Первые деревянные домики появились сразу после главных ворот. Крепкие, из толстого темного сруба, они стояли вдоль центральной дороги ровными рядами. Их светлые дощатые крыши украшали разнообразные коньки и флигели, а окна были выкрашены в небесно-голубой, красный, зеленый и желтый.

В центре Фелены располагалась главная площадь, которую жители, как сказал Лад, называли «Молитвенной». На площади находился крупный храм с многочисленными острыми крышами, которые напоминали горные пики, покрытые вместо снега желтым золотом. Как оказалось, храм был построен в честь Дарна — высшего Бога, но главным Святым для феленийцев был только Нортем — Бог плодородия. В честь его дочери и назвали поселение.

Фелена оказалась очень большой и отдаленно походила на городок, только здесь не было домов выше, чем в два этажа и строений из камня. У каждого домика обязательно имелась огромная территория, которую использовали для выгона скотины или посадки огорода.

Улицы были узкими, но длинными и без какого-либо освещения. Но это и не удивительно. Даже в Ифисе еще далеко не везде установили масляные фонари.

— Где мы остановимся? — Поинтересовалась я, покрутив головой по сторонам и снова оглянув совершенно пустую улицу.

— Здесь живет одна старушка, которая за деньги предоставит нам целую комнату.

Я повернулась к Ладу.

— Комнату? Одну?

Лад хитро улыбнулся.

— Да, селедка. Одну. А что, ты думала, старушка оставит нам целый дом? У нее есть только одна свободная комната, которую она сдает приезжим.

— То есть мы будем спать в одной комнате? — Полушутя возмутилась я.

— Помнится, в доме княжича тебя это не особо волновало.

Я хмыкнула.

— Или ты бы хотела, чтобы я спал на сеновале?

— Будешь спать на полу.

— Как прикажете, ваша Светлость, — улыбнулся Лад.

— А почему на улице никого нет? Будто все умерли.

— Сегодня ночью должен состоятся праздник Алой луны. Все спят, чтобы потом гулять до утра.

Точно. Уже почти середина июня. Я совсем потерялась в днях и числах, пока мы находились в пути.

— Мы пойдем на праздник?

— Если ты хочешь.

Когда мы спешились, Лад постучал в широкую дверь деревянной избы, находившейся почти на отшибе поселения. За избой расположились глубокий овраг и низины, покрытые лоскутами засаженных пшеницей и рожью полей. Они тянулись до самого горизонта, и на них падали огромные тени кучевых облаков, которые плыли ровно на запад. Вдалеке виднелись очертания дремучих лесов, растянувшихся на юге тонкой темно-зеленой полоской. Насколько я помню, именно за ними и находится Розиерт. Сколько же еще нужно проехать.

На стук вышла сама хозяйка дома. Ею оказалась маленькая сухая старушка в темно-синем сарафане и такого же цвета телогрейке, расшитой красными нитями. Ее голову покрывал узорчатый платок, а ноги были обуты в темные кожаные сапожки. Старушка недоверчиво посмотрела на нас, но по ее выражению лица стало понятно, что она не против гостей. Особенно гостей с деньгами.

— Доброго дня, пришельцы. Вы кто такие будете? И чего вам надо? — Прокрякала старушка и подняла пальцами тяжело нависшие веки, чтобы внимательнее нас рассмотреть.

— Мы держим путь в Розиерт, — ответил Лад, придерживая своего коня за уздцы. — Нам бы остановиться отдохнуть на пару дней. Комнаты будет достаточно. Я знаю, что вы ее сдаете.

Старушка опустила веки и прошептала что-то неразборчивое.

— Нынче праздник, — сказала она скрипящим голосом. — Комната занята.

— Мы заплатим в два раза больше того, кто ее занял.

— Семьдесят бирмов, — тут же выпалила хозяйка, — И не бира меньше!

Я открыла свою сумку и вытащила оттуда несколько купюр. Не успела я их протянуть, как старушка выхватил деньги из моих рук и стала пересчитывать.

— Это за одну ночь, — добавила она. — Коли хотите задержаться, платите еще. Коней оставь на заднем дворе, — обратилась старушка к Ладу. — А ты входи, чего стоишь. Покажу комнату.

Я прошла в избу за хозяйкой и оказалась в просторной комнате, посередине которой располагалась большая каменная печка. Возле нее находились стол, стулья, небольшая лежанка и две скамьи у противоположных стен. Затем, обогнув печь, старушка распахнула узкую дверцу, пропуская меня в комнату.

Оказавшись внутри, я приятно удивилась. Комната была очень чистой и уютной с одним небольшим окном, занавешенным тонкими занавесками, широкой кроватью и комодом, на котором стояли кувшин и тазик для умывания. Было даже не жалко отдать за такую комнату большую сумму. Я ожидала совсем другого.

— Обедать и завтракать можете со мной, но сегодня не принято накрывать на стол.

— Сколько продлится праздник?

— Две ночи.

Я поблагодарила старушку и после того, как она ушла, стала ждать Лада в комнате, растянувшись на удобной кровати. Меня вдруг охватила страшная усталость, и я ненадолго прикрыла глаза, тут же провалившись в глубокий сон.

«Отдыхай, любимая. Сегодня тебе нечего бояться...»

Меня выдернуло из сна так резко, что я подпрыгнула на кровати и приняла сидячее положение. Голова гудела и наливалась неприятной тяжестью, а взгляд бездумно метался по комнате в поисках Лада. Но в комнате я находилась одна.

Я протерла глаза. За окном уже вечерело. Сколько я проспала? И где Лад? Я поднялась с постели и увидела на комоде аккуратно сложенный синий сарафан и белоснежную нательную рубашку. Значит, он приготовил их для меня?

Слава Святым, в кувшине оказалась вода. Я поспешно умылась, чтобы отогнать остатки тяжелого сна и стала снимать с себя запыленную мужскую одежду. Рубашка и сарафан были мне в пору. Это оказался самый шикарный наряд с тех пор, как мы покинули Иву. Последним штрихом была длинная красная лента, которую я завязала на талии. Ее кончики повисли вниз до самого подола сарафана и на темном фоне сразу приковывали взгляд. Жаль, что в комнате не находилось зеркало, потому что мне безумно хотелось на себя посмотреть.

Скрипнула дверь. Я повернулась и увидела, как на пороге застыл Лад, окинув меня удивленным взглядом. Он тоже переоделся в новую рубаху с вышивкой и темные льняные штаны, которые обычно носят крестьянские парни. Отчего-то я смутилась и тоже замерла, наблюдая за его выражением лица.

— Я думал, ты еще спишь, — почему-то тихо сказал он.

Лад закрыл дверь и подошел ко мне.

— Откуда ты взял эту одежду?

— Хозяйка помогла достать. У этой жадной старухи можно купить все что угодно. — Он улыбнулся и обхватил рукой мою талию. — Ты же не пойдешь на праздник в мужских штанах, правда?

Я посмотрела на него и увидела в его глазах бесконечную нежность, от которой у меня начали подкашиваться ноги. Он провел тыльной стороной ладони по моей щеке и впился в мои губы, заставив меня трепетать от каждого его прикосновения.

Последние два дня в дороге так утомили меня, что к концу пути я даже перестала разговаривать с Ладом, думая только о том, как бы не помереть от усталости и не свалится с лошади. Мы не прикасались друг к другу, хотя я часто замечала тоскующие взгляды Лада. И теперь он целовал меня так жадно и пылко, что у меня кружилась голова.

— Селедка, ты что, падаешь в обморок? — Засмеялся Лад, крепче прижав меня к себе, потому что я действительно медленно сползала вниз на обмякших ногах. — Так еще никто не реагировал на мои поцелуи.

— Было бы удивительно, если бы морские рыбешки сгорали из-за твоих горячих ласк, — сказала я, отстранившись от него.

— Но ведь ты сгораешь. — На его лице растянулась хитрая ухмылка, а я закатила глаза.

— Вы слишком много о себе думаете, сударь.

— Правда? Это мы еще посмотрим.

— Хочешь заключить пари?

— Нет, селедка. Пари здесь ни к чему. Ты все равно проиграешь.

— Ну, что ж, обольститель морских рыбешек, впредь тебе не удастся заставить меня забыться, — уверенно произнесла я, хотя знала, что вру.

— К этому разговору мы еще вернемся. А сейчас нам пора идти. Скоро начнется праздник.

Он взял меня за руку, и мы вышли из комнаты.

На закате Фелена оживилась. Толпы разодетых в праздничные наряды крестьян вышли из своих домов и заполонили узкие улочки. Все направлялись в ближайший лес на открытую поляну, где должна пройти главная церемония праздника. Вокруг стоял шум и гам, бегали дети и кружились девушки, привлекая хищные взгляды молодых парней. Парочка досталась и мне, поэтому Лад крепко держал меня при себе, не отпуская ни на шаг.

— Ты могла бы родиться и более страшненькой, — прошептал он, сильнее сжимая мою руку.

— Прости, конечно, но ты тоже не остаешься без внимания, — ответила я, намекая на крестьянских девушек, трущихся рядом с нами.

— С тобой все намного серьезнее, селедка. Здесь не принято, чтобы незамужняя девушка шла под руку с парнем. Все думают, что мы родственники, поэтому я не могу отпустить тебя ни на шаг.

— Да что со мной случится? — Фыркнула я.

— Ты когда-нибудь была на настоящем празднике Алой луны, а не на том маскараде, который проводится в столицах?

Я замотала головой.

— Нет.

— Этот праздник проводится для рождения нового поколения феленийцев.

— Ну, и что?

Лад вздохнул.

— В эту ночь любая девушка и любой парень могут иметь друг с другом телесную связь. И если девушка забеременеет, рожденный через девять месяцев ребенок будет награжден частицей души Святой Фелены. Вот почему вокруг тебя так увиваются. На тебе нет повойника. Я подумал об этом только сейчас.

Теперь восхищенные взгляды крестьянских парней уже не веселили меня, а вселяли ужас. Неужели в Неоре еще остались такие животные обычаи? Размножаться в темном лесу под кустом, как кролики, для этих красивых хохочущих девушек было не просто чем-то обычным, а даже священным. Меня тут же замутило, и я вспомнила праздник в Иве в честь снятия траура по мне. Вспомнила холодную мокрую траву и горячую плоть между моих ног. В ушах зазвенело. Я зажмурила глаза.

Ты в безопасности, Валерия. Ты в безопасности.

— Ты в безопасности, — произнес мне на ухо Лад. — Я всегда буду рядом. Постарайся не думать об этом и насладиться праздником.

Я кивнула и отогнала от себя страшные воспоминания. Нет, теперь мне никто не посмеет сделать больно.

Мы шли по улицам вместе с плавно текущей толпой. Солнце заходило за высокие голубые ели, и прохладная тень накрыла поселение. Издалека послышалась музыка, а смех юных крестьян становился все громче и беззаботнее.

Когда мы пришли на поляну, там уже был разведен высокий костер. Горящие факелы замкнули круг у границы леса и отбрасывали на землю длинные корявые тени. Между деревьями мелькали белые рубашки и цветные сарафаны парней и девушек, играющих в прятки или салочки. Местные музыканты расположились на другом конце поляны и громко переговаривались, споря о том, какую песню играть следующей.

Девчонки лет тринадцати бегали по поляне, собирая полевые цветы, из которых потом сплетутся пышные венки, что поплывут вниз по извилистой реке и окажутся в чертогах бога Нортема. Мальчишки крутились у костра, то и дело подкидывая в него тонкие палки и получая оплеухи от строгих отцов.

Все веселились в предвкушении церемонии, которая вот-вот должна была состояться. Никто не обращал на нас с Ладом внимания, словно мы и не были чужаками. Словно всегда были частью этой деревни, частью этой жизни — немного дикой, но такой свободной от предрассудков и осуждений. Я почувствовала себя расслабленной, находясь рядом с Ладом. От него веяло безопасностью, которой мне так давно не хватало. Наши пальцы были крепко переплетены, и в тот момент мне показалась, что наша связь была сильнее всех прочих. Ничто и никто не сможет ее разбить.

Я положила голову на его плечо, и он поцеловал меня в макушку. А потом началась церемония.

Громко застучал барабан. Кто-то выкрикнул: «Матерь. Матерь идет». Люди стали расступаться, и мы тоже отошли в сторону. Из леса шла огромная толпа, которую вела высокая женщина с жемчужной коруной на голове. Ее длинные светлые волосы были заплетены в накосники, а за ней волочился атласный шлейф алого цвета. Богатое платье украшали многослойные бусы из янтаря и сердолика, которые свисали почти до колен. Она шла гордо, не оборачиваясь, словно сама была спустившейся с небес Святой. Костер отбрасывал на ее уже не молодое, но все еще невероятно красивое лицо теплый свет, и ее ярко-голубые глаза светились, словно льдины, через которые проступали солнечные лучи.

Она прошла мимо нас, и вдруг ее взгляд неожиданно застыл на Ладе. Всего лишь на секунду, но я успела его заметить. Он не был злым или презрительным. Скорее, любопытным. Я тоже посмотрела на него. Его выражение лица никак не изменилось, хотя от взгляда Матери по моему телу пробежали мурашки.

Пятеро мужчин прошли за ней, и толпа сомкнулась вокруг костра. Все затихли. Позвякивая тяжелыми бусами, женщина встала слева прямо у границы леса и подняла руки вверх. Все повторили за ней. Вновь ударил барабан, и полилась неторопливая музыка. Матерь затянула незнакомую мне молитву, откинув голову к небу. Я внимательно вслушивалась в слова, но практически ничего не понимала, из-за того, что плохо знала старо-неорский язык.

Никто не пытался повторять за Матерью, но некоторые тихо напевали молитву себе под нос, будто хотели быть ближе к ней, к этой живой Святой.

Внезапно песнь прервалась. Все опустили руки. Женщине поднесли серебряный кубок, из которого она сделала глоток. Потом тишину разрушил ее громкий высокий голос:

— Приветствую вас, мои соседи и друзья! Сегодня мы чтим Святых детей Нортема, Фелену и Фрегара. Сегодня мы встречаем первую Алую луну в этом году. Все знают о великой жертве Фелены и о бесконечной любви ее к собственному брату, но в эту ночь мы отдадим дань ее плотской любви. Любви к мужчине, которого она потеряла. Любовь — великая сила. Она исцеляет и дает надежду. Любовь свята для нас во всех своих проявлениях. Любовь к отцу и матери, к брату и сестре, к мужчине и женщине — все это благословляет Фелена, дочь Нортема. Встретьте сегодня свою любовь и покажите ее Алой луне, которая расскажет Святой, что мы помним о ее страданиях. Пусть она подарит будущим детям частицу своей души. Да будет так!

Женщина выплеснула из кубка воду, и когда та впиталась в землю, от нее во все стороны стали расходиться тропы из алых цветов, которые уходили и терялись в лесу. Я почувствовала, как повеяло ее магией, но другой, не похожей на мою.

— Она эльф! — Тихо воскликнула я, посмотрев на Лада. Тот улыбнулся.

— Да. В Фелене много эльфов, селедка.

— Я не знала. Я думала, что все неорцы недолюбливают вас.

— В Ликире тоже многие думают, что эльфы недолюбливают неорцев. Но это неправда. Я вот люблю тебя.

Я улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поцеловать, но громкий голос Матери прервал нас:

— Идите, дети мои. Но пусть эти тропы приведут вас обратно, где бы вы ни были. Священной Алой луны!

— Не хочешь прогуляться? — Лад потянул меня за толпой.

— Ты специально хочешь увести меня в темноту? — Я приподняла бровь и усмехнулась.

— Ты же слышала, что сказала Матерь, мы должны показать свою любовь Алой луне.

— Эй, подожди! Она имела в виду совсем другую любовь!

Он рассмеялся и потащил меня в лес.