Горецкий был точен, как швейцарские часы.

Ровно в 8.59 его черный рэндж ровер уже стоял возле входа в общежитие, надменно сверкая в лучах утреннего солнца.

Чертыхнувшись, я нацепила солнечные очки и вышла на улицу. Рюкзак с купальными принадлежностями мотылялся сзади, отстукивая пружинистый ритм моих шагов. Дыхание было равномерным и глубоким. Движения – уверенными и неторопливыми.

Я шла к машине, глядя Горецкому в глаза, и чувствовала, как каждая моя мышца сокращается под кожей. Все тело болело и ныло, но где-то глубоко внутри меня нарастала ярость такой силы, что, казалось, я могла взлететь.

Я была птицей. Сильной и свободной.

Меня не достать.

И больше никто не сможет унизить меня и причинить боль.

Никто, блять.

Даже этот мужчина с ледяным взглядом напрочь отбитого маньяка.

- Аронова, сам не верю, что говорю это, но, кажется, я рад тебя видеть, - насмешливо протянул Горецкий, наблюдая, как я сажусь в машину.

Пренебрежительно фыркнув, я отвернулась к окну.

У моего «любимого» куратора игривое настроение? Видимо, ему все-таки удалось заманить к себе на ночь доверчивую девушку.

- Не могу сказать того же, - равнодушно заметила я, разглядывая желтые листья, перегоняемые по асфальту легким ветром.

Хмыкнув, Горецкий вдавил педаль газа.

- Мне нравится твой настрой, Аронова, - бросил он, кладя одну руку на руль. – Но не могла бы ты снять очки, чтобы я увидел победоносный блеск в твоих зеленых глазах.

Мои брови взметнулись вверх. Он помнит цвет моих глаз?..

- Нет.

Мой короткий ответ прозвучал почти враждебно.

Горецкий медленно повернул голову.

- Ты перепила, Аронова? – от вкрадчивого голоса температура в машине резко устремилась к нулю. – Или для смелости приняла наркотики, разжижающие мозги?

Я с силой сжала пальцами спортивный мешок.

Как же он меня достал.

- Высадите меня, я дойду пешком, - прохрипела я, уставившись на свои колени. Ни за что не позволю этому мудаку пробраться под мой защитный панцирь.

Горецкий медленно оглядел меня с ног до головы. И я ощущала каждый миллиметр этого обжигающего взгляда.

- Совсем забыл, что у тебя месячные, - наконец, хмыкнул мужчина, переключая внимание на дорогу. – Вы, женщины, за тысячи лет так и не научились контролировать свои гормоны.

Кровь вскипела в моих жилах.

- Зато вы, мужчины, просто образец для подражания, - до боли сжала я пальцы в кулаки. – Огромные тачки, зашкаливающий тестостерон, раздутое до небес эго.

И какая-то невероятная тяга к насилию...

Горецкий усмехнулся.

- Ну пока, Аронова, ты описываешь вполне себе успешного мужчину. Сомневаюсь, что до меня ты с такими встречалась.

Я закрыла глаза.

Встречалась. И не раз.

И это разъедало меня изнутри, как кислота.

К счастью, в это время на телефон Горецкого посыпались уведомления о сообщениях, и он на какое-то время забыл про мое существование.

Идеально.

Украдкой выдохнув, я прислонилась лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза.

Черт, как же я устала.

Что неудивительно, учитывая, сколько я поспала этой ночью – три часа. А еще эта дикая боль во всем теле, которую не могла утихомирить даже горсть таблеток...

Боже, и на что я надеялась на этих соревнованиях? Если я не пойду ко дну, это уже будет удача.

- Призовое место – и я забуду о твоем существовании, - жесткий голос Горецкого вернул меня в суровую реальность.

Сглотнув, я стремительно выпрямилась и уставилась на Горецкого. Слегка наклонив голову, он сверлил меня недобрым взглядом.

- Ты вообще спала этой ночью? – тихо спросил куратор. Его голос, также, как и взгляд, не предвещал ничего хорошего.

- Не ваше дело, - дерзко ответила я, потянувшись к ручке автомобиля. Мы уже стояли на парковке, и мне не терпелось смыться подальше от Горецкого. Лучше уж, задыхаясь, бултыхаться в хлорированной воде, чем сидеть на комфортных кожаных сидениях рядом с этим мужчиной.

Глаза Горецкого сузились.

- Сними очки, - приказал он, даже не шелохнувшись.

Безрезультатно подергав заблокированную дверь машины, я устало откинулась на сидение.

Он ведь не отстанет?..

- Теперь я могу выйти? – медленно сняв темные очки, посмотрела я Горецкому прямо в глаза.

От яркого солнца мне пришлось сощуриться, и ссадина у внешнего уголка глаза запульсировала от боли.

Черррт...

- Кто это сделал? – отстраненно спросил Горецкий, скользя ледяным взглядом по моему лицу.

Я снова надела очки и небрежно пожала плечами.

- На кухне поймала дверцу шкафа.

Ложь была настолько очевидной, что Горецкий не сдержал презрительного смешка.

- Ты не умеешь врать, Аронова, - проговорил он, тяжело впечатывая каждое слово. – Что-то подсказывает мне, под одеждой у тебя еще много таких синяков и ссадин. Я прав?

Я сглотнула, невольно касаясь пальцами болезненного синяка на бедрах, прикрытых штанами.

- Вы все равно скоро увидите меня в купальнике, Руслан Александрович, - медленно протянула я. - Вот и узнаете, правы вы или нет.

Приглушив ресницами металлический блеск в глазах, Горецкий усмехнулся и, помедлив, разблокировал двери.

Не дожидаясь от куратора напутственных слов, я рванула из машины и, не оглядываясь, потопала к бассейну.

Все-таки Горецкий добился своего. От злости я не чувствовала под собой ног и готова была идти напролом. Надеюсь, до заплыва мой запал не испарится, и я вырву зубами обещанную свободу. Тогда одной проблемой в виде Горецкого станет меньше.

Вот только, помимо этого в моей жизни было столько говна, что едва ли я смогла бы в ближайшее время выдохнуть по-настоящему.