Алан напился. Он никогда не умел пить, и никогда не позволял себе в этом признаться. Вливал в себя алкоголь, пока не переставал стоять на ногах. Вот и сейчас: кукла ушла, оставив его на горе одного, а Алан продолжал пить и смотреть вдаль. Я тоже смотрела. Пыталась найти кораблик на линии горизонта. Он уплыл туда несколько часов назад, да так и не вернулся. Наверное, переправился на тот берег. Мне бы тоже пора – но не могу.

Поклялась в вечной любви. Даже если Алан не сдержал своего обещания, это не повод мне не сдерживать своего. Я люблю его до сих пор. Нескладного, высокого, с прилипшей к губе крошкой чипсов.

Он провел тыльной стороной ладони по губам, будто услышав мои мысли.

Я присела напротив, пытаясь разглядеть что-то родное в его глазах.

– Прости меня, Зои, – прошептал Алан.

Я замерла. Он не может меня видеть!

Алан смотрел сквозь меня – нет, он меня не замечает. Просто говорил вслух.

Я попыталась коснуться его щеки, но рука прошла насквозь, будто голограмма. Алан покачал головой. Все время кажется, что он чувствует меня.

Он встал и достал из заднего кармана смятую пачку сигарет. Он успел посидеть на ней, поэтому часть сигарет сломалась. Алан выбрал ту, что выглядела целее всех, закурил. Отхлебнул еще пива. Закрыл глаза.

В этот момент он стал похож на бесконечно уставшего старика, который многое пережил.

Внезапно Алан открыл глаза, закричал и со злостью ударил ближайшее дерево. На темной коре отпечатались влажные следы крови. Алая струйка потекла по ладони, и Алан стряхнул на рану пепел.

– Когда же меня отпустит? – спросил он и тут же закричал: – Когда ты отпустишь меня, Зои!?

Эхо разлетелось над водной гладью.

Я поднесла руку к его ране, представляя, что могу забрать боль. Алан поднял пьяные глаза и посмотрел прямо на меня. Кажется, будто сейчас он действительно меня увидел. Он смотрел на меня так долго, что удалось рассмотреть одинокое облако в отражении его серых глаз.

Он меня помнит.