Маша была на работе в момент, когда раздался звонок подруги. Регина была обеспокоена. Крайне.

— Я пришла в садик за Катей, а её уже забрали.

— Кто? — Сердце ушло в пятки. Глаза округлились до невероятных размеров. Погоди. Спокойствие. Воспитатели не отдают детей чужим людям. Верно?

— Твоя мама.

Окей, мама не чужой человек, но и... не близкий совсем. Зачем она это сделала? У девушки затряслись колени. Предчувствие было отвратным. Не дай бог дома Валя. Внутри снова этот ужасный ком, который образовывался при мысли об этом чудовище. Маша, кажется, позеленела, потому что её напарник уточнил, всё ли в порядке. Отрицательно помотала головой и, сказав Регине «я разберусь», принялась искать кого-то себе не замену. Она больше не может работать. Нужно срочно в её... не дом. Не сможет больше называть это место домом. Напарник почти выгнал её с работы и сказал, что сам найдёт сменщика. Девушка поблагодарила его и побежала к метро так быстро, как могла. Зайдя в вагон, перевела дыхание. Ноги окаменели от бега. Почему поезд такой медленный? Быстрее, пожалуйста! У неё там сестрёнка в беде! Мать на звонки по-прежнему не отвечала. Катастрофа.

Ворвалась в квартиру. Катюша смотрела мультики на кухне, уплетая какую-то шоколадку. Мать сидела рядом и умилялась кривой улыбкой. Она... трезвая?

— Мам... что происходит? — Маша переводила дух и смотрела то на мать, то на ребёнка. В квартире было всё также душно и отвратно. Находиться тут не хотелось совершенно. Воспоминания как водопад обрушились на израненную душу. В носу защипало. Кажется, слёзы подступают. Но она не собиралась плакать. Не сейчас.

— Маша! Доченька! — Женщина кинулась в объятия девушки. Та в конец опешила. Что тут творится? — Я так по вам соскучилась! — Рыдания изливались из женщины.

Но Маша по-прежнему оставалась отстраненной. Не верит? Или же у неё больше нет тёплых чувств к этому человеку? Не понимает, что должна сейчас сделать. Обнять мать? Не хотелось. Утешить? Тоже нет. Было больно и смертельно обидно за её пьянство, неверие, и те слова, что были брошены в последнюю встречу.

— Почему ты забрала Катю и не предупредила?

— Я так скучала! — Скулила женщина. — Прости меня. Я так виновата.

— Мам! Надо было предупредить. Я волнуюсь за сестру.

— Она в надёжных руках. Возвращайтесь сюда, прошу. Катя уже согласна.

Довольный ребёнок кивал. Малышка слишком часто спрашивала, когда же они вернутся домой. Мария каждый раз терялась и уходила от ответа. Ложь с каждым разом была всё менее правдоподобной. Потому что врать не хотелось. Но рассказать правду не представлялось возможным. Пусть мир Катюши будет радужным и розовым как можно дольше.

Маша молчала. Не хочет возвращаться. Совершенно. Она хочет к Саше. Где тихо, спокойно, уютно, тепло, где тебя по-настоящему любят и заботятся о тебе. Но пока это невозможно. И теснить Регину надоело. Но... выпивка? Валя? Вспомнились угрозы, что он кидал в сторону Кати. Все эти пьянки. Ребёнок не должен этого видеть.

— Что с алкоголем? — сухой тон, не выдающий никакого внутреннего клокотания.

— Я больше не буду! Обещаю! — Мать, в отличии от Маши, рыдала в голос. И, если честно, это бесило.

— Валентин?

— Он сюда больше не ходит. Куда-то делся. Наверное, новую компанию нашёл, — фыркнула мать. — Даже не объяснил...

Девушка жестом её прервала. Нет желания вообще слушать о нём.

— Остальные дружки?

— Я всех выгнала! Мне нужны только вы! Вы же мои родненькие.

Женщина накинулась с поцелуями. Маша отстранилась. А вот Катя была рада. Девчушка крепко-крепко обнимала мать.

Хотелось вернуть ту маму, которая когда-то была такая счастливая и красивая. И пусть она особо никогда с дочками не нежилась, она их принимала. Обнимала. Учила. Хотелось поверить, что больше не будет попоек. Больше не будет этих пьяных упырей тут. Неужели в этот дом вернётся мир, который когда-то создал для них отец? Глупо этого ждать? Возможно. На Маша решила дать шанс. Только ради Кати.

— Чуть что и мы уходим! — вынесла вердикт девушка. Она понадеялась, что сказала это достаточно твёрдо. Надеялась, что мать поняла и поверила.

— Больше ни капли в рот! Клянусь! — Женщина крестилась и плакала.

Машу почти выворачивало наизнанку от всего это сумбура. Надо срочно открыть все окна. Убрать квартиру. Закупить продукты — в холодильнике пусто. Опять влезать в долги. Плевать. Налаженная жизнь того стоит.

На следующий день мать снова забрала Катю из садика. И даже сообщила об этом по телефону.

Мария была в напряжении из-за всего этого. Ждала подвох каждую секунду. Вот-вот и мать сорвётся, вот-вот и Валя появится, вот-вот и он начнёт снова совращать её. Только теперь дойдёт до самой сути. Не дай бог тронет Катю.

Снова начали мучить эти ужасные сны (как ни странно, у Саши в доме они прекратились). Она вновь и вновь просыпалась в поту и с криком на губах. В первую ночь мать примчалась тут же и обняла дочь. Пыталась погладить, успокоить. Но становилось хуже. Эта женщина больше не давала покоя. Маша ушла на кухню заварить ромашку (которая, кажется, уже была просрочена), в надежде, что это поможет. Отчаянно захотелось к Саше. К нему домой и даже в его объятия. Та ночь под дверью была самой спокойной за последние месяцы. Маша испугалась своих мыслей. Почему она скучает? Почему он стал такой родной? Ведь он вообще не хочет больше её добиваться. Намёков стало ещё меньше, чем было в тот момент, когда она встречалась с Мишей. А их и тогда было ноль! Разрыдалась. В груди сдавило. Снова чувствует себя несчастной и никчёмной. Чужой всем на этом белом свете.