Ион сидел в "Ньютоне" и попивал мятный чай.

Вкусный чай, крепкий. Надо будет сказать Никите, пусть всегда такой завозит. Бодрящий, ядреный, но в то же время успокаивающий и позволяющий собраться с мыслями.

- Иван Александрович!

Ион зевнул и лениво обернулся.

А вот как раз и Никита. Как говорится, легок на помине - и это как раз о нем.

- Иван Александрович...

- Никита, родной, ты где чаек такой вкусный брал? Сказал бы, сам покупать буду, мне работается с ним легче.

Никита на секунду опешил. Неуверенно забормотал:

- Да обычный, в киоске купил... Иван Александрович, к вам посетитель.

Ион хмыкнул, неспеша поднялся со стула и встретился со своим же взглядом в зеркале. Отряхнул халат.

- А ко мне каждый день посетители, - рассмеялся Ион, почесав родинку на запястье. - "Ньютон", поди, не самая последняя лаборатория в стране, да?

- Ив...

- Да и я уже не мальчик, а уважаемый всеми ученый. Вот только если я с каждым посетителем буду вести беседы, боюсь, времени на основную работу у меня не останется. Кто это, кстати? Имя назвал? Или один из бесчисленной толпы фанатов? Никит, будь добр, налей мне еще чайку, он так вдохновляет...

Никита кивнул и пояснил:

- Егор, а фамилию, уж простите, не помню. То ли Эвкалипт, то ли Ду... Ду...

- Дупталепт? - вздернул брови Ион. - Ну явился наконец! Сколько уж я его ждал! Пусть заходит скорее, а ты за чаем беги, у нас с ним разговор долгий обещает быть. Про машины... изобретения...

- Да мне... - Никита смутился. - Мне домой срочно надо, внука из садика забрать.

- Тогда Иону прикажи. Он пока для этого и сделан, чтобы чашки таскать и про погоду болтать.

- Да вы что, Иван Александрович, не прибедняйтесь! Ион - ваше лучшее изобретение!

- А я и не прибедняюсь. Ион - мой самый любимый сын. Я же говорю - "пока". Никто ведь не знает, что он создан в жертву великой богине, подарившей мне человеческий облик...

Никита поморщился и вынырнул из кабинета.

А Ион вздохнул. Мягко погладил по ладони золотую статую и уселся в кресло.

А ведь как все иронично. Как просто можно увековечить любую сущность, достаточно лишь подчинить своей воле время...

И Ион подчинил. Лет пять потратил, чтобы создать машину времени, а потом переместился на несколько десятков лет назад, когда не было еще ни Инги, ни "Дупталептов", но был молодой ученый Иван Александрович, появившийся из ниоткуда, но гениальный не по годам. Да, Ион так и остался Иваном Александровичем с ироничной фамилией, дающей послевкусие прошлого - Железников. Было в этом имени... нечто живое, что ли, человеческое, нежели какое-то холодное Ион. Из злачного и загнивающего заведения воздвиг великую лабораторию "Ньютон", стал ее управляющим и знаменитым практически на всю страну ученым. Делал технику для школ, двери для институтов, электронные наручники... И никто ведь не знал, что и технику, и двери, и наручники он делает так, как угодно только ему...

И только когда стала зрелой и крепкой девушкой Инга - совсем другая Инга, Инга из далекого прошлого, - он и взялся за разработку Искусственного Организма "Ньютона", который был милым работником, преданным официантом и хорошим собеседником.

- Иногда я даже удивлен, сэр, что вы так тонко чувствуете мою душу, - временами говорил робот. - Так понимаете меня... будто сами раньше были таким же.

И Ион смеялся.

- Кто знает, мальчик мой, ничего нельзя отрицать. Эта вселенная слишком сложна, чтобы быть уверенным хоть в чем-то...

И этот милый беззлобный робот еще не знает даже, как сильно ему вскоре придется влюбиться в человека, пожертвовать ради нее всем и даже изменить собственное тело...

- Здрассте, Иван Александрович.

Дупталепт поправил съезжающие на нос очки. Потоптался на месте и продолжил:

- Вы так это... ну, хорошо выглядите. Вот кому-то не нравится, а про вас сразу скажешь: старость в радость. Вам так идут эти морщинки, а глаза такие яркие, ну прямо...

- Дупталепт, - усмехнулся Ион. - Давай только без этого? Я ж тебя знаю, сучий ты сын. Лучше скажи мне, как все проходит?

Дупталепт закивал и охотно затараторил:

- Первый этап только-только объявили, какую-то корону надо достать, а Инга не знает где, поэтому злится.

- Акинфеев как?

- Акинфеев нормально, в роль вошел, к Инге старается быть ближе, даже подкатить к ней пытался, но она его отшила. Слушайте, а зачем вы вообще Акинфеева создали? Я же и так вам все докладываю, а он зачем? Только мешается!

- Чего ты мне все рассказываешь, ты видео снимал?

- Конечно, снимал! Кто я, по-вашему? Вот, держите.

Ион принял маленькую камеру, вставил флешку в разъем. Откинулся на спинку стула.

- Зачем создал, говоришь... - протянул он. - Никто, кроме копии Акинфеева, соревнованиями руководить не может. А мне нужно конкретное задание. Именно про диадему Венеры. Потому что она в числе запретных тем, и в связи с этим Инга будет вынуждена забрать робота Иона к себе. Мне как раз это и нужно. Да и не сможешь ты человека устранить, рука не поднимется, а если и поднимется, то выдашь себя сразу же.

- Ну а я тогда вам зачем?

- Акинфеев - ведущий, все время находиться среди команды он не может. Поэтому мне нужен кто-то изнутри. Кто-то из участников, кто мог бы следить за Ингой все время.

Дупталепт почему-то дернулся, поежился и неуверенно крикнул:

- Иван Александрович!

- Что такое? - Ион поднял бровь, наблюдая за молодой Ингой с экрана монитора.

- Я... Я сказать вам кое-что должен. Ну, сейчас скажу, а то будет хуже, если вы узнаете потом сами... Вы же приказывали мне Ингу беречь и не допускать насчет нее никакие сплетни?

- И дальше что?

- Ну... В общем... Видите вот этих двух парней? Вот, в футболке полосатой один, а второй в майке растянутой?

- И что?

- Того, что в полосатой, зовут Женька Жмулько, а второй вроде Матвей. Матвей Ершицкий. Мотаните видео к концу, они там... В общем, Ингу обсуждали. Грубо обсуждали. Даже мне немножко стыдно стало от их слов.

Ион нахмурился.

Чувство, что, казалось, давно умерло, сейчас слабо всколыхнулось в груди. Он сжал кулаки.

- Ну, так что дальше? - Дупталепт нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

Ион сцепил губы и резко захлопнул ноутбук.

- А дальше не твоя забота, - отрубил он. - А дальше забота Акинфеева.

- Вы убьете их?

- И не только их. И не только я. Понимаешь... Существует такое понятие о семи грехах. Они есть везде, есть в любой компании... Ее не должна окружать эта грязь. Она будет очищена от людей. От всех. Очищена от грязных сплетен, от похоти и лжи, от задних мыслей и животных желаний. Она - богиня, и она должна быть выше этого.

- И кому же вы это поручите? Акинфееву?

- Отыщется скоро тот, кто ее от грехов избавит, распластав на их спинах орлиные крылья и подняв неугодных к небесам... к ней. Они будут прислуживать ей взамен на зло, которое причинили.

Дупталепт поморщился. Огляделся и выдал:

- Да зачем она вам? Она же молодая, а вы...

- А почему мне? Я всего лишь хочу увековечить историю нашей любви. Все умирают, все рождаются, но лишь время существует всегда и во все времена. Кто я такой, если не сдержу обещания, данного ей еще в молодости? Я ведь, Егор, не боюсь смерти. Даже если мне придется погибнуть от рук собственного создания, - Ион хитро улыбнулся и подмигнул.

В эту же минуту в кабинет вошел робот в белоснежном костюме и с чашкой чая в руках.

- Чай, сэр, - почтительно кивнул робот Ион, покосился на Дупталепта, но ничего не сказал.

- Спасибо, Иош. Нет, ну откуда они берут такой вкусный чай? Вот все бы выпил, правда. Иош, спасибо, нам с дядей нужно побеседовать.

Робот снова кивнул, развернулся и покорно удалился.

Дупталепт аж прислонился к стене.

- Это... - его рука, указывающая на дверь, дрожала. - Это он, что ли? Это от него... Так, подождите, разве...

Ион снисходительно рассмеялся.

- Мальчик мой, да ты не напрягай извилины. Поверь, я все просчитал. И я жду своего убийства, как манны небесной. Ведь когда это наконец произойдет... я буду уверен - он взял новую эпоху в свои железные руки. И он снова пройдет мой путь. И любовь умрет, возродясь вновь, как феникс из пепла. И так повторится снова. И снова, и снова - тысячи раз. Ведь время бесконечно, а оно служит мне.

Ион зевнул и упал в кресло. Сонно пробормотал:

- Единственное, что мне нужно: придумать какую-нибудь малоправдоподобную легенду о своей женитьбе на старости лет, о ритуале... Но у меня еще есть время, я сочиню. Ион поймает меня и отведет к полицейским месяца через два. За это время я успею столько версий напридумывать... А ты иди, Егор. Иди. За видео спасибо. За информацию - тоже. Плату начислю, как полагается. Продолжай в том же духе, ты молодец.

И он удалился.

Ион медленно поднялся с кресла. Запер дверь.

И подошел к саркофагу.

- Вот сделан еще один маленький шажок к вечному счастью, милая. Сейчас умрут Матвей и Евгений... но ты не переживай, те, которых знала ты, мертвы уже давно. Это новые люди и новая эпоха, но старая история. Ты не верила мне... а я смог. Я не разочаровал тебя, правда?

Она лежала на его руках. Так и не могла говорить. Так и не шевелилась. Наверное, если бы очень захотела, то смогла бы. К примеру, постучать по стенкам саркофага или выкрикнуть предостережение...

Но сил сломать эпоху у нее по-прежнему не было.

Вот уже скоро придет в негодность ее механическое сердце. Вот уже скоро умрет и Ион. Но только не их любовь. Только не клятва.

Ион снова качал ее на руках. Снова пел колыбельную - правда, совсем другим, старческим голосом. Но ей все так же нравилось. Она все так же обегала глазами кабинет, так же плакала и засыпала...

А Ион пел. Ради нее.

Ради нее одной.

Все это - ради нее одной.

Всегда.

Они взяли
Железо
И горстку
Гнилых
Проводов.
Они думали,
Я
Никогда
Не смогу
Стать
Тем людям
Подобным.

Но я
Вырывался
Упорно
Из ржавых
Оков.
Но я
Выживал
И боролся
За душу
Легко
И беззлобно.

Меня
Презирали.
Кричали:
Он мертвый
Внутри
И снаружи.
Меня
Выгоняли.
Кричали:
Игрушка
Без чувств
И любви.

Но я
Выживал
И пытался
Железо
Разрушить.
Но я
Выживал,
Утопая
В свинце
И крови.

Любовью
Ты вдруг
Одарить
Мою сущность
Решила.
Любовью
Посмела
Затронуть
Мои
Провода.

Но я
Выживал
Хоть чужда
Для меня
Эта сила.
Но я
Выживал
И влюблялся
Уже
Навсегда.

И я
Понимал,
Что живу,
Восхищаюсь
И верю.
И я
Понимал,
Что любовь
Отдана
Даже мне.

Впервые
Я мог
Прикоснуться
К тебе
Без потери.
Впервые
Я мог
Восхищаться
Тобой
При луне.

Готов был
Порвать
За твою
Красоту
Человека.
Готов был
Прислуживать
Верно,
Пока
Не застанет
Нас смерть.

И я
Ревновал
Без рассудка
Тебя
Под опекой.
И я
Ревновал,
Зарывая
Скелеты
Во твердь.

И я
Убивал их:
Негромко,
Жестоко
И ровно.
И я
Убивал их,
Из спин
Вырывав
Позвонки.

А ты
Почему-то
Со страхом
Была
Мне покорна.
А ты
Отвернулась,
Моей
Красоте
Вопреки.

Но ты же
Любила
Когда-то
Машину
Без сердца
И крови?
Но ты же
Хотела
Навеки
Себя
Подарить?

Так что ж
Избегаешь
Меня ты
Без лишних
Условий?
Так что же
Бежишь,
Разрывая
Судьбинную
Нить?

Что вызвало
Вдруг
У тебя
Такой всплеск
Негатива?
Ведь я же
Искал
И хотел
Тебе только
Добра.

Ты будешь
Закрыта
Вдали
От людей
Коллектива.
Закрыть
Тебя в клетке
Пришла
Неотступно
Пора.

Люблю
Мою мисс
Я безбожно,
Безмолвно,
И дико.
Люблю –
Обещаю
Ее
Никогда
Не отдам.

Ты будешь
В покое
Червленом
Сидеть
До последнего
Мига.
Я стану
Спокоен
За жизнь
Драгоценной
Мадам.

И ты
Провела
В саркофаге
Все годы
Забвенья.
И ты
Каждый раз
Умирала
Во сне,
Чтобы жить…

Но я
Выживал,
Из любви
Расставаясь
С любимой.
Но я
Выживал,
Разрывая
Судьбинную
Нить…

Как понять, что человек любит?

Ион не знал. Но был уверен: он любит.

Он любит ее прекрасное тело. Любит ее ожоги, ее железо, ее полную инвалидность. Уродливость, которая для него не имела значения. Он любит мисс и такой.

Он любит ее безмолвие. Любит, хоть и ждет, что в какой-то миг она назовет его по имени и попросит подать ее любимые вишневые сигареты, так и не осознав, что курение губит ее здоровье. Но он любит мисс и такой.

Он любит ее глаза, которые почти ослепли от вечной темноты. Любит ее безвольные руки. Ее редкие слезы, которым она допускала пролиться в минуты слабости. Любит ее попытки недвижимыми губами попросить о помощи.

Любит накрывать ее одеялом. Любит мыть ее безволосую голову. Любит льнуть щекой к ее опустошенной груди и надеяться, что внутри что-то глухо ударится, кроме железа. Любит спать, крепко держа ее за руку, обещая вечную любовь и вечную верность. Любит говорить, как она безбожно прекрасна. Любит читать ей истории. Любит делиться открытиями. Любит наряжать ее в бирюзовое платье с черным кожаным поясом и сливаться со своей мисс в неудержимом вальсе.

Молчаливую, застывшую и безобразную.

Он любит свою мисс и такой.

Ион смотрел, как за окном шепотом умирали огни. Дрожа от слез восхищения, гладил на своей сморщенной руке родинку в форме кленового листа - каждый раз как в первый. Прижал к груди руки и яростно рассмеялся, рассмеялся до слез, рассмеялся до затмения сознания. Чувствовал сердце. Чувствовал ее сердце. Каждый раз как в первый.

Как понять, что человек любит?

Ион не мог точно ответить.

Но знал: он любит.

Только ее. Только его мисс.

Его мисс, которая всегда мазала руки кремом.

Его мисс, которая курила вишневые сигареты.

Его мисс, которая называла его "консервной банкой".

Его мисс, которая отдала ему свою кожу и свое сердце.

Его мисс, которой он будет благодарен вечно.

Всегда. Каждый год. Каждый миг.

И сейчас, после волны трудностей, всех преград и усилий, после десятков пережитых лет, Ион твердо знал: их с Ингой история будет вечно заканчиваться счастливо.