Когда-то давно, когда миром правило двенадцать правителей, а всё, что заботило жителей их двенадцати стран — урожай и будущее их детей, две самые большие страны заключили договор.

Он заключался в том, чтобы помогать друг другу. Так они могли гарантировать своему народу мир, покой и достаток. Однако, произошло непоправимое: одна из стран нарушила условия договора и предала своего союзника, совершив нападение на вторую вместе с несколькими другими странами. Началась война. Бесчисленное количество воинов погибло, а даже самые обычные люди перестали доверять друг другу. Так зародилась «Эпоха недоверия», какой её называют сейчас в учебниках по истории. И только к 1998-му году люди нашли решение этой проблемы: власти всех двенадцати стран ввели в систему «Рейтинг доверия», который показывал, насколько тот или иной человек был честным и чистосердечным.

Факторами, влияющими на процент доверия были следующие пункты: «Предано людей», «Несдержанно обещаний», «Разбито сердец», «Достигнуто целей». И, исходя из этих четырёх составляющих, специальная компьютерная программа могла определить, насколько ты или твой друг были надёжными людьми.

За двадцать лет систему усовершенствовали, сделали способ введения своих данных проще, а просмотр информации о конкретном человеке — доступнее и понятнее. Количество краж и обманов сократилось. Люди теперь стремились стать как можно «выше», так как именно те, кто возглавляли список каждой страны, получали власть, славу и деньги. Им доверяли из-за их показателей, уважали за их старания и платили им за то, чтобы они и дальше продолжали поддерживать свой статус «героев».

—Ты ведь знаешь, что скоро выборы, — заговорил хриплый мужской голос.

По манере речи мужчины можно было смело предположить, что он часто кричал — судя по всему, на своих подчинённых — или же курил по пачке сигарет в день. Но, исходя из того, что он работал в полиции, второй пункт отпадал.

—Да, сэр, — в знак согласия промолвил парень в парадной военной форме.

Он был ещё совсем молод и наивен, но за несколько месяцев пребывания в военной академии уже успел стать лучшим на всём курсе. Не стоит даже упоминать те редкие случаи, когда его пытались запугать его собственные сонбэ. Однако, строгость характера и твёрдость спокойного тона молодого офицера заставляли замолчать любого, кто смел смотреть на него свысока.

Другое дело — отношение к нему высших по званию: те, кто были старше, относились к парню, если не с великим уважением, то с гордой почтительностью, как будто полагая, что его поведение и физическая подготовка — их заслуги. В прочем, каждый считал по-своему, однако со следующим предложением согласился бы любой, кто хотя бы чуть-чуть знал молодого офицера Чон Чонгука: «Он на все сто процентов предан службе».

—Тогда ты понимаешь, — подойдя поближе к мальчику — по сравнению с ним — продолжил мужчина, переходя на тон ниже прежнего, с оттенком просьбы и приказа одновременно, — что мы не можем позволить занять пост президента какому-то проходимцу.

Чонгук молча слушал речь командира.

—Мой друг, — аккуратно говорил мужчина о своём знакомом, осторожно избегая называть имя загадочного героя его рассказа, — принимает участие в этом году. Он достойный человек и станет прекрасным президентом, — к этому моменту начальник встал прямо перед своим подчинённым и смотрел в глаза молодого человека, полные покорности и верности. — Вот только есть одна проблема, которую я не могу сам решить.

Выдерживая паузу, наблюдая за реакцией «каменного» Чон Чонгука, мужчина ещё раз обошёл свой стол и, наконец, дошёл до сути всего разговора:

—Ты знаешь, если люди, не согласные с системой доверия. Однако, эти... отшельники, — он скривился, произнося последнее слово, тем самым делая на нём акцент, — никогда не заходили слишком далеко, — в этот момент мужчина метнул взгляд на Чона, тихонько сглотнувшего. — До этого момента. Недавно нам стало известно о некой организации из пяти человек. У всех них низкий процент доверия. И, как ты уже, наверное, понял — они все представляют угрозу для общества.

—Что вы хотите, что бы я сделал? — перешёл к сути офицер, беря всю смелость в кулак, дабы задать данный вопрос.

С секунду командир оценивал выражение лица Чона, но, так и не найдя в нём ничего такого, что заставило бы его засомневаться в своём подчинённом, он промолвил, опуская взгляд и, как и прежде, заведя руки за спину:

—Я хочу, — медленно начал тот, подойдя поближе к своему собеседнику, — чтобы ты проследил за ними. Будешь работать под прикрытием, — зная, что верный офицер не сможет отказаться, продолжал мужчина. — К концу выборов твоё задание закончится. Ты согласен?

Чон еле слышно вдохнул в лёгкие воздух и, полон серьёзности, выпрямил спину ещё больше и задрал вверх подбородок, отвечая:

—Да, сэр.

Но насколько спокойным и расслабленным ни казался тон голоса молодого человека, в душе у него пламенем горел пышный букет огней: он был доволен, что ему поручили такое серьёзное задание. К тому же, мысль о том, что он сможет избавиться от людей, которых он всю жизнь так презирал, льстила его самолюбию и гордости.

«Наконец, свершилось», — думал он, выйдя из кабинета начальника и шагая вдоль длинного изворотливого коридора со странным синим освещением, заставляющим любого, проходящего по нему в первый раз, думать, что он ползёт по вентиляционной шахте.

—Ты уверен насчёт него? — спросил голос, чей тембр походил на баритон, но был слишком громким, чтобы записывать его в ряды «басов». Скорее всего, мужчина от природы имел громкий голос, что придавало ему ещё больше впечатления командующего.

Тот, чьё лицо лишь наполовину освещал тусклый свет из окна, вдруг слегка одёрнул огромную штору, убедившись, что за ними никто не наблюдал. Затем он вновь повернулся к своему собеседнику — взгляд его испепелял, оставляя после себя ощущение ярого пренебрежения и показного высокомерия.

—Он ни за что не поверит им, — с ухмылкой на лице ответил начальник, разговаривающий с Чон Чонгуком не далее как десять минут назад. — Он зациклен на службе и повышении в звании. Этот парень даже слушать не станет каких-то отбросов.

—Главное, — будучи только слегка довольным достаточно уверенным предположением своего собеседника, проговорил первый, — чтобы это никак не коснулось нас.

—Не сомневайтесь, господин, — всё также улыбаясь, промолвил второй, с великолепной почтительностью к мужчине, безразлично рассматривающем картины на стенах кабинета. — Чон Чонгук сделает за нас всю работу. Просто подождите.

Говоря это, правый уголок его губ потянулся вверх, но, словно по щелчку, исчез, как только второй мужчина посмотрел в его глаза, не выражая при этом ни одной эмоции. Командира всегда пугало это выражение его лица: ни за что нельзя было догадаться ни о чём думал тот, кому он так рьяно подчинялся, ни как он относился к последней фразе, что была им озвучена.

Пустой, незаинтересованный взгляд гулял по комнате, пока тот вдруг не промолвил, убирая руку из левого кармана своих твидовых штанов:

—Очень надеюсь на это.

С этими словами он, никак не ответив на вежливый поклон своего товарища, вышел из кабинета, надеясь, что в ближайшее время ему не придётся опять туда наведываться.

 В комнату, обставленную серыми недавно покрашенными шкафчиками и несколькими скамейками, внезапно зашёл молодой парень. На вид он был не старше двадцати лет, однако смотрел на своего друга, спокойно переодевающегося у своего шкафчика так, словно тот годился ему в сыновья.

—Уже уходишь? — спросил тот, упираясь плечом в один из шкафчиков и скрестив руки на груди.

—Ага, — кивнул второй, надевая на себя потрёпанную временем белую майку с черными полосками-ободками на месте горла, рукавов и нижней части, прикрывающей торс и бедра парня. — Где твои манеры? — вдруг, Чонгук повернулся к своему товарищу с недовольным выражением лица, которое могли отличить от его «обычного спокойного» вида лишь те, кто хорошо его знал.

—Ты заодно с этими стариками? — насупился первый.

—И, всё-таки, «эти старики» имеют, в отличии от тебя, достаточно манер, чтобы не ударить тебя за такие слова.

В ответ юноша лишь хмыкнул, а затем приблизился к своему хёну и с жалобным видом промолвил:

—Что они сказали тебе? Ты надолго уезжаешь? Когда приедешь? А где жить будешь? Ты напо-...

Не успел парень задать следующий вопрос, когда его обычно молчаливый собеседник вдруг обернулся и секунд пять смотрел на него в упор, ничего при этом не говоря.

Наконец, он прервал паузу фразой:

—Тебя не должно это беспокоить, — после этих слов он моментально повернулся к своему шкафчику, который с этой минуты уже не являлся таковым.

Громко захлопнув железную дверь, он переставил сумку на старую скамейку, чтобы застегнуть ветровку. Управившись с молнией, Чон взял в одну руку спортивную сумку со всеми своими вещами, а вторую резко, но, всё же, заботливо положил на плечо своего друга и, наклонившись к нему, дабы сократить разницу в росте, добавил:

—Не груби другим, — глядя в глаза младшему, промолвил тот, — хорошо питайся и принимай поменьше снотворного. Хорошо?

После этого Чонгук взъерошил волосы мальчика и зашагал прочь, оставляя его, удивлённого, одного в комнате. Вскоре второй догнал своего хёна.

—Хён! — позвал он Чонгука, находящегося в метре или чуть больше от него. Когда друг обернулся на него, парнишка продолжил: — Рядовой Шин Ён Джун, — своё имя и звание парень произнёс каждое по отдельности, с гордостью глядя на то, как на лице его товарища волной всплывает тёплая улыбка, — отдаёт честь лейтенанту Чон Чон Гуку!

Он приставил к правому виску идеально ровную руку. Чон медленно, однако не так старательно повторил его движение, издавая еле слышный смешок. После чего парень развернулся и ушёл, впервые так надолго оставляя своего друга одного.