Невена долго не могла заснуть от беспокойства. Девушка настолько потеряла надежду отдохнуть, что села за стол и принялась учить билеты к сессии, предстоящей зимой.
Буквы перед глазами плыли и наезжали друг на друга, как напряженно она ни вглядывалась в текст.
Невена перевела взгляд на часы — четыре утра. Студентка обессиленно оперла голову на локти.

«Скорее я умру, чем лягу спать сегодня,» — с невеселой усмешкой подумала девушка, закрывая крышку ноутбука.

На улице уже светало. Рассвет был кислым и удушающим, из окна пахло сгнившей опалой рябиной и дикими яблоками, а грязь размыло ночным дождём, так что от влаги было тяжело дышать.

Добрило прокрался на кухню и поставил турку на плиту. Невена села за стол около дяди. От ковша вверх поднимался кудрявый дымок, похожий на хвост песца.

Некоторое время оборотни молчали, затем послышались шаги в коридоре и к ним подсел Обрад. У всех троих под глазами залегли тёмные круги.

Оборотни, не сговариваясь, пошли раздеваться и перекидываться. Через пятнадцать минут несколько фигур, чуть крупнее собаки, неприметно потрусили в сторону чащи.

Когда семья волков подошла к лесу, среди деревьев вскоре появилась чёрная фигурка. Сначала она казалась тенью или игрой воображения, но потом Невена поняла, что не ошиблась, когда волчица двинулась им навстречу.

От Милицы всё ещё пахло по-родному, но когда самка уткнулась носом в пушистый бок подруги, чтобы почувствовать родной запах, то поняла, что в нём произошла перемена. Теперь помимо старых ароматов появились новые, соплеменников по волчьей стае. От этого Невене даже стало неловко, как будто на чёрной волчице остался нестираемый отпечаток другого мира, но она ничего не сказала и постаралась скрыть своё смущение.

Девушки вернулись домой и оделись, затем посмотрели на время. До начала пар оставался всего час! Невена в спешке ринулась собирать вещи.

Ретт-Ярем уже поджидал у порога. «Фиат» с хорватскими номерами лукаво подмигнул фарами.

Обрад, Невена и Милица потеснее уселись на заднем сиденье, пока Дворжак докуривал сигару. Средний Войнович поморщился от запаха дыма. Смуглый мужчина рассмеялся.

— Обрад совсем не то, что дед, — благосклонно улыбнулся оборотень. — курение очень плохо влияет на здоровье, приятно видеть, что современная молодёжь это понимает.

Милица промолчала, но выражение её лица красноречиво говорило о том, как неприятно ей было дышать табаком. Наконец сигарета была докурена, автомобиль тронулся.

— И как прошла ваша миссия? — весело продолжил водитель-хорват. — уже есть новости?

Невена побледнела, Обрад и Милица переглянулись.

— Как Вы догадались? — спросила Войнович-младшая с непроницаемым выражением лица.

Тот засмеялся, и у Невены всё похолодело изнутри от того, насколько зловещий это был смех.
Тот фыркнул.

— От вас троих за версту несёт псиной, — ухмыльнулся Ретт-Ярем. — люди этого не чувствуют, а вот для оборотня очевидно, что вы за чем-то были в лесу и якшались с волками.

Невена смутилась такой своей недалекости. Тот продолжал насмехаться, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее злилась девушка.

— По-моему, это не достаточные улики для такого вывода, — тихо заметила Милица. — может, Вы сами имеете какие-то сведения, которыми не желаете делиться?

Хорват промолчал, продолжая крутить баранку. Невера стиснула зубы, заметив, что они мчатся на достаточно высокой скорости, мысленно проклиная Ярема.
В этот момент перед глазами мелькнул жезл, сверкнули светоотражающие элементы жёлтого жилета с надписью “Саобраћајне полиције”.

«Черт, — подумала девушка, подавив тяжёлый вздох. — и без того опаздываем, не хватало только разборок с дорожными патрульными».

— Дорожная полиция. Ваши документы, пожалуйста, — послышался высокий голос молодого полицейского.

Дворжак молча открыл бардачок и протянул свои права. Сержант изучил их глазами с долей скептицизма.

— Значит, Вы только год назад получили сербские права?

— До этого я имел честь десять лет водить с хорватскими, — откликнулся молодой мужчина.

Полицейский покачал головой. Невена стиснула белыми пальцами переднее сиденье.
Однако, Ретт-Ярем выглядел так уверенно, будто этот патрульный в чём-то перед ним провинился.

— Вы превысили скорость, — строго сказал молодой человек, нахмурив брови, но по лицу была видна неуверенность сержанта, и Невене даже стало жаль его.

Ретт-Ярем вскинул бровь.

— Разве? А мне кажется, я ехал с нормальной скоростью, а Вы не имеете никакого права меня останавливать, — на лице хорвата появилась улыбка, в его руках зашуршали хрустящие бумажки с водяными знаками, и по какому-то мановению ока они перетекли в руки полицейского.

Милица, Невена и Обрад переглянулись. Все трое предчувствовали большие проблемы.

Молодой человек побледнел, а в следующую секунду его щеки налились краской.

Ретт-Ярем продолжил уже с ожесточённым выражением в глазах.

— Спросите у любого человека в полиции Белграда, кто я такой, и хорошенько запомните номера моего автомобиля, потому что если Вы станете на моём пути, Вы точно об этом пожалеете.

Парень нахмурился, но в его глазах появилось выражение отчаяния.

— Докажите мне, что это не блеф, — постарался он сохранить достоинство.

Дворжак достал из бардачка какой-то чёрный предмет, в котором угадывалась полицейская рация. Парень ещё больше покраснел.

«Откуда у него, черт возьми, рация?!» — у Невены не было слов, чтобы передать своё возмущение.

— К тому же, у меня есть доказательства того, что Вы остановили мой автомобиль за то, что на нём хорватские номера, хотя по нормам ЕС не имели никакого права это делать, и приняли взятку, — мужчина начал заговариваться, и по глазам Милицы Невена прочитала все недоумение юристки, но давление подействовало на парня, хоть все в салоне и видели логические нестыковки.

Он отпрянул, всё ещё держа в руках банкноты. Дворжак указал на свой видеорегистратор.

— Неужели Вы хотите национальной розни после такой ужасной войны? Вам мало конфликта в Косово? — с упрёком спросил Ретт-Ярем.

Молодой человек нахмурился.

— У вас всех регистрация в слободе Меласа? — спросил он уже робко.

Все кивнули.

— Но вы совсем не похожи на албанцев… вы же должны быть мусульманами? Почему девушки не в хиджабах?

— Всего доброго, — откликнулся Ретт-Ярем, закрывая окно и трогая автомобиль.

Все сидели притихшие. Потом Невена подала голос:

— И часто Вы, Ярем, к такому прибегаете?

Мужчина улыбнулся.

— Дорогая, в этой стране всё решают деньги и связи, — он снова закурил. — Если бы всё было так честно, как Вам кажется, госпожа Войнович, половина слободы бы сидела в тюрьме. В том числе и Ваш дедушка и любезный дядюшка.

Ретт-Ярем снова засмеялся. Войнович-младшей стало жутко.

— А у Вас права-то настоящие? — робко спросила Милица.

— У меня не было необходимости в них, — пренебрежительно фыркнул мужчина.

Молодые оборотни едва дождались, когда поездка закончится и покинули салон. Невена побежала в свой корпус со всех ног, чуть не сбив нескольких богословов.

В середине аудитории стоял пожилой мужчина, как показалось девушке, чуть моложе её деда. Он обросил взглядом аудиторию и недовольно фыркнул, смотря на опаздывающих.

— Моя дорогая, мне шестьдесят пять лет, но я приехал сюда вовремя, а Вам всего девятнадцать, но Вы, кажется, совсем потерялись в расписании.

Одногруппники засмеялись, а девушка прикусила язык, чтобы не отпустить какую-нибудь колкость. Внутри закипала злость.

— Как Ваша фамилия? — продолжил педагог.

— Войнович, господин преподаватель, — выдавила она. — И мне приходится ездить сюда каждый день из слободы Меласа.

Преподаватель сразу побледнел при звуке её фамилии. В его поблекших голубых глазах появилось изумленно-испуганное выражение. Невена и вся аудитория в недоумении уставились на педагога.

— Останьтесь ненадолго после лекции.

Девушка закатила глаза, но села на место. По прошествии пары пожилой преподаватель подозвал студентку к себе.

— Вы не родственники с Милошем Войновичем? — спросил он севшим голосом, нервно перебирая в руках полу пиджака.

Невена сухо кивнула. Глаза педагога в окружении лучиков морщин бегали из стороны в сторону, словно у вора.

— Почему Вас это так обеспокоило? — озадаченно спросила студентка, сама время от времени бросая взгляд на часы.

— Мы с Вашим дедом вместе служили в Боснии, — откликнулся мужчина.

Девушка пожала плечами. Её очень удивило такое сильное волнение преподавателя, ведь за всю её жизнь дед словом не обмолвился о своих сослуживцах.

— Я не имею ни малейшего представления даже о том, где служил мой дедушка, — честно ответила она. — и тем более он ни слова не обронил о том, с кем служил.

Лицо педагога тут же перестало быть таким напряжённым. Он выдохнул, Невене на мгновение показалось, будто у него задрожали пальцы.

— Как дела у Милоша? — спросил лектор уже более расслабленно.

— Если честно, мы не общаемся, — призналась она. — Меня растил дядя, а между ними с Милошем будто кошка пробежала.

— Неудивительно, моя дорогая, — покачал головой мужчина.

Девушка вздрогнула. Что он знал об отношениях Добрило и его отца, чего не знала она?
Заметив её удивление, лектор поправил очки и тут же опустил глаза.

— Думаю, Ваш дядя несколько винит Милоша за гибель Вашей бабушки, — пояснил он. — хотя у него самого немало грехов…

— Каких же? — спросила Войнович, широко распахнув глаза.

Мужчина тоже посмотрел на часы. Невена забыла про всякое время, теперь её снедало нетерпение узнать что-то о своей семье.

— Я - не тот человек, который должен это Вам рассказывать, — тут же отрезал преподаватель. — Всего доброго.

Невена вышла из кабинета, словно на иголках, чувствуя себя обескураженной. Куда ни плюнь, повсюду скрывались загадки.
Мог ли Добрило скрывать что-то от племянников? Милош всегда создавал впечатление человека с тёмным прошлым, но теперь клубок загадок запутывался ещё больше.

***
Весь оставшийся день в университете из головы никак не уходили слова старого лектора, и теперь Невена не могла думать больше ни о чем другом. Обрад сразу заметил её дурное расположение духа. Девушка честно пересказала всё, что произошло с ней сегодня. Брат почесал кудрявую голову.

— Давай спросим Добрило? — предложил он, пожав плечами.

Невена задумчиво потерла лоб. Если и Добрило мог что-то скрывать, то это было бессмысленно, а теперь ей очень хотелось разгадать эту тайну. Но ведь он вырастил своих племянников, как родных детей, кому она могла доверять больше, чем дяде?

Ярем довёз их до дома почти молча. Милица, Невена и Обрад сели за стол, и Добрило принялся накладывать сырный суп. Дядя был обыкновенно бодр, но по лицам молодых людей понял, что что-то случилось. Милица рассказала о дорожном полицейском, химик неодобрительно покачал головой.

Невене кусок в горло не лез, хотя хлеб был свежим, а суп пах восхитительно. В конце концов она не выдержала и отодвинула тарелку.

— Добрило, я хотела задать тебе пару вопросов, — сказала она серьёзно.

Мужчина кивнул. Девушка снова пересказала историю с новым преподавателем, опустив момент про дядю. Педагог нахмурился, выражение его лица стало очень серьёзным и задумчивым.

— Невена, я бы хотел оградить вас  с Обрадом от этой истории, — вздохнул он. — но ваш дед и правда воевал в Боснии. И вашу бабушку убили люди, пострадавшие от преступлений, которые он покрывал.

Невена широко распахнула глаза. Обрад побледнел. Добрило лишь покачал головой.

— Я правда не хотел, чтобы Милош упал в ваших глазах, — он отвёл взгляд. — И мне хотелось бы оградить вас от любых отголосков войны. Дедушка думал, что так будет лучше, хотя это и отвратительно.

Невена накрыла волна омерзения. Правда казалась настолько тёмной, что она пожалела о заданном вопросе.
Обрад открыл рот, будто пытаясь что-то сказать, но потеряв дар речи.

— Я не хочу, чтобы кто-либо из вас узнал, что такое “война”, — с отцовской нежностью сказал оборотень. — но в ней сложно судить кого-то с высоты нашего нынешнего опыта.

Он сел в кресле поудобнее.

— Всем приходится делать и видеть ужасные вещи. И мне пришлось, поэтому я не хочу судить Милоша. Но только сильные сохраняют человеческое лицо.

Невена вдруг вспомнила фразу своего нового преподавателя. Удалось ли и Добрило сохранить человеческое лицо?