— Луаппо!

Чёрт.

Я замираю на месте и глубоко вздыхаю. Я же знал, что не нужно было этого делать. Знал? Знал. Но нет, всё равно сделал.

Медленно повернувшись, я встречаюсь с прищуренным взглядом директора. В первый раз, когда я его встретил, я боялся вампира. Но сейчас у меня ощущение, что я знаю его лучше. Точнее, знаю его с другой, более заботливой, тёплой стороны. И все благодаря Серафусу. То есть благодаря услышанному. Но факт того, что директор может превратить мою жизнь в ад, не изменился. М-да, я всё ещё его побаиваюсь.

— Да? — Я натягиваю милую улыбку.

— И куда это ты направляешься?

— Хм...на занятия.

— А тебе разрешили ходить на занятия? — Директор выгибает иронично бровь.

— Хм...ну, немного не разрешили, — кривлюсь я.

— Немного не разрешили? Кажется, я слышал абсолютно другое, Луаппо. Ты ещё полностью не восстановил свои силы, и ты должен находиться в своей комнате до полного восстановления. Ты что, не понимаешь, чем это грозит тебе? Ты сейчас и ментально, и физически слаб, Луаппо. На тебя могут повлиять, тебе может стать банально дурно или плохо, ты можешь упасть в обморок. Ты потерял очень много крови и едва выжил. Ты проспал сутки. И после этого ты бегаешь по коридорам Дома, чтобы пойти на занятия?

Я стыдливо опускаю глаза в пол. Он прав. Меня отпустили из лечебного корпуса только ранним утром сегодня. Да и то, потому что я ныл, как мне скучно, как я устал спать. Меня отправили к себе в комнату, выдали множество пузырьков с настоями. Но я хотел пойти на занятия. Я очень хотел этого. Хотел этим самым забыть обо всём, что услышал, узнал и увидел. Просто хотел отвлечься, забить голову чем-то другим. И я специально выжидал, когда занятия начнутся, чтобы побежать ко второму уроку, так как первый был по тёмной магии и Серафус бы вообще меня точно придушил. А в итоге всё равно попался.

— Луаппо, ты вряд ли безответственный и пренебрегаешь предписанием лекарей. Поэтому спрошу тебя: что случилось?

— Ничего, мне просто было скучно, — бормочу я.

— Луаппо, я повторюсь, я знаю, насколько ты ответственный и я уверен, что без веской причины ты бы не нарушил приказов, особенно, касающихся твоей жизни. Поэтому я хотел бы знать, почему тебе сложно находиться в своей комнате? Ты чувствуешь там себя в опасности? Ты что-то предчувствуешь?

Я резко вскидываю голову и распахиваю от удивления глаза шире.

— Откуда...вы узнали? — Шепчу недоумённо я.

— Я же сказал, что ты слаб. Я ощущаю твою нервозность и странный, немного горький привкус твоей энергии. Пойдём к тебе, и ты мне всё расскажешь?

Директор кладёт руку на моё плечо, и я иду рядом с ним. Я не знаю, стоит ли вообще говорить об этом. К тому же, я не хочу привлекать к себе ещё большего внимания. Мне уже достаточно своей фантазии о поцелуе с Серафусом, симпатии Пироса...хотя об этом я и раньше догадывался. Да всё просто. Я не дурак. Я не вчера родился. Пирос грубый хам, он драчун и агрессор. Он нападает и силой берёт то, что хочет. Но меня он слышит, и он...заботливый со мной.

— Итак, рассказывай, — директор садится в кресло и предлагает мне расположиться напротив.

Бросив на пол сумку с тетрадями, я плюхаюсь в кресло и прочёсываю нервно свои отросшие до лопаток волосы. До того, как в меня попала стрела, волосы доходили едва до плеч, теперь они длинные и безумно раздражают меня. Я не знаю, как ухаживать за волосами, мне хочется их отрезать, но нельзя.

— Я думаю, что моё состояние лишь последствия того, что со мной случилось. Я никогда в жизни не видел столько мертвецов, не сражался с ними, — произношу я. — Поэтому моё состояние понятно. Мне некомфортно здесь одному. Мне кажется, что на меня снова нападут.

— И всё же. Серафус рассказал мне, что у тебя было видение, Луаппо. Поэтому я склонен всё же прислушаться к твоим ощущениям и предчувствию. Ты поделишься со мной, в чём конкретно заключается проблема твоего нахождения здесь?

Я чувствую, как мои виски словно окутывает лёгкий и прохладный воздух. Он что, пытается забраться ко мне в голову? О-о-о, нет, туда нельзя. Нельзя и точка. Там то, что нельзя знать директору. Когда я весь напрягаюсь, то прохлада моментально исчезает.

— Зачем вы пытаетесь прочитать меня? — Сдерживая злость, спрашиваю его.

— Прости, Луаппо, я лишь прощупывал тебя. Защита у тебя очень сильная. Я удивляюсь, ведь даже испытывая физическую слабость, твой разум закрыт ото всех. Это хорошо. Это очень хорошо, Луаппо. Я не влезаю в чужие головы без веской причины, это для меня недопустимо. Я лишь проверил, насколько ты защищён. Скажи, ты знаешь, кто на тебя поставил такой сильный щит?

— Я понятия не имею, о чём вы говорите, — хмурюсь я. — Правда. Я сам не умею ставить щиты, никогда этому не учился. А дома со мной редко кто-то разговаривал, кроме моего друга.

— Твоего друга, — вампир задумчиво почёсывает подбородок. Чёрт. Ну зачем я это ляпнул?

— Он пустой, — быстро добавляю я. — Хотя он рождён от эльфов, но он абсолютно пустой. Мы несколько раз пытались найти его силу и ничего. Я даже передавал ему свою, но ему стало очень плохо...очень. Так что если вы думаете, что мой друг имеет такую силу, чтобы поставить на мне ментальный щит, то нет.

— Понятно. Но ты должен знать, Луаппо, свои сильные и слабые стороны. И это твоя сильная сторона.

— Ладно, — киваю я.

— Давай всё же вернёмся к тому, почему я здесь и почему я поймал тебя в коридоре. Ты можешь мне доверять, Луаппо. Я защищаю всех вас, вы мои дети, вы под моей ответственностью. И если кому-то из моих детей грозит опасность, то я должен уберечь моего ребёнка от беды.

Сглотнув, я отвожу взгляд к камину и сжимаю пальцы в замок.

— Дело не в том, что я вам не доверяю, директор. А в том, что я даже не знаю, как это объяснить. Я закрываю глаза и вижу мертвецов. Снова и снова. Снова и снова. И мне кажется, что если я буду находиться среди живых, то мёртвые до меня не доберутся, — тихо признаюсь я.

— Ты пережил сильный стресс, Луаппо. Конечно, твои ощущения могут быть связаны именно с этим. Но, а вдруг это видения?

— Нет, — я уверенно отрицательно качаю головой. — Видения другие. Они чёткие. У меня было чёткое видение. Я ощущал всё на себе, ароматы, силу, даже влажную землю, на которую упал, а ещё вонь. А это словно всё происходит за тканью на моих глазах. Мутные силуэты и чёткое понимание, что происходит, и всё. Наверное, я просто ещё не пришёл в себя.

— Может быть, а может быть и нет, Луаппо. Я не хочу тебя пугать, но порой видения у каждого мага различны. Твои не похожи на остальные. И я прошу тебя прислушиваться к ним, хорошо? Если ты почувствуешь что-то, то сразу же скажи мне или Серафусу, или кому-то из преподавателей. Договорились?

— Да, конечно.

— Хорошо. Я попрошу, чтобы лекарь тебе приготовил успокаивающий настой, и ты отдохнёшь.

— Спасибо.

Директор, окинув меня ещё раз внимательным взглядом, уходит из моей комнаты, и я могу облегчённо вздохнуть. Надо было нарваться именно на него!

Откинувшись на спинку кресла, я концентрирую взгляд на камине, и в нём вспыхивает огонь, затем я тушу его и снова. Потом я перевожу взгляд на кровать и издаю стон. Внутри меня всё трепещет от страха. Это похоже на то же состояние, которое я испытывал рядом с Серафусом в той чёртовой ловушке.

Серафус.

Я видел его мельком только ранним утром, как раз перед тем, как я ушёл из лечебного корпуса. Он думал, что я ещё спал, и не ожидал, что я был голоден, раздражён и безумно хотел встать, что мне запрещали. Его поведение со мной было странным. Да, он спросил меня, как я себя чувствую. Да, он шутливо пообещал отомстить мне за вероятную раннюю седину. Да, он миллион раз извинился передо мной. Но что-то было не так. Он избегал смотреть в мои глаза, дотрагиваться до меня, да и приближаться. А я же помню, что слышал. Я помню его голос, уговаривающий меня очнуться и не умирать. Был ли поцелуй? Я до сих пор не знаю. Судя по поведению Серафуса уж точно, он бы никогда не поцеловал такого, как я. Он даже теперь, видимо, боится подходить ко мне, считая, что я снова из-за него пострадаю. Да-да, я помню то, что слышал. Пусть моё тело восстанавливалось, но разум не спал. И, конечно, теперь я точно знаю, что сердце Серафуса занято. Это причиняет мне боль. Я не знаю, откуда внутри меня взялось это тянущее чувство, но оно лишь усиливается. Словно внутри меня поедать моя же тёмная сторона или светлая, но кто-то явно пожирает мою энергию, подавляет меня, делает слабее физически и не даёт полностью восстановить силы. Я не могу перевоплотиться сейчас, да и моя магия слабая. Я не вижу гаргулий...это расстраивает меня сильнее всего. Я, видимо, потерял какую-то часть своей тёмной магии, а я же скучаю по ним. Они стали мне такими родными.

В моей голове сумбур. Я осознаю, что услышанное мной очень личное и такое нельзя никому доверить. Я ни с кем не могу обсудить это, спросить про Эллиора, про Серафуса, про несогласных, про покушения и многое другое. Серафус мне не расскажет. Да и если я спрошу, то придётся признаться, что я всё слышал и, вероятно, я выдумал или же нет наш поцелуй. Хотя это сложно назвать поцелуем, но всё же...он поцеловал меня? Мать, мне нужно это знать! Нужно! Я никогда ещё не целовался! Ни с кем! Луа предлагал мне, но это было неправильно. Просто неправильно и я вовремя отвернулся, отчего его губы лишь мазнули поцелуем мою щеку. Но с Серафусом...мать моя жестокая, я влюблён в него. Чёрт, я же влюблён в него. Неужели, он догадался и поэтому так себя ведёт? Неужели, то, что я закрыл его собой, открыло ему глаза на мои чувства и он теперь делает всё, чтобы восстановить субординацию между нами?

Мда, кажется, что я накручиваю себя всё сильнее и сильнее, а стены давят на меня. Мне нужно уйти отсюда. Просто уйти. И я не могу этого объяснить. Я не должен быть здесь. Здесь опасно.

Выскочив в коридор, я направляюсь в столовую, надеясь, что застану хотя бы ребят. Мне нужно общение. Я хочу узнать, что происходило, пока я находился в лечебном корпусе. Но, когда я вхожу в столовую, оказывается, что никого из моей ступени нет, я опоздал. Хотя есть Пирос.

С широкой улыбкой я подхожу к столику, где он сидит в гордом одиночестве и тычет вилкой бедное мясо.

— Привет, — воодушевлённо произношу я. Пирос вскидывает голову, сначала в его взгляде недоумение, затем ярость, и в итоге он шипит, прищуривается, видимо, снова пытаясь скрыть свою радость.

— Не сдох? — Язвительно фыркает он.

— Нет, я чувствую себя намного лучше. Спасибо, что поинтересовался моим самочувствием, Пирос, мне приятно, — усмехаюсь я, опираясь на металлическую спинку стула.

— Чего тебе? — Рявкает Пирос. — Я ем.

— Я не займу у тебя много времени. Я лишь хотел поблагодарить тебя за землянику, — не поддаваясь его грубости, я улыбаюсь ещё шире.

— Что ты несёшь?

— Брось, — хмыкаю я, качая головой. — Я знаю, что ты принёс мне землянику, мне Серафус сказал. Спасибо. Я обожаю её. С ней связаны мои воспоминания о доме. То есть не так. Я имел в виду, что она напоминает мне не дом, как дом, где живёт герцог и всё остальное. Оно напоминает мне лес, прогулки, тепло и солнце, журчание речки рядом. В общем то, что я любил дома. Спасибо, Пирос, мне было очень приятно и вкусно. Ещё я хотел извиниться за то, что на этих выходных мы так и не пошли в город, но пойдём на следующих. Я обещаю. И тебя, конечно же, я приглашаю с нами. Не слушай остальных, я тебя пригласил. Вот и всё, что я хотел тебе сказать. Можешь продолжать дальше мучить кусок мяса. До встречи.

Махнув ему рукой, я оставляю замершего и шокированного Пироса. Да, я помню, что говорил директор про Пироса, но я думаю, что он не прав. Пирос одинок и ему, как и любому живому существу, нужна компания. Я знаю, что такое быть вдали от общения. Мои родители откровенно игнорировали меня, не желали говорить со мной, только наказывали. И ты чувствуешь себя недостойным общения, внимания, добра. Но у меня был Луа, а у Пироса здесь никого нет. Также я не считаю, что он плохой и злой, просто ему так проще. У него есть физическая сила и он, вероятно, так защищает себя от боли и разочарования. Думаю, что его характер не просто так стал таким, были причины. Да и то, что Пирос узнал, что я люблю землянику, нашёл её для меня, собрал и принёс, тоже говорит о многом. Внутри он добрый и ищет общения и дружбы. Так что я вообще не сожалею о том, что нашёл его и поблагодарил. И ещё я знаю, что он своей агрессией скрывает смущение. Мне Пирос нравится. Пусть он обещал мне отомстить, но я уверен, что он не сделает этого. Я ему тоже нравлюсь. Он тянется ко мне, а я с радостью помогу ему наладить общение здесь.

Когда я возвращаюсь в комнату, то меня тут же привлекает шуршание. Из-под полога моей кровати роем вылетают гаргульи.

— Вы вернулись! — Радостно выкрикиваю я, касаясь каждого. Они щебечут и ластятся, вызывая у меня искренний смех. Я не потерял свою тёмную силу, просто они где-то спали или же Серафус им не разрешил прилетать ко мне. Почему? Может быть, у них были дела. Это не важно, они здесь, и я рад. Теперь мне не так одиноко.

До вечера я сижу в своей комнате и читаю, отвлекаясь только на то, чтобы одарить лаской каждую гаргулью, а потом лечь с ними в кровать.

Стук в дверь отвлекает меня от очередного прикармливания гаргулий. Я быстро убираю хлеб под кровать и подхожу к двери.

— Луа! — Едва я успеваю открыть дверь, на меня налетает Фима. Она крепко обнимает меня, и я в ответ. — Я так испугалась за тебя! Ты жив!

— Ага, я жив. Но ты сейчас меня раздавишь. Твоя сила, — хриплю я. Девушка отпускает меня и морщится.

— Прости, забылась.

— Привет, Мор, — я улыбаюсь другу, держащему полную корзину с фруктами.

— Привет, рад видеть тебя, Луа, — хлопнув меня по спине, Мор входит в комнату. — Это тебе. Фима собирала, а я носильщик. Так что это от нас обоих.

— Спасибо, — улыбнувшись, я забираю корзину и ставлю её на столик между кресел. Фима плюхается на кровать, отчего гаргульи возмущённо пищат.

— Осторожно, ты чуть не убила гаргулий, — смеюсь я, поймав парочку из них. Они пищат, видимо, выговаривая мне свои претензии. — Она нечаянно. Фима ведь вас не видит. Появитесь, и она увидит вас, тогда вы будете в безопасности.

Гаргульи прищуриваются, и я киваю им, подбадривая их.

— Ни Мор, ни Фима не причинят вам вреда. Я обещаю, — заверяю их. И, видимо, они решаются, потому что друзья охают и напрягаются, когда гаргульи разлетаются, а потом снова возвращаются на свои места на кровать.

— Они появились, — шокировано шепчет Фима.

— Ага, я же попросил их. И так ты их не задавишь. Они очень нежные, — я сажусь на кровать. Ко мне подползает одна из гаргулий, и я чешу животик. — Вы такие все нежные и обожаете, когда вас чешут, да? Да, вы очень любите это. И спать любите. Всё, иди к остальным, а то сейчас начнётся.

Улыбаясь, я поднимаю взгляд на друзей.

— Что-то не так? — Хмурюсь я, не понимая, почему они смотрят на меня до сих пор в шоке.

— Луа, они появились, — Мор показывает пальцем на гаргулий.

— Да, мы это ведь уже определили. Я даже объяснил почему.

— Нет, ты не понял, Луа, — Фима мотает головой и с опаской поглядывает на милых, невинных и таких сладко-сопящих гаргулий. — Они не появляются по чьей-то прихоти. Они подчиняются только приказам хозяина. Их хозяин Серафус. И только он может или спрятать их, или показать их остальным. Эти существа следуют исключительно приказам Серафуса.

— Вряд ли, — цокаю я. — Серафус говорил, что они живые и они сами решают, что им делать. Они же разумные существа, и они такие милые.

— Может быть, это и так, но они...не подчиняются приказам не их хозяев, — бормочет Мор. — Это просто неправильно. Их могут видеть не все. Тёмные могут, но и то не всегда. Когда захочет Серафус, то есть хозяин. Но они подчиняются и тебе, как своему хозяину. Я что-то не понимаю, я запутался. Так чьи они?

— Серафуса, — уверенно отвечаю я. — Но я им нравлюсь, вот и всё. Да какая разница, почему они появились, теперь вы не будете смотреть на меня, как на духа, играющего с воздухом.

— Это странно, — подтверждает Фима. — Надо почитать об этом. Потому что я точно знаю, что эти существа...

— Давай, оставим эту тему, — перебив её, я умоляюще смотрю в красные глаза.

— Ладно. Как ты? Мы так перепугались, Луа. Правда, мы думали, что ты умрёшь.

— Мы ждали тебя, — Мор садится на пол у кровати и подтягивает ноги к груди. Я даже не предлагаю ему сесть на другое место, потому что он сам решает, где его животному внутри будет удобно. — Мы думали, что встретим тебя хлопушками и поздравлениями, что ты всё сдал. А увидели, как с тобой на руках бежит Серафус, весь грязный и в какой-то слизи, а ты истекаешь кровью и в твоей груди стрела. Это было и правда страшно.

— Наверное, всё выглядело жутко, — я морщусь, потирая лоб. — Но всё обошлось, и я бы...

Меня перебивает стук в дверь.

— Ты кого-то ждёшь? — Удивлённо спрашивает Мор, подскочив на ноги.

— Нет, никого не ждал.