думал только о том, что мне рано или поздно предстоит занять должность главы гильдии, - Син Цю задумался, - я не предвидел чего-то другого. Конечно, в будущем я хотел бы заняться написанием книг и продолжить совершенствование в искусстве ведения боя, но это не стало бы моими основными занятиями.

Чун Юнь больше не стал приставать с расспросами, не желая тревожить господина сомнениями.
Решено было выехать утром четвертого дня - в Мондштадте предстояло провести еще день, вечер и ночь. Син Цю отвел Чун Юня в таверну «Кошкин хвост», где местная диковина - девочка-кэцлайн, - делала волшебные по вкусу напитки.
Заманил путников витражами и нарядной лепниной фасада возвышающейся позади статуи Архонта ветра собор Барбатоса. Душа экзорциста, давно не откликавшаяся на молитвы у статуй, ответила на зов святыни и потянула в храм.
Чун Юнь едва не приоткрыл рот, когда зашел в собор: его обступил ослепительный свет, окружило умиротворение. В воздухе разливался тягучий, плотный запах тающих на большой золотой люстре свечей; к нему примешивался дух нагретого на солнце дерева скамей. От окон до самого пола растянулись раскрашенные витражом косые солнечные лучи; пылинки, мерцая, медленно кружились в них. Монахини едва слышно шелестели темными одеждами и негромко говорили с прихожанами; люди, пришедшие в собор, тихо произносили свои молитвы, соединив ладони обеих рук на уровне шеи и храня на лицах выражение глубокого почтения. На ступенях сверкающей лестницы с коваными узорчатыми перилами готовился к песнопению церковный хор.
Экзорцист смотрел на величественные колонны, блестящие золотом витиеватые узоры и роскошную лепнину широко распахнутыми восхищенными глазами, не имея ни малейшего желания покидать храм. Поэтому господин и наемник остались на выступление хора, красивое сплетение голосов которого поразили двуручника в самое сердце.

- И почему такого великолепия нет в Ли Юэ?! - сокрушался Чун Юнь после посещения собора.

Син Цю с намерением утешить слегка коснулся его руки и улыбнулся.

- У нас есть много других прекрасных достопримечательностей: золотые цапли, обители Адептов, изумрудные озера на вершинах гор, пики и скалы, таинственные руины и заброшенные башни...

- Но у нас нет храма Моракса, построенного с такими богатством и роскошью, которых заслуживает наш Архонт-покровитель, - возразил экзорцист.

- Золотая палата - своеобразный храм бога контрактов, отражающий его сущность, - напомнил Син Цю.

- Да, но доступ туда строго воспрещен, - с сожалением проговорил наемник.

- Может, потому, что Архонт свободы легко впускает людей в свое открытое всем ветрам сердце, а драгоценную душу нашего Моракса сложнее познать? - предположил мечник.

- Мораксу не обязательно прятать свое сердце в камне и защищать его пиками Миллелитов от своих верных подданных, - Чун Юнь с глубоким сожалением выдохнул, вновь распахивая дверь «Кошкиного хвоста».

Следующее утро выдалось хорошим для того, чтобы отправиться в дорогу: небо было ясным и по-утреннему холодно-голубым. Лошади оставляли в мягкой пыли оттиски подков, унося карету все дальше и дальше от шума толпы мондштадцев; вскоре город песен и свободы растворился в озерном тумане и кронах восстающего по берегу леса.