Мы ехали по вечерней Иве, и мимо нас проносились невысокие домики и разноцветная толпа горожан, спешивших на главную площадь, где, по словам Лада, и должно состоятся главное празднество. Было трудно не заметить, как на нас озирались и как бросали в спину любопытные взгляды. Новые лица, да еще и в повозке-кабриолете, несомненно, вызывали удивление. Ведь в Иве почти все друг друга знали.

Мои голые плечи щекотали тонкие кудрявые пряди волос, которые Майя специально вытащила из прически, а полупрозрачные бусины, украшавшие лиф платья, переливались и сверкали, словно подводные жемчужины. Я наслаждалась теплым майским вечером и праздничной атмосферой, царившей во всем городе. Сегодня заканчивается молебная неделя, а значит, завтра снимут траур по мне. И с этого дня больше никто не вспомнит о княжне Валерии Виктории Лаар, ибо останки ее давно покоятся в земле, и им была воздана честь. По такому случаю мэр Ивы решил устроить в городе праздник. Интересно, это семья Корда распорядилась или праздник — его собственная инициатива?

Я сразу подумала о том, какие у них будут лица, когда я предстану перед их семьей живой и здоровой. Нет сомнений в том, что однажды я вернусь домой, но пока мне представлялось это слишком смутно. Как папа восстановит мои документы и как объяснит княжескому совету и императору, что похоронил собственную дочь? И как избавит меня от Демитара? Сможет ли он доказать, что их банда покушалась на мою жизнь? Хотелось бы мне получить хоть какие-нибудь ответы.

— Что случилось? — Спросил Лад, повернувшись ко мне и слегка натянув вожжи лошадей. Нашим кабриолетом правил он. — Ты вдруг резко погрустнела.

— Я даже не знаю, радостно это или печально, что по мне снимают траур. С одной стороны, они показали, что помнят обо мне, а с другой, уже завтра забудут, что я существовала.

— Ты все еще жива. Представь, что траур совсем по другой девушке. Просто ее зовут так же, как и тебя.

— Да, и она имеет такой же титул, что и я, и носит такую же фамилию. Точнее, носила.

— Не бери в голову. Есть люди, которые не носили траур по тебе. И не будут. А это, — он провел рукой, — всего лишь показуха. Сегодня праздник в твою честь, Валерия. Помни об этом.

Почему, когда он называет меня по имени, я замираю, точно превращаюсь в камень? Словно он говорит какое-то волшебное заклинание.

— Ты все чаще стал называть меня просто Валерией, — тихо произнесла я.

— Когда ты выглядишь так прекрасно, грех называть тебя селедкой. — Он усмехнулся, и в его глазах заплясали смешинки. — Но, если ты настаиваешь...

— Нет, не настаиваю! — Воскликнула я.

Повозка резко подскочила, наехав колесом на камень, и я плюхнулась на Лада, уцепившись за его шею. Мне показалось, что между нами пробежал разряд тока, когда я прикоснулась пальцами к его коже. Меня тут же обволок знакомый запах бергамота и цветущих деревьев, который исходил от его одежды и тела. Лад обвил мою талию и крепче прижал к себе, другой рукой удерживая вожжи. Я вдруг почему-то подумала, что он специально наехал на камень.

— Уже бросаешься ко мне в объятия? Я всего лишь сделал комплимент. — Он рассмеялся, а я быстро выбралась из его крепкой хватки.

— Не льсти себе. — Я дотронулась руками до прически, чтобы убедиться, что ничего не растрепалось. — На меня твои чары не действуют.

— Вечер будет долгим, Валерия.

Я проигнорировала его последние слова, и весь оставшийся путь мы ехали молча.

Уже скора показалась огромная толпа людей. Большинство пришли пешком, но различных повозок и карет я насчитала около пятнадцати штук. Обычные горожане вряд ли могли себе такое позволить, значит, на празднике присутствует много благородных особ. Вот это меня и напугало. Что, если семья Корда тоже здесь? Что, если кто-то узнает меня? Не знаю, помнит ли Леонтий, как я выгляжу, ведь он видел меня в последний раз четыре года назад, но я слишком похожа на отца, чтобы перепутать меня с кем-то. Ему хватит лишь одного взгляда, чтобы понять, кто я такая. Однако, с другой стороны, я же умерла. Может, мой призрак пришел попрощаться.

— Не переживай. Здесь нет княжеской семьи. Говорят, они сейчас во второй столице. — Лад подал мне руку и помог спуститься с повозки.

— В Ифисе? Что они там делают?

— Не трудно догадаться. Приносят последние соболезнования твоей семье.

— Хотела бы я взглянуть на папино лицо.

— Подожди здесь немного, я найму кучера, чтобы он отвез повозку обратно к Григорию.

— А как же мы вернемся?

— Поймаем возничего. Мы бы и сюда доехали с его помощью, но Григ больно хотел похвастаться своим кабриолетом. Оставлять его здесь без присмотра кучера опасно. Я сейчас.

Пока Лада не было, я осматривала площадь и прибывающих горожан. Все вокруг пестрило от разноцветных огней и нарядов людей, доставших из гардеробов свои лучшие платья и костюмы. Как я поняла, в Иве редко случались какие-либо праздники, поэтому сегодня в воздухе витала особая атмосфера торжества. Откуда-то доносилась живая музыка, видимо, был приглашен целый оркестр, чтобы развлекать гостей танцами. Я обрадовалась, услышав знакомые произведения, под которые мы с сестрами танцевали, представляя, как нас кружат в танце невообразимой красоты кавалеры в белых сюртуках. Вот заиграл вальс Легара, и площадь наполнилась звуками виолончели и рояля, которым вторили громкие аплодисменты и стук высоких каблуков. По правому краю возле небольшого каменного фонтана со статуей богини Ролареи толпились молодые крестьянки в красно-голубых юбках и белых расшитых рубахах, в ожидании более простой музыки, чтобы пуститься в незатейливые пляски со своими молодыми людьми. Я наблюдала за тем, как они хихикали и перешептывались, указывая пальцем на понравившихся парней или смешных усатых дяденек в белых манишках. Мне нравилась их простота и свобода в разговорах. Их не стесняли правила этикета и поведения в светском обществе. Они находились здесь вместе с людьми высокого статуса, и это не было чем-то неправильным или странным. Я всегда жила в том мире, где не было места людям низшего ранга, где их презирали и где посмеивались над ними. Меня и сестер воспитывали так, что наш круг должен был непременно состоять из людей достойных нас и что любые отношения с низшим сословием оборачивалось для нас позором. Ведь мы не просто княжны, мы — наследницы великого рода Лаар. И это наша главная гордость и наше бесконечное проклятие.

Кто-то положил руку мне на плечо, и я испуганно обернулась.

— Зачем так подкрадываться? — Спросила я, стряхнув руку Лада с себя.

— Прости. Не хотел тебя пугать.

— Ты нашел кучера?

— Да. Отправил его в гостиницу. Я так торопился к тебе, что едва не порвал штаны.

Я хихикнула, прижав ладонь ко рту.

— Не смешно. Я боялся, что кто-нибудь другой украдет твой первый танец.

— Ну, тогда тебе действительно стоило поторопиться. Мне пришлось отгонять огромную кучу кавалеров.

— Врушка. К тебе никто не подходил.

— Почему ты так в этом уверен? — Я прищурилась и улыбнулась. Во мне вдруг проснулось странное желание подразнить его.

— Просто знаю.

— Откуда?

Его рука скользнула по моей талии, и я в одно мгновение оказалась в его объятиях.

— Пока я с тобой, к тебе никто не посмеет подходить.

По моему телу прокатилась волна жара. Я почувствовала, как загорелось мое лицо, и как сердце ухнуло куда-то вниз, заставив меня на секунду почти потерять сознание.

— И снова ты говоришь такие слова, — прошептала я, сдерживая мелкую дрожь в теле от его нежных касаний.

— Какие, Валерия?

— Они больно ранят меня.

— Почему?

— Потому что ты бросаешь их, словно на ветер, а потом переводишь в шутку, как будто играешь со мной. Как будто просто дразнишь, чтобы посмотреть на мою реакцию.

— Идем танцевать.

Он не ответил, но я и не ждала его ответа. Жар в теле утих, я внутренне собралась. Один танец, Валерия. Всего один. А потом ты отправишься домой.

Хотелось ли мне плакать? Да. Очень. Хотелось ли мне ударить его? Просто безумно. Но больше всего я хотела, чтобы он не выпускал меня из своих объятий. Мне хотелось этого до дикой боли внутри, до скрежета зубов. Но в то же время я боялась этого. А вдруг это, на самом деле, просто игра?

Мы вышли в центр площади, где уже собирались пары. Оркестр заиграл знакомую мне мелодию, и я поняла, что сейчас мы будем вальсировать. Лад обхватил меня за талию, а я положила одну руку ему на плечо, а вторую вложила в его раскрытую ладонь. Секунда. Две. И Лад сделал первый шаг, ведя меня за собой. Мы закружились в медленном вальсе вместе с другими парами, и люди вокруг нас стали расступаться по кругу, чтобы дать нам больше свободного места.

Уже почти стемнело, и площадь засияла десятками разных фонариков, которые освещали ее по всему периметру. Их разноцветные блики плясали на гладком лице Лада и застывали в его малахитовых глазах. Они расцветали на его белой рубашке красными, синими, желтыми и зелеными пятнами, делая Лада еще больше похожим на прекрасное видение.

Я сразу заметила, как хорошо он умел вальсировать. Он делал это легко и непринужденно, с благородным изяществом и невероятной точностью, словно на «Лелианне» матросов обучали еще и танцам. Причем очень неплохо. Уверена, будь это не простой вальс, а какой-нибудь полонез, он бы и его станцевал так, что у меня открылся бы рот от восхищения. Я не ожидала от него такого мастерства, ведь меня обучали танцам с тех самых пор, как я начала ходить. И Лад танцевал ничуть не хуже, чем я.

— Видя, как сияют твои глаза, я рад, что заставил тебя пойти со мной, — вдруг сказал он. Я поймала его взгляд, нежный и внимательный.

— Ты не заставлял. Я сама этого хотела.

— А почему тогда отказывалась?

— Ты ведь знаешь ответ.

— Хочу услышать это от тебя.

— Мне трудно находиться рядом с тобой. — Я сказала это с такими огромными усилиями, словно в целом мире нет ничего тяжелее этих слов.

— И мне тоже.

— Тоже трудно находиться рядом с собой? — Я выгнула бровь и усмехнулась.

— С тобой. Мне трудно находиться рядом с тобой, Валерия.

— И сейчас трудно?

— И сейчас.

— Тогда зачем позвал на праздник?

— Потому что я хотел порадовать тебя. Хотел, чтобы ты забыла обо всем хотя бы на этот вечер.

— Правда?

— Нет. Это ложь.

Я удивленно посмотрела на него, пытаясь угадать по его спокойному выражению лица, о чем он говорил. Его глаза впились в мои, и я вдруг заметила, что он с каждым разом все больше прижимал меня к себе, и теперь мы вальсировали чуть ли не в обнимку.

— На самом деле, я хотел просто побыть с тобой. Я эгоист, Валерия. Поэтому, приглашая тебя на праздник, я больше думал о том, как буду держать тебя за талию, чем о твоей радости.

— Это ужасно, — негромко проговорила я, уже практически не ощущая собственных ватных ног.

— Согласен. Но ничего не могу с собой поделать. Уж извини, но желание касаться тебя затмевает все остальные.

Он сильнее сжал мою руку. А я стала задыхаться.

— Если ты говоришь это в шутку, Лад...

— Это не шутка. И я всегда был с тобой серьезен.

— Ты делал мне больно.

— Это не специально. Я не знал, как вести себя с тобой. Ты другая. Поэтому я теряюсь, когда ты так близко.

— Вальс заканчивается.

— Уже?

Музыка прекратилась. Мы остановились, и зааплодировали вместе с другими танцующими парами, благодаря оркестр. Пары стали расходиться, и вместо них площадку стали заполнять новые. Мы тоже отошли в сторону, чтобы освободить другим место.

— Валерия, — Лад взял меня за руку, притянув к себе, — скажи что-нибудь.

— Поехали отсюда. Я устала.

— Хорошо. Я только поймаю возничего. Подожди меня.

Но он не успел никуда уйти, потому что через толпу к нам навстречу протискивался взволнованный Григорий. Лад отпустил мою руку, и его лицо сделалось вдруг абсолютно каменным, только глаза выдали едва заметную тревогу.

— Что случилось? — Спросил он, когда Григорий подошел к нам вплотную.

— Они здесь. В Иве.

Я заметила, как Лад весь напрягся, но не поняла, о ком шла речь.

— Откуда ты знаешь?

— Хейлик сказал. Они здесь уже два дня.

— Что им надо в Иве?

— Они здесь проездом. Возвращаются из Ифисы.

— Какого черта им было нужно во второй столице?

— Приехали, чтобы отдать дань почившей княжне.

— Бред. Это просто дурацкий предлог. Они бы не притащились в такую даль из-за неорской княжны.

— Не знаю, брат. Я просто предупредил.

— Валерия, побудь здесь, — сказал Лад так холодно, что я внутренне сжалась. Я не поняла, что случилось, но явно что-то очень серьезное. — Никуда отсюда не уходи. Мне надо поговорить с Григорием. Мы сейчас вернемся.

Они отошли в сторону, и шум толпы и музыка заглушили их голоса. Интересно, что все-таки произошло? О ком говорил Григорий, и почему Лад так насторожился? Они обсуждали чей-то приезд, но кто это мог быть? Очень странно.

Я снова стала рассматривать горожан, веселившихся на площади так безудержно, словно делали это в последний раз. Музыка теперь стала заметно веселее, и крестьянки похватали за руки своих кавалеров и заняли все свободное место, чтобы исполнить неорские народные танцы.

Мой взгляд блуждал по разношерстной толпе и вдруг неожиданно остановился на мужчине, который стоял в десятке метров от меня. Наши взгляды встретились, а я испытала всю палитру эмоций от страха до дикого ужаса. Мне хватило лишь пары секунд, чтобы узнать в нем того самого мужика, что напал на меня в трактире в самом начале нашего пути и которому я хорошо врезала в глаз. Он медленно двинулся мне навстречу. Я попятилась назад, озираясь по сторонам в поисках Лада или Григория, но их скрыла толпа.

Поздравляю, Валерия, ты снова влипла. Причем по-крупному.