Я снова иду по знакомой улице, снова заворачиваю налево, затем прямо и еще раз налево. Сейчас с трудом виден дом госпожи Ромер, а, повернув голову в противоположную сторону, слышится тихое журчание ручья, будто отбивающее определённый ритм, ударяясь о камни у берега. Иногда мне кажется, что это может длиться вечно. Ветер всё с такой же силой будет дуть в лицо, пытаясь развивать густые тёмные волосы за спиной. Старый асфальт вместе с моими кроссовками будет создавать трение, вызывая противный звук, который всю жизнь будто режет уши насквозь, и кожа вмиг покрывается мурашками.

Звуки и шорохи — вот чем я живу сейчас. Противный возглас смеха родителей в моей голове теперь не кажется родным, он скорее напоминает о тех хрупких мгновениях, когда мы вместе были дружной семьёй. Не смотря на это, мозг считает нужным прокручивать воспоминания о былой жизни и день и ночь в голове. Может что-то пошло не так, и переключатель просто заклинило? В любом случае мне хочется, чтобы бессмысленные голоса перестали звучать бесконечно долго внутри меня.

Казалось бы, существуют мать, отец и дети — главные составляющие счастливой семьи. В чём же сложность? Всё выглядит до невероятности просто. Сначала мы ссоримся, не поделив последний кусок пиццы за ужином, потом из-за оценок в школе, и всё постепенно перерастает в нечто большее. Я не смогла уловить ту еле заметную грань, когда что-то пошло не так, и всё мечтаю, как мама вновь позовёт смотреть фильм одним теплым летним вечерком, но вместо этого, она по непонятной мне причине кричит на Адама, тонко намекая, что он позорит нашу семью. В это время я почти всегда стою около лестницы, которая связывает этажи дома, и постоянно вижу перед глазами радостные лица родителей и брата, а былые разговоры, некогда согревающие собственную душу, заглушают громкие крики в паре метров от моей реальности.

За все это время я научилась предугадывать каждое слово родителей, каждый упрек отца, даже свое собственное настроение. Однообразная жизнь настолько сильно давит на мой разум, словно однажды я не выдержу напряжения и расплачусь посреди тихой улицы. Порой хочется сжечь наш собственный дом, лишь для того, чтобы мама просто вспомнила о моем существовании. Бывает так больно смотреть на смеющиеся лица в парке, вспоминая те мгновения, когда я хохотала ещё громче.

Сейчас я рада, что их всех здесь нет. Лишь я иду по пустынному кварталу, проходя знакомые очертания каменных заборов и глубоко вытоптанных тропинок. Пустота оглушает своей тишиной, и ноги пытаются стучать по камням сильнее, чтобы убедиться, что я не сошла с ума. Крохотные темные кружочки начинают расползаться на асфальте, будто создавая галлюцинации в поле моего обзора. С каждой секундой я все сильнее чувствую влагу на голых руках и на своей голове, затем большие капли спускаются с бровей прямо на глаза, окутывая их прозрачной пеленой. Светлые джинсы вмиг приобретают новый узор. Я чувствую влажные волосы на своих плечах, как безумные, липнущие к шее. Старые кроссовки сменяют серый оттенок на угольно-черный, а потом становятся похожи на тонущий корабль, в котором бесконечный поток воды поглотил всё живое.

Одинокие бутоны на незнакомых клумбах прогибались к земле, а ветер гонял их бедные листья из стороны в сторону. Некоторые цветки тот безжалостно вырвал с корнем, и они нелепо свалились в небольшую горку. Ко мне неожиданно явился образ некой женщины, которая в скором времени будет упрекать чью-то мимо проходящую душу за грехи природы. Я молюсь, чтобы дождь смыл моё существование прямо в канализацию, ровно так же, как и делает с этими растениями сейчас.

Мерцающий огонёк вдали улицы подсказывает, что я почти пришла домой. Информация быстро долетает до конечностей, и они без моего ведома замедляют свой шаг, потому что мне страшно заходить туда. Когда я вспоминаю, что сегодня лишь суббота, мне хочется бежать без оглядки в обратном направлении. Любая семья проводит выходные дома, им не терпится распластаться на диване в гостиной и взахлеб смотреть фильмы целый день. Кажется, лишь мы здесь особенные, ведь грохот и ссоры, что я слышу, не похожи на беззаботный хохот, оглушающий когда-то всех соседей.

Дыхание замерло, когда я приблизилась к парадному входу. Отсутствие лёгких ударов капель дождя заставило поднять голову вверх. Навес, над которым возвышался просторный балкон родителей, надежно скрыл меня. Когда влага, окутывающая голую кожу, словно создавая покрывало вокруг, исчезла, моему телу стало холодно.

Миновав металлическую дверь, я услышала тихое сопение поблизости, поэтому как можно тише сняла хлюпающую обувь и двинулась к лестнице. Блуждающий взгляд устремился на маму в гостиной, но я быстро отвернулась, чтобы её зелёные глаза не нашли мои. Уставшая женщина сидела на светлом мягком стуле и одновременно поправляла свои русые волнистые волосы, пальцем придерживая очки на переносице. Привычным занятием для нее было чтение глупых журналов о кулинарии в полной тишине, и, распознав любой звук, та шипела, как голодная кобра.

Успев услышать тихий голос отца, я полностью скрылась за углом и снова оказалась в прихожей. Громко тикающие часы над лестницей были единственным предметом, создававшим шум вокруг. Без пяти два ночи. Я ничуть не удивилась бы, если узнала, что мама спит сидя. Прямо сейчас мозг отказывался искать разумные объяснения её нахождению в гостиной в столь поздний час.

Как и хотела изначально, я направилась в свою комнату, чтобы как можно скорее вдохнуть больше воздуха, не переживая о выговоре со стороны безумной парочки. Открыв идеально чистую дверь, я еле нахожу кровать среди этого бесконечного мусора. Абсолютно все выглядело настолько однообразным, как будто в глазах начало двоиться. Девчачья зелёно-розовая комната больше не резала взор, а напротив, вдруг стала беспредельно чёрной.

Бросив мокрый рюкзак подальше в угол, словно ненужный мусор, я вздохнула, начав убирать предметы различного характера с кровати на пол. Школьные тетради, некогда любимый ежедневник и даже ноутбук оказались брошенными. Не успев до конца освободить свободное место для последующего сна, мои уши стали различать громкий говор снизу, и я сразу поняла, что домой вернулся брат.