Прошло уже несколько месяцев после того, как Виен узнала, что теперь вынуждена находиться меж миров столько, сколько ей понадобиться на выполнение тех дел, что она не смогла завершить при жизни. А она не знает даже то, как ее звали.

Виен тихо выдыхает и присаживается на рядом стоящую скамейку, зачем-то взглядом спрашивая на это разрешение у человека, сидящего на другом краю. Девушка, сгорбившись, разглядывает свои босые ноги в отражении дождевой воды, и ей хочется спросить у этой воды, видела ли она Виен при жизни и знает ли она, что та теперь должна сделать, чтобы покинуть это гнетущее место.

Но вода молчит, только небеса разражаются устрашающим громом, барабаня внезапным дождем по осенним курткам людей, не взявших сегодня зонты. Они бегут в укрытие, под свес крыши приемного отделения больницы, в машины, к автобусным остановкам. Куда угодно, чтобы спастись от ненастной стихии.

Капли, падающие с неба все чаще с каждой секундой, кажется, тоже решают оставить Виен без своего внимания, ударяя по скамье, на которой она сидит, но не попадая по девушке. Она, верно, должна быть рада тому, что не промокнет под дождем, и ее белое тонкое платье останется таким же легким и сухим. Но Виен не чувствует радости.

Виен чувствует всепоглощающее опустошение, безысходность. Она — ничто в этом огромном мире, да и в любом из них. Находится где-то посередине, не даруя пользы и не имея цели. Не живет, а существует. И только потому, что так получилось. Несет в себе чувство одиночества, бессмысленности своего разума, уместившегося в нематериальном теле. И это заставляет чувствовать боль, которую нельзя передать или прервать.

Хочется громко кричать и плакать, рвать на себе кожу и волосы, чтобы добраться до нутра, что так яро болит, пытаясь привлечь внимание. И Виен бы так и сделала, если бы ее оболочка не была неуязвимой, заплакала бы, если бы могла удерживать в пустоте тела влагу, закричала бы, если бы могла повысить внутренний голос. Хочется смерти, но умереть дважды не получается.

Апатичность заботливо укрывает девушку одеялом из стальных цепей, которые не дают распрямить плечи и вновь взглянуть в небо, как тогда, когда душа горела надеждой на спасение и упокой, когда хотелось смотреть на звезды и верить их обещаниям стать ближе совсем скоро.

Но теперь Виен смотрит в лужи, идущие рябью от проливного дождя, и ищет в них свое отражение — хочет доказать себе, что до сих пор существует, что хоть как-то влияет на происходящее в этом мире.

Но лужа отражает стоящее за скамьей дерево, покачивающееся от слабого ветра, металлическую ножку скамейки, небо, затянутое огромными грозовыми тучами, и сверкающие на нем раскаты грома, но не Виен. Ее больше нет. Нигде. Никто и ничто вокруг даже не задумывается о ее существовании, о ее необъятной боли.

Кроме одного создания этого беспощадного мира.

— Виен! — окрик неподалеку заставляет вскинуть голову, встречаясь взглядом с Суюн.

Девушка совсем не изменилась после их первой встречи, как казалось Виен. Все те же темные, как беззвездная ночь, глаза и те же иссиня-черные волосы, не отросшие ни на сантиметр и все так же продолжающие скользить по острым, сокрытым мантией плечам своей хозяйки. Изменилось разве что отношение к Виен. Кажется, она стала относиться к девушке более дружелюбно, если на такое вообще способна.

Суюн быстрым шагом подходит к Виен и немного наклоняется, чтобы заглянуть той в глаза:

— Опять сидишь здесь? — получает в ответ слабый кивок. — Тебе еще не надоело? — садится рядом, продолжая глядеть в отражение сырого асфальта в карих глазах.

Виен поводит плечом, не желая отвечать на расспросы Суюн, и та то ли из вежливости, то ли потому, что наскучило, сама замолкает, откидываясь на спинку скамьи. Девушка слегка приподнимает голову, бросая взгляд на жнеца, а после опускает обратно, глядя на пальцы рук и постукивая ими по дереву скамьи. Виен так и не может до конца понять всей физики междумирья.

Тебе предоставляются почти все способности, которые только нужны, чтобы чувствовать себя формально живым, но ничто не дает тебе заявить о себе миру людей. Ты не можешь взять за руку, обратить на себя чужой взгляд, попасть под проливной дождь — не можешь почувствовать себя по-настоящему живым.

— Не хочешь сходить со мной? — внезапно спрашивает жнец, вновь наклоняясь ближе к Виен. — Это по работе, — уточняет она, надеясь на положительный ответ.

Теперь Суюн ждет, не уходит одна, заставляя бежать за собой вслед маленькой покорной собачонкой, как раньше. Виен нерешительно пожимает плечами, шмыгая носом, чем вызывает тихий вздох у сидящей рядом.

— Пойдем, — беря подругу за запястье, твердо произносит Суюн и направляется в сторону больницы.

Виен и не думает сопротивляться  — тихо семенит следом, не отрывая взгляд от земли. Девушка смотрит сквозь асфальт, словно бы взглядом пытается достучаться до правителя подземелья и попросить забрать ее хотя бы туда. Длинные волосы спадают с плеч, когда голова Виен опускается все ниже.

Девушка проходит вместе с Суюн в больницу, следуя вслед за подругой к одиночным палатам. Жнец уверенно проходит к одной из них, доставая из кармана уже знакомый Виен конверт. Этот отличался от первого лишь своим сияюще-черным цветом, который казался темнее одеяний жнеца, но в то же время блестел и переливался отчего-то серебром.

Виен вновь слегка поводит плечом, высвобождая руку из ослабшей хватки Суюн. Складывает руки в замок, поднимая взгляд на соседнюю дверь, из-за которой вдруг послышался громкий смех. Она слегка кривит тонкие губы, подавляя в себе зависть к этим людям. А Виен теперь никто не смешит, да и смеяться не хочется от слова совсем. Хотя девушка не уверена, что и при жизни хотелось.

— Ты со мной? — тихо спрашивает жнец, не оборачиваясь и не смотря на подругу за спиной.

Та отрицательно машет головой, глупо надеясь, что Суюн увидит, и отступает к стене, сползая по ней на пол:

— Я тут тебя подожду, — наконец осознав, что девушка все еще ждет ответа, бурчит Виен и утыкается носом в колени, придерживая их руками и получая в ответ еще один осуждающе-сочувствующий вздох от Суюн.

Та в последний раз кидает недоверчивый взгляд на подругу, будто бы оценивая ее шансы остаться в целости и сохранности, пока ее не будет несколько минут. После она решительно ступает сквозь дверь и невысокий порожек перед ней, скрываясь за проемом в бетонной стене, покрытой белой, режущей глаза смотрящего, краской.

Виен через несколько секунд приподнимает голову и вновь прожигает взглядом дверь в соседнюю палату, из-за которой до сих пор слышны теплые разговоры и частые смешки.