— Я его покупаю, — глядя на наше замешательство, повторил он, но уже не с таким рвением.
— И сколько дашь? — оживился я.
— А сколько ты стоишь?
— Приличную сумму. Не вздумай продешевить. Я, знаешь ли, весьма уникальный экземпляр! Та ещё редкость, прям реликвия! — усиленно расхваливал себя. — Столько талантов! Столько навыков и умений!
— Каких?
— Ну-у... — я призадумался в поиске того, чего нет и никогда не было. — Я ж не могу так просто всё раскрывать. Тем более, — махнул рукой в сторону Хосока с Юнги, — не при посторонних же.
— Ладно, — закивал простодушно.
— Если ты собираешься выкупить меня насовсем... Насовсем же? — уточнил.
Кивок.
— Тогда без внушительной суммы не обойтись. Точно потянешь?
— Думаю, да, — Куки был предельно серьёзен.
— Э, вы чё за торги тут устроили? — влез очухавшийся Хосок.
— Не мешай мне Печеньке продаваться, — отмахнулся я.
— Кажется, ты изначально был против продажи.
— Но речь же не о Печеньке шла. Мы с ним не чужие люди. Я, может, всю свою сознательную жизнь мечтал ему продаться! Так что там с деньгами?
— У меня есть карточка, — зашарил Куки по карманам пиджака. — Там довольно большая сумма.

— Нету? Потерял? — поинтересовался участливо, глядя на встревоженное лицо Куки, и стал тоже усиленно его облапывать в поисках заветной кредитки.
— Эй-ей, — тут же подоспел оранжевый, активировав режим мамочки. — Ты куда ручонки-то свои тянешь? — отгрёб я от него пару довольно болезненных шлепков. — Нельзя трогать нашего золотого ребёнка!
— Золотого? — я фыркнул. — Почему золотой? Потому что богатенький?
— Потому что гений.
— Да ладно, не оправдывайся. Небось потому и дружбу с ним водите.
— Мы не взяли у него ни копейки.
— Бесплатно кормите? Он ведь говорит, что с деньгами у него всё в порядке. Втираетесь в доверие потихоньку? Молодцы. Похвально.
— Молчал бы, — Хосок сердито выдохнул. — А то прямо сейчас по рукам пойдёшь.
— Я выкупаю его, — снова подал голос Куки и вцепился в дырку на колене моих джинсов.
— Золотце, — будто с годовалым ребёнком засюсюкал Хосок, пытаясь отцепить его руку от моего колена. — Человека нельзя купить, он ведь не зверушка.
— Я согласен есть из собачьей миски, — заулыбался я. — Могу даже на коврике спать и отзываться на «Пушок».
— Я не хочу, чтобы его... пустили по рукам? — выдал Куки почему-то вопросительно, взглянув несмело на оранжевого. — Поэтому куплю.
— Ох, ну хоть кому-то в этом жестоком мире не плевать на меня! Теперь ты однозначно мой лучший друг! Хотя-я... — запнулся и взглянул на Куки заискивающе. — Теперь я должен звать тебя хозяином?
Однако мой порыв любви и нежности был прерван хосоковой ладонью, прижатой к моим губам.
— Помолчи, а? Помнится мне, ты был против ролевух, — кинул как бы между прочим, но я, смутившись, даже перестал лизать его ладонь, в попытках освободиться.
— Куки, ты просто понял всё слишком буквально. Тэхён будет лишь обедать вместе с гостями и всё. И больше ничего. Будет развлекать их беседой и своим прекрасным личиком. Не стоит беспокоиться о нём.
— Правда? — он выглядел немного озадаченным. — Ну тогда ладно, — отпустил мои джинсы и, поспешно взявшись за ручку, отвернулся к учебнику. — Тогда не покупаю.

— Печенька! — воскликнул я, едва Хосок убрал руку, посчитав, что ситуация разрулена. — Не слушай их! Я хочу продаться тебе весь и полностью!
— Так нужны деньги? — оранжевый окинул меня насмешливым взглядом. — Тогда можешь продаться мне.
— За сто вон, угу. Чудная сделка! — я закатил глаза. — Нашел мне тут лоха.
— Не смей деньги у Куки выпрашивать! Можешь клянчить у клиентов.
— Если тебе вдруг захочется подзаработать, — хмыкнул наблюдавший за действом Юнги, — я всегда могу выйти в туалет, оставив тебя наедине с клиентом. Только попроси. Без проблем.
— Ты так любезен, Юнги-я-я, — расплылся я в подобострастной улыбке. — Я тронут. Но всё-таки... Печенька, — снова повернулся к Куки, который с дофига отрешённым видом уже что-то строчил прямо на странице учебника.
— Тэ, шёл бы ты... — Хосок указал в дальний угол зала, где лежала на полу подушка. — На своё место.
Такое обращение с расчудесным мною было обидным. Но я напомнил себе, что гордость моя как всегда бухая зависает где-то за Летой и, натянув на лицо дежурную улыбочку, направился в указанном направлении.

Спустя полчаса настал тот самый момент, которого я так боялся. Меня впервые заказали. И вероятно, это было немного стрёмно и нифига не презентабельно, что тот самый «приятный молодой человек», за которого трое девчат вскладчину отдали вполне неплохую сумму, сидит прямо туточки на старой подушке, словно некий бомжик. Но когда я встал, расправил плечи и, облизав губы, направился к ним, они явно выглядели впечатлёнными, что не могло меня не радовать.
Мы сидели за небольшим столиком у окна вчетвером. Я планировал быть дофига манерным, галантным, холодным. Весь такой принц в золотой короне и рваных джинсах. Но что-то пошло не так. Вместо светской беседы я лишь глупо хихикал и отвечал невпопад, а вместо короны мне бы явно больше подошла табличка «Осторожно. Кретин».

Юнги, не выдержав лицезрения и минуты моего позора, сунул в уши наушники и отвернулся, протирая стаканы. Хосок же вообще скрылся на кухне, появляясь лишь тогда, когда нужно было принести заказ.
Девушки, не скрываясь, посмеивались надо мной, но, кажется, в целом были вполне довольны. Похоже, идиоты как раз в их вкусе.
После я развлекал ещё двух школьниц, в общем-то с тем же успехом (который явно оброс приставкой «не»). За это время в бар заскакивали и другие людишки, но, хвала небесам, не по мою несчастную душеньку.
А потом пришёл парень, скорее даже мужчина лет тридцати и, кидая в мой угол тоски и уныния заинтересованные взгляды, устроился за барной стойкой, начав обсуждать с Юнги алкоголь. Спустя минут пять его взгляды в мою сторону стали меня уже напрягать. Я чувствовал себя тортом, выставленным на витрину. А спустя ещё минуты три мои опасения оправдались. Я снова был заказан (лучше б меня уже киллеру заказали, ей-богу).

— Я просто не хочу пить в одиночестве, — объяснился он, когда я сел рядом с ним, по-детски сложив ручки на коленках. — Налей ему, — кивнул тот Юнги.
— Но ведь вы не один, тут есть бармен.
— Он не очень-то общителен, — снова взглянул на блондина, у которого в одном ухе всё ещё торчал наушник.
Передо мной появилась рюмка, и я изумлённо уставился на нашего бармена, который вроде как школьников вовсе не спаивает, если конечно верить легенде. Но тот выглядел дофига невозмутимо, и я решил, что, должно быть, зря о нём так подумал, наверняка в рюмке просто вода.
Однако после первого же глотка стало ясно, что жидкость мало походит на воду. А мужчина всё что-то говорил, спрашивал, посмеивался и настаивал на новом тосте. Спустя тройку тостов и короткой фразы «ты милашка», его ладонь вдруг прописалась на моём колене. Я дёрнулся и напряжённо замер, взглянув на Юнги, а тот в свою очередь, демонстративно воткнув и во второе ухо наушник, направился в туалет. Я мысленно подобрал ему удавку на шею покрасивше.

Когда рука мужчины стала поглаживать моё колено сквозь дырявые джинсы, я испугано завертел головой по сторонам в поиске Куки. Но даже тот умудрился куда-то деться. Ладонь уже грубо скользила вверх по внутренней стороне бедра, и мне хотелось закричать что-нибудь типа «насилуют». Но ведь и не насиловали же ещё даже, да и визжать как баба как-то не комильфо.
— Извините, — скинув его руку, я вскочил со стула. — Ваше время вышло, — залепетал, уставившись в пол.
— Разве? — он удивлённо взглянул на часы, что висели на стене напротив. — Я так не думаю, — встал и направился ко мне. — Не ломайся, — вцепившись в подбородок, запрокинул мою голову вверх. А я в этот момент подумал, что наверно здорово быть таким высоким. — Я хорошо тебе заплачу. Просто будь послушным, — и, пьяно улыбнувшись, он стал неумолимо приближаться к моим губам.
Но раздался звон разбившейся бутылки, и вместо губ он встретился с моим плечом.