Я пряталась от Ли в его же собственном кабинете – и попутно наводила порядок в бумагах. За последнюю неделю носорогу явно стало лучше – и это выражалось в числе прочего и в том, что он начал на меня орать. Как правило, у этого ора были какие-то весомые причины, поэтому я смотрела на подобное сквозь пальцы – вернее сказать, слушала сквозь беруши. В самый первый раз это произошло, когда я случайно уронила на него доску. Мы убирали в бывшей библиотеке – я, как более легкая и маневренная, забралась по стремянке чуть ли не под самый потолок, а Тэхен выполнял роль грубой физической силы и удерживал равновесие. Доска, кем-то оставленная на библиотечных шкафах в незапамятные времена, мне жутко мешала, я постоянно передвигала ее с места на место и в итоге случайно столкнула вниз. Да, я была виновата. Да, я тоже была согласна со всем, что светлый мне сказал (а сказал он много, не стесняясь в выражениях и вовсю используя свой богатый лексикон). Да, я… Минут через пять я устала извиняться и слушать – и вдоволь отвела душу, вывалив кучу встречных претензий, упреков и обвинений. А потом ушла, хлопнув дверью, чтобы нареветься у себя в спальне – всё же я очень за него, дурака толстошкурого, испугалась. Там он меня и нашел, зареванную и злую, когда пришел извиняться через полчаса. Извинения с утешениями закончились полным примирением и разоренной постелью – а также сладкой усталостью во всех мышцах и красноватыми потертостями от Тэхёновской щетины на самых нежных местах. Через пару дней после первого скандала на столицу обрушился циклон – и принес с собой обильные ливневые дожди. Обветшавшей крыше такое изобилие удержать оказалось не по силам. Капающая на голову вода и обвалившаяся штукатурка сами по себе никому не добавляют радости жизни, а я еще и перепугалась за сохранность лаборатории. Мне повезло, и ветер, дувший в этот раз с юго-запада, пощадил мои сокровища – но ждать такой удачи от будущего было бы глупо. Потому, как только носорог отбыл по своим таинственным делам, я без малейших колебаний залезла в его кабинет и вскрыла единственный запирающийся на замок ящик. Убедившись, что интуиция меня не подвела, и именно здесь он хранит сбережения, а также что светлые ветераны прошедшей войны государственной щедростью отнюдь не бедствуют, я, не считаясь с последствиями, вызвала на дом контору, предоставляющую услуги магов-строителей. Крышу они перекрыли за один день, а заодно поправили окна и заделали обвалившиеся потолки, сделав носорога беднее на внушительную сумму – а меня беднее на энное количество нервных клеток. Господа строительные маги, светлые до нимбов над головами, условно-освобожденную темную узнали и разговаривали со мной исключительно через губу, смотрели с презрением, просьбы и пожелания учитывали со скрипом и вообще – всячески стремились дать понять, где мое место. Я их мнение о своей омерзительной персоне видала там же, где и остальные мнения непрошеных доброжелателей. Но необходимость с боем добиваться того, что я должна получить за свои же – ладно, носорожьи! – деньги ужасно злила. Худо-бедно спасало имя носорога. Его хватило примерно до обеда, а к обеду явился он сам собственной персоной, и под ледяным взглядом светлого героя дело пошло бодрее. Строители выполнили заказанные работы, убрали за собой мусор, получили расчет и свалили подобру-поздорову. Я бы с удовольствием последовала их примеру – но увы, судебная система милой родины не оставила мне такой возможности. Светлый схватил меня за локоть и затащил в дом, а там… Боже, как он орал! Ах, как билась жилка на виске! Как сжимались руки! В целом, состояние больного мне нравилось, и динамика выглядела очень приятно – за последнее время Тэхён ощутимо ожил. Если раньше он мои провокации игнорировал, то теперь выдавал здоровую реакцию мужского организма на раздражитель. Я умилялась и испытывала желание сделать еще что-нибудь подобное. «Хотя, возможно, влезать в его деньги было все же перебором», – подумала я, пятясь к кабинету, когда Тэхён медленно и угрожающе двинулся в мою сторону, поняв, что раскаяния от меня не дождется. Странное дело, но вид надвигающегося на меня, взбешенного Ли будил во мне совсем не те чувства, которых, совершенно очевидно, ожидал от меня светлый. Осторожно отступая в сторону кабинета, я думала не о том, что этот мужчина может запросто свернуть мне шею, и ему за это, по большому счету, ничего не будет. О нет, я думала совсем о другом! Светлый рывком бросился ко мне, и я лишь в последний момент успела юркнуть в кабинет – щелчок замка совпал со звуком удара по двери. Светлый, кажется, приложился к ней от души. Я сползла спиной по стене. Прижала ладони к лицу. Дура ты, Дженни. Ду-у-ура! Щеки горели, ноги дрожали, а сердце колотилось, как сумасшедшее. И виной тому был совсем не страх. Светлый еще раз грохнул кулаком по двери. Если выломает – я его убью, и чинить эту дверь он будет сам, без всяких плотников. Немного подумав, я озвучила эту мысль – всё же надежные старинные замки изрядно придали слабой девушке смелости… Буйство за дверь прекратилось. А потом, после непродолжительного молчания, Тэхён вдруг сказал:

– Дженни, пожалуйста, не делай так больше. Ты понимаешь, что однажды уважения к моему имени и моему дому может и не хватить?

На следующий день Ли, ничего не объясняя, взял меня под локоток и отвез в город, в торговую галерею. Там мы поцапались еще разок – хотя из-за присутствия посторонних, так некстати явившихся в ту же самую галерею, обошлись без размаха. После продолжительного шипения и ядовитого фырканья с обеих сторон, я уступила и сделала то, чего мне самой хотелось до дрожи – обзавелась добротным осенним гардеробом. Вещи, пусть неброские и непритязательные, были практичными и качественными. И – моими, только моими. Государство задолжало Тэхёну кругленькую сумму за мое содержание – чеки я аккуратно собирала и в конце закупок торжественно вручила молчаливому носорогу. Словом, к яркому вспыльчивому природному темпераменту, проглянувшему из-под слегка облезшей плесени проклятия, я приноровилась. Легко и, пожалуй, даже с удовольствием. Сегодняшний скандал случился из-за того, что я вынуждала носорога колдовать. Ли пребывал в странной уверенности, что если доктора ему колдовать не рекомендовали, да и получается у него всё равно косо-криво, тяжело и больно – то и нечего нарушать врачебный запрет. А мне непременно нужно было там подвинуть, здесь заделать, вот тут обеззаразить… После того, как, пытаясь подвинуть шкаф, он его повалил, а обеззаразить сумел только с третьей попытки – Ли-таки вспылил, наорал на меня, обозвав бессердечной стервой и темной эгоисткой. Я попыталась донести до его дубовой светлой башки, что это перед приступом колдовать ему вредно, а вот сейчас – как раз полезно, каналы разрабатываются, да и вообще… Я же не просто так говорю! Но куда там – «Дженни, пожалуйста, не пытайся со своим куцым опытом и аспирантурой быть умнее квалифицированных целителей!» Словом, в Тэхёна полетели тряпка для пыли, швабра, флакон с патентованным средством «Чистоблеск» и здоровенный кусок строительного мела. Когда я выплеснула на него еще и воду, он окончательно взбесился, и теперь я трусливо отсиживалась в кабинете. После того, как я влезла в его деньги, входить в кабинет носорог мне запретил – но ключа не отнял. И по непонятной мне самой причине, после всех ссор я пряталась именно здесь, хотя в другое время послушно и благовоспитанно не нарушала запрета.

– Тэхён! – крикнула я, приоткрыв дверь, но из надежного убежища не выходя. – Где чеки на мою осеннюю одежду? Давай их сюда, я их тоже подколю.

– Я с ними уже разобрался, – буркнул носорог, оказавшись гораздо ближе, чем я ожидала.

– В смысле? Еще же месяца не прошло, на моем счету еще нет начислений… – от удивления я даже высунулась из укрытия, чтобы подозрительно взглянуть светлому в глаза.

– Нет, я просто отвез их в городской дом! Когда деньги поступят… – и ловким рывком Тэхён выдернул меня из кабинета, взвалил на плечо и, пинком захлопнув дверь, что еще недавно была мне защитой и опорой, понес меня в неизвестном (хотя, конечно, отлично известном!) направлении. Но, увы, его благое и, не побоюсь этого слова, мудрое начинание было пресечено на взлете стуком в дверь. Я соскользнула с обжитого плеча, смерила разочарованного Тэхёна взглядом «как вы могли, я не такая» и пошла открывать двери – как и положено образцовой горничной в приличном доме. Вот только дама, стоявшая за дверью, сбила с меня весь игривый настрой. Крепко сбитая, затянутая в форму, как в броню, она один в один походила на сотрудницу изолятора, которая доставила меня в дом Ли. В руках – папка и объемистая сумка через плечо. Сурово поджатые губы и глаза, выискивающие малейших непорядок, довершали образ. Интересно, их где-то специально выращивают?

– Добрый день, – сдержанно поприветствовала я официальное лицо при исполнении.

– Дженни Ким? Я инспектор Дафна Кован, в мои обязанности входит проверка исполнения приговора по делу пятьсот девяносто семь дробь восемьдесят три от двадцать второго августа этого года. Я могу увидеть вашего смотрителя?

Несмотря на формулировку, это был не вопрос. Это был приказ. Я молча отступила от дверей, позволяя инспектору Кован войти.

– Мистер Ли, доброго дня, я инспектор… Светлый спустился по лестнице следом за мной, и теперь суровая дама обращалась напрямую к нему.

– Да, инспектор Кован, я слышал.

Носорог был спокоен и благожелателен, а у меня сердце обвалилось в желудок, сделало там кульбит, пустив тошнотворную волну по внутренностям, после чего вернулось на место, но застучало в два раза чаще. Время замедлило ход. Все ощущения обострились и усилились, а мысли обрели бритвенную остроту – как всегда бывало в моменты опасности.

– Проходите, – пригласил ее тем временем Тэхён.  – Здесь, как видите, несколько не обжито, поэтому удобнее будет говорить на кухне.

– Благодарю, – благосклонно улыбнулась инспектор Кован, и я восхитилась. Да этот мерзавец, кажется, и каменную глыбу обаяет! Светлые устроились на кухне, и я заставила себя пройти за ними. Дафна Кован разложила на кухонном столе бумаги, и теперь въедливо допрашивала Тэхёна, как я себя вела, проставляя пометки в казенного вида бланках после каждого вопроса. Чашка, из которой Ли пил свой утренний чай, стояла рядом с ней. В желудке мерзко екнуло, и кончики пальцев занемели. Я с трудом подавила волнение силы - не хватало еще побеспокоить браслеты прямо перед инспектором.

– Проявляла ли ваша подопечная склонность к физическому насилию? Светлый оглянулся на меня… Ну, Тэхён, если ты сейчас мне ту доску припомнишь!

– Нет, ну что вы! – отперся Тэхён, явно по моему лицу увидевший, что если вздумает сейчас шутки шутить, то физическому насилию быть! – Вы посмотрите на нее и на меня, инспектор Кован. Какое физическое насилие?

– Агрессию? Неповиновение?

Если бы я не пыталась всеми силами подавить признаки страха и волнения, я бы расхохоталась – уж больно выразительным стало лицо светлого при этом вопросе.

– Мисс Ким очень сдержанная и дисциплинированная девушка, – заверил Тэхён.

– Ваша подопечная делала попытки колдовать? Появлялись ли у нее знакомые, которых вы могли бы охарактеризовать как подозрительных? Ваша подопечная делала какие-либо заявления, касающиеся темной магии и ее ограничений?

Вопросов было много. Очень много. И были среди них весьма опасные. Тэхён отвечал быстро и уверенно, и если верить его ответам, Дженни Ким представляла собой воплощенную кротость и смирение. Листы опросника быстро покрывались пометками.

– Ну что ж, мисс Ким, подойдите, – в этот раз она обратилась ко мне уже с куда более доброжелательным выражением лица. – Присаживайтесь рядом, протяните мне руки. Вот так, да, сперва правую…

Щелкнули замки на ее чудовищной сумке, из недр которой инспектор выудила короткий жезл с шариком на конце, увенчанный маленькими крылышками. Я замерла, глядя на него, как загипнотизированная.

– Не бойтесь, мисс Ким, это совершенно не больно, – снисходительно обронила светлая. Жезл налился зеленовато-золотистым светом. – Я просто проверю, не было ли совершено попыток вмешаться в работу артефакта, воздействовать на него магией либо снять. Если вы не делали ничего подобного – вам не о чем переживать…

Заткнулась бы ты, тупая овца, и делала свое дело молча! Я подавила вспышку злобы и протянула милейшей Дафне вторую руку. Жезл порхал вокруг браслетов, рассыпая изумрудные искры на стол, на бумаги, на забытую чашку и на нас с Тэхёном. Я каменно молчала, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Что ж, всё в порядке, – с некоторым, как мне показалось, разочарованием констатировала инспектор Кован. О да, конечно, Дженни Ким, магистр магии крови, без пяти минут доктор наук, могла бы оказаться настолько глупа, чтобы сделать с блокирующими артефактами что-то, что власти сумели бы отследить! Или – если бы уж сделала - то столь глупа, чтобы к этим властям вернуться…

– Осталось всего два пункта – опрос и проверка условий содержания, – обрадовала нас с Тэхёном дама, убрав жезл в футляр, а футляр в сумку.

– Мне показалось, вы меня уже опросили, – кивнул на бумаги светлый, и в его голосе прозвучало зарождающееся раздражение.

– Всё верно, – поторопилась согласиться посетительница. – Но я должна также убедиться, соблюдаются ли права мисс Ким.

Она произнесла это почти извиняющимся тоном, будто ей неловко было произносить само словосочетание – «права мисс Ким ». Опрашивая меня, она не заполняла никаких бумаг – видимо, государство не сочло какие-то там права условно оправданных темных достаточно весомой причиной, чтобы переводить бумагу. Все вопросы свелись к одному – не обижает ли меня мой смотритель. Светлого, тем не менее, из кухни никто не выставил. Как будто, окажись я в самом деле такой, как указано в досье, я бы посмела жаловаться в присутствии своего мучителя – при условии, конечно, что Тэхён вдруг оказался бы садистом и сволочью. …а если бы вдруг посмела – можно представить, во что бы это потом глупышке вылилось. Неприязнь к Дафне Кован становилась всё сильнее. Дрянь. Ладно – я. Я, по сути, заслужила всё ужасное отношение светлых, которое могло возникнуть.