Принципы нужно иногда нарушать, иначе от них никакой радости.
Эрих Мария Ремарк
  
Свернув на задний двор полицейского участка, Фанетта достала из рюкзака книгу, которая и служила напоминанием их трагичной судьбы. Медлить было нельзя, но где-то в душе Рыба знала, что любые действия не имеют никакого значения. От того, что уготовано свыше миллионы лет назад, не сбежать, не уплыть и не улететь.
  
«Что я вообще здесь делаю? Если Гаспар и умрёт, то это не моя вина. Я тоже умру, всегда спасала только себя. Так что сейчас изменилось?»
  
Фанетта сощурила глаза от стены из снега и дождя, пролистала пожелтевшие страницы и уставилась на неровные листки. Последние десять штук были вырваны кем-то и уже очень давно.
  
«Что же пытались скрыть? Может, там наше спасение? Интересно, Кристофер что-нибудь об этом знает?»
  
Убрав в сумку книгу, Фанетта встала в лужу. После поставила руки и прислонила лицо к кофейного цвета массиву. Медленным ритмом Рыба скрылась под водой, оставив после себя небольшие пузырьки на поверхности. Под зданием находились трубы, они вечно протекали, что девушка применила в свою пользу. Путь занял намного больше времени, чем она предполагала: воды было меньше, чем обычно. Одна грязь, травинки, водоросли и фантики с пакетами. С трудом пробравшись сквозь землю, Фанетта выбралась через кран в туалете. К счастью, никого не было внутри. Очистив одежду и приведя себя в порядок, Фанетта выглянула в коридор — пусто. Вступив босой ногой, девушка немного поёжилась от страха. Ей не хотелось встретиться с кем-нибудь из потомков, помимо Криса или Гаспара. В идеале Рыба надеялась на помутнённое состояние Кота, тогда и особо объяснять не нужно. Дома и дома, а как выбрался — дело десятое. Из новостных и газетных сводок Фанетта узнала, что опасное животное содержали временно в клетке, в изоляторе. Хозяин не объявился: полицейские обзванивали зоопарки и цирки, но никто не знал чьё это животное.
  
«Умереть дома лучше, чем в задрипанной клетке с крысами и тараканами. Тем более после смерти мы в любом случае принимаем облик человека, тогда вообще вакханалия начнётся».
  
— Вот на хрена нужно было переться хрен знает куда?! Подумаешь, скрипку сломали, не руку и не ногу же, — ворчала под нос Рыба, передвигаясь бесшумно по коридору.
  
Позади раздалось шуршание, отчего Фанетта напряглась. По спине пробежала дрожь, девушка на всякий случай выделила яд, чтобы сбежать без проблем.
  
— Тиш-ш-ше. Не двигайся, — услышала Рыба сзади.
  
— Крис, не знала, что ты здесь, — как ни в чём не бывало произнесла девушка. На её лице была улыбка, специально для него.
  
— Вообще-то на улице ещё сидит Шарлотта, неужели не заметила её?
  
— Не-а, если ты переживаешь за неё, то тебе лучше уйти. Я сама всё сделаю.
  
— Я сделаю, а ты уйдёшь, — твёрдо решил Кристофер, сжимая плечо девушки. Фанетта буркнула себе под нос, но послушно развернулась к выходу.
  
«Только время зря потратила».
  
Девушка побрела к выходу, у которого никого не было. Сейчас конспирация была ни к чему. На улице холодно, дождливо и пусто. Обойдя здание несколько раз, Рыба не нашла сестру. Её нигде не было, даже запах не ощущался.
  
— Эй, Мышь, куда это ты спряталась? — позвала Фанетта хрупким голосом, но никто не ответил. — Выходи, живо! Не беси меня!
  
Девушка от злости пнула по скамейке. Та от сильного удара накренилась в сторону, а спустя секунду рухнула.
  
«Почему всё идет наперекосяк именно сегодня?!»
  
Дождь разошёлся не на шутку: он падал на дороги толстой и непробиваемой стеной, через которую невозможно было пройти. Искать Шарлотту — привычное занятие для Рыбы. Когда Лотта была меньше и глупее, то постоянна залезала в шкаф, зарываясь материнскими тряпками. Она так сильно была напугана, что дрожала зубами, их стук был настолько силён, что можно было услышать снаружи. Фанетта каждый день приходила к шкафу, прислонялась к нему телом и слушала всхлипы вперемешку с неразличимыми звуками.
  
Отец просил Рыбу приводить Мышь на кухню, к ужину — на трапезе обязаны присутствовать все, так заведено. Но Фанетта предпочитала простоять в полусогнутом положении, наблюдая
за тем, как мигают фарами проезжающие мимо их дома машины. После возвращалась к Маркусу и остальным. Оставшийся вечер проходил в полной тишине, что совершенно не беспокоило Фанетту. Ей нравилась тишина, ведь в ней можно спокойно расслабиться и подумать. Иногда в голове возникала мысль: «А правильно ли я поступаю?», но в следующую секунду отметала вопрос. Никакой дружбы и иного расклада не могло попросту быть для Фанетты и Шарлотты, уж больно они разные. «Разные ли?» — спросил однажды Кристофер, когда они были наедине. Глаза парня горели огнём, но их свет был недолгим. Он давно уже всё знал про них обеих, но не хотел говорить. Возможно, Фанетта догадывалась о правде, но не хотела признавать её. Всю жизнь Рыбу учили быть холодной и безразличной, не привязываться к другим, даже к родным, а в борьбе за собственное счастье все средства хороши. О последнем ей говорила ещё мама, Кэтрин Ришар, до того как исчезла. Их с Маркусом роман был бурным и страстным, но недолгим. Кэтрин — молодая, красивая и богатая девушка, а Маркус — безработный, неразведённый алкоголик с ребёнком. Что их вообще могло свести? Жажда денег? Признание? Скука? Фанетта склонялась к последнему, ибо на месте матери не взглянула бы на Серенака. Он был вовсе не уродлив, имел приятные черты лица, приятный голос, множество талантов и навыков, но не имел способность к любви и понимания счастья. Он был одинок, считала Фанетта, поэтому и грубил Кэтрин, вымещал на ней злость. Молодая девушка пыталась отдать ему всю себя, свои деньги, своё время и свою невинность. Но стоило ли это того? Определённо нет. Нежность и чувственность сменили потом упрёки, бесконтрольная ревность и недоверие. После добавились и измены. Маркус не видел в этом чего-то зазорного, он же мужчина — ему нужно расслабиться и позабыть о криках ребёнка. Унижаться и прощать — такую модель поведения видела Фанетта со стороны матери. Терпеть, быть мудрой и слабой. Раньше Рыбе это казалось верной тактикой, зачем же разрушать семью? Вот только когда мужчина ушёл от Кэтрин к другой женщине, Фанетта начала сомневаться в правильности слов отца. Они же ничего плохого не делали, Фанетта выполняла всё, что приказывал отец, стала его тенью, верной прислугой. Но это разозлило мужчину, он окончательно отказался от дочери, у него появились другая женщина и другая дочь. Кристофер стал отдушиной после трагичного предательства отца, но ненадолго. Мальчишка быстро переключился на Шарлотту, а по вечерам ходил к Луизе и выслушивал её нытьё. Он был со всеми, кроме Фанетты. Рыба хныкала от бессилия, царапала кожу и кусала до крови губы, ломала мебель и технику в доме. Её это успокаивало, давало хоть какую-то порцию силы. Фанетта не винила Шарлотту, она просто завидовала ей и боялась. Боялась, что если проявит слабину — станет ещё более никому не нужной. Её и так бросила родная мать, отец некоторое время погодя наладил отношения, но это была лишь фальшивка напоказ, Крис тоже ушёл, подруг не было, да и пытаться завести их как-то поздновато. Шелест листьев едва доносился до Рыбы, она ушла с головой в воспоминания, намереваясь найти там хоть что-то хорошее. Нашла — отсутствие побоев и морального унижения, но от этого становилось только гаже на душе.
  
«Всю жизнь только и делаю, что пытаюсь угодить отцу, которому не нужна, да влюбить того, кто до беспамятства обожает другую. И к чему пришла в итоге?» — Фанетта тяжко вздохнула, присела на корточки и закрыла голову руками. — «Где же её черти носят?»
  
Раздалась какая-то странная вибрация, Рыба оглянулась — никого поблизости по-прежнему не было. Осторожно опустив руку к книге, она нащупала, как из корешка что-то сочится. Достав предмет и положив его на колени, Фанетта увидела капли крови. Они постепенно окрашивались в чёрный, переливались, бурлили. Жидкость пачкала руки и придавала им тошнотворный запах, где-то Рыба читала, что это верный признак беды.
  
«Где Кристофер застрял? Неужели приключение на свою задницу нашёл? О брате совсем не думает. Так и знала, что самой идти нужно». — Идти в здание не хотелось, но это была необходимость. Кое-как поднявшись, Фанетта убрала книгу, а после подошла к окну.
  
Сквозь мутное стекло она видела две фигуры: огромную и поменьше. Они активно жестикулировали, явно спорили. «А Гаспар там один сидит...» От своих мыслей Рыба испугалась — её никогда не волновали другие, по крайней мере в последнее время. Видимо, после смерти отца что-то изменилось, открылась невидимая для других хрупкая сторона души. Слёзы душили Фанетту, хотелось кричать, но она на задании. На важном задании. С помощью дождя она могла проникнуть на крышу, на окно и пройти сквозь него. Последний вариант был не самым лучшим, ибо её могли заметить. Растворившись в каплях, падающих с неба, Рыба слилась с дождём. Только, в отличии от него, она направилась наверх, на крышу. В черепичной закладке виднелись трещины, многочисленные и безобразные. Из них доносился писк мышей, такой жалобный.
  
Пробравшись внутрь, Фанетта оказалась в фойе, откуда-то доносились ругань, вскрики. Из туалета выбежала женщина, лицо её было красным от слёз и чёрным от туши. Она дрожала и звала на помощь, билась о двери, но никто не выходил.
  
— Эм, прошу прощения, у вас всё в порядке? — попыталась невозмутимо спросить Рыба.
  
— Т- там труп, кто-нибудь, помогите... — женщина, сползая на пол, зарыдала навзрыд.
  
— Оставайтесь здесь, я позову кого-нибудь. — Разумеется, это была ложь. Фанетта ринулась к туалету, откуда выбежала незнакомка. Внутри пахло мочой, сигаретами и рвотой. Девушка закрыла рукавом нос и начала открывать кабинки одну за другой. Все они были пусты, кроме последней. Фанетта видела чёрные лакированные ботинки, они блестели в тусклом мраке лампочек.
  
— Гаспар? — тихо позвала девушка брата. — Ты здесь? Я могу войти?
  
Аккуратно положив руку на круглую ручку, Рыба открыла дверь. В петле висел и слегка покачивался юноша, на лице засохли слюни, а глаза почти вывалились из орбит. На руках виднелась чёрно-оранжевая шёрстка, а на шее две маленькие точечки, словно от инъекций. Фанетта молчала, крик не шёл из её горла. Это не было самоубийством, ибо на шее и груди красовались длинные полосы. Он страдал, вырывался, хотел выбраться, но всё равно умер. Его убили именно в тот день, когда Фанетта решила уйти от своего одиночества.
  
— Я ненавижу тебя, мама, — прошептала Рыба, сжимая кулаки. — Лучше бы ты умерла. Громко хлопнув дверью, Фанетта покинула туалет. Она свернула за угол, где стоял стенд с фотороботами преступников. Прислонилась к холодному стеклу, а после девушка увидела среди десятка фотографий до боли знакомое лицо. Это не была её мать, девушка, примерно её ровесница. Некоторое время она разглядывала аккуратные черты: огромные глаза, пухлые губы, небольшой нос и длинные волосы. Что-то в образе было неестественным, словно грим, которым хотели скрыть правду.
  
«Теперь ясно, кто виноват во всём этом», — резюмировала Рыба.
  
Бастьен побежала на улицу, где уже светило солнце. Пахло сигаретами и духами. У лавочки стояли двое: Кристофер и Шарлотта. Рыба видела только их спины, но знала, что оба плакали. Может, в настоящий момент и не стоило грузить своими предположениями, ведь оба сейчас не готовы к подобным разговорам. Но для Фанетты это было неважно. Она решила сделать хоть что-то хорошее, правильное. И она сделает это сейчас, даже если придётся предать родную мать.