Кровь пульсирует на затылке... или на макушке, или в висках... Трудно сказать точно, поскольку вся черепная коробка адски горит, как папин рот, когда он впервые попробовал васаби. Не успеваю даже подумать о том, где я нахожусь, как меня резко бросает в сторону, потом вверх, удар прямо по копчику и снова в бок. Тряска напомнила мне о детстве, когда я гостила у родственников неподалёку отсюда; впервые оседлав железного быка, я в тот момент почувствовала это - желание получать то, что трудно раздобыть другим. Славно, теперь болит не только голова.
По моим предположениям, меня затолкали в машину или даже фуру, которая несётся со скоростью легковой тачки, пытающейся отвязаться от копов.
Кажется, если не ошибаюсь, в багажнике темно, холодно, а вдобавок невыносимо пахнёт коровьей тушей. Неразборчивые голоса где-то сбоку еле слышны, словно они находятся за несколькими стенами или под куполом. Меня что, похитили? Если да, то кто? Куда меня везут?
Поддавшись панике, я судорожно выдыхаю и начинаю биться в конвульсиях, дёргая руками и, к своему несчастью, открываю для себя, что кисти, ноги и даже рот наглухо заклеены изолентой... Один. Два. Три. Три. Два. Один. Велю себе успокоиться, мыслить здраво и не подливать масло в огонь. Подумаешь, похитили. Бывали времена и хуже.
Итак, Марго, пора действовать. Ты салемская могущественная ведьма, поэтому соберись!
— Саминос эром, - промычала я, надеясь, что заклинание всё-таки сработает.
Увы, нет. И надежды рассыпались подобно песку сквозь пальцы.
Машина, меж тем, несётся с небывалой скоростью, и на поворотах фуру заносило в сторону, а я опасалась аварии.
Ох, черт. При очередном резком повороте, глухим сигналом и свистом стертых шин, меня подбрасывает ввысь, а потом налево, где я ударяюсь плечом о что-то мягкое и дурно пахнущее. Чертыхнувшись, мои глаза прищуриваются, надеясь, всё-таки распознать фигуру в темноте, но ничего... Бесполезно напрягаться.
Кажется, я в дерьме, ибо со завязанным телом, непонятно где и с кем, мне не удастся выбраться.
Вдруг к мозгу из сердца, а, возможно, и наоборот, пошёл сигнал, потрясший все мои мышцы. Начертив в голове план багажника, я, словно дождевой червь, ползу, изгибаясь всем телом, вперёд или в бок, или... неважно, главное, что куда-то, как внезапно упираюсь ногами о металлическую конструкцию - двери. Есть! Машина вновь резко качнулась, и я ударилась локтем обо что-то твёрдое и тупое, перевернулись на спину. Твою мать! Плотно сжав губы, со всей оставшейся силой принимаюсь бить ногами прямо по пластине. Раз - удар! Два - удар пожёстче. И при этом на миллисекунду появляется просвет, а затем снова темнота.
Черт, засовы заперты весьма крепко, но разве это может остановить меня, когда я зла? Вспышки в мыслях, напоминая своей проекцией короткий фильм, ослепляют и заставляют сердце заткнуться: вот мне приходится убить невинного Джонатана, затем встреча с Терезой, увиденное в прошлом - жесткость Жизель Коггери, слова бабушки, поступки шабаша, ссора с Биллом и его оплошность, стоящая нам обоим любви... Нет! Стоп! Хватит! В это мгновение сердце, бившееся спокойно, завопило хуже разъярённой гориллы, подолгу сидевший в клетке. Температура тела резко повышается, благодаря чему складывается ощущение, будто мою кожу охватило пламя, а в венах вместо крови, течёт лава. Время перестало существовать, и все замерло.
Глубоко вдохнув, я со всей мочи бью по двери, и та с шумом открывается настежь, ударив по машине. Ого, мне удалось... я смогла...
Яркий солнечный свет щиплет мои глаза, я быстро отворачиваюсь в сторону, наслаждаясь порывами холодного ветра, играющегося моими красными прядями. Наконец-то свежий воздух, а не вонь туши.
В фуре послышались голоса, кажется, похитители застали оживление. Что ж, я готова свернуть им шеи.
Нельзя медлить, нужно выбираться отсюда, поскольку разглядев отсутствие на трассе машин и вывески разных достопримечательностей Салли Хилл (таковы существуют), до меня доходит, что мы направляемся к выезду из города. Ужас, меня увозят прочь! Никто из ребят не знает, где я, это только ухудшает нынешнее положение.
Бросив по сторонам взгляд, я ищу что-нибудь острое, чтобы избавиться от темно-синей изоленты на своих конечностях и, естественно, на губах. Ох, теперь ясно откуда такой зловонный запах туши и мягкая «подушка», в которую мой вес врезался - все это время я колесила по городу с мертвой коровой с перерезанной шеей. Лужа засохшей крови под ней и даже на моей одежде, да и по багажнику заставляют сморщить нос и возненавидеть собственное тело.
Спустя несколько минут, обшарив каждые уголки, я нахожу выпирающий из стенки ржавый крючок, и это стало моим спасением и шансом на побег. Следующие секунды я только и делала, что интенсивно работала руками, стараясь избавиться от тройного слоя изоленты и... Ура! Есть прогресс! Мне осталось просто подвигать кистями руки и своими пальцами, для расширение дырки, которую оставил крючок, а после - все - готово! Однако фортуна скоропостижно отвернулась от меня...
Машина резко останавливается, громко взвизгнув и врезается о что-то твёрдое, отчего все вокруг, включая мёртвый коровы, запрыгало и завертелось; мужские крики со стороны заставляли напрячься. Двери багажника поочерёдно, будто договорились, захлопывались и вновь отворялись, а я же в свою очередь ударилась затылком, заработав нехилые синяки и ссадины.
Боже... ну и встряска! Что произошло? Во что мы врезались? Моя голова... Такое впечатление, точно меня порубили на куски и измельчили в блендере.
Не теряя времени, избавляюсь от изоленты на руках, ногах, ощущая экстаз, ибо кровь вновь начала циркулировать по венам. Остался черёд рта, но здесь важно не переусердствовать, поэтому я аккуратно, со всей бережностью отрываю изоленту, чувствуя, что избавляюсь вдобавок от нежелательных волос (отлично, сэкономила на восковой эпиляции), крепко стиснув челюсть.
— Что за черт?! - выкрикнул парень с маленькими косичками на массивной голове.
Я стою около багажника, игнорируя слабость в конечностях и наблюдаю за своими похитителями, которые растерянно пялятся в буквальном смысле в никуда.
Афроамериканец в белой бейсболке и удлиненными светлыми шортами вытягивает свою ладонь вперёд, и вдруг все мы видим, как от его прикосновения в воздухе появляется голубовато-зеленое сияние, простирающееся вокруг всего периметра. Меня осеняет - Балдуин. Он наложил на Салли Хилл невидимую стену от монстров. Попав в город, им уже не выбраться отсюда, этакая мышеловка.
Незнакомец прячет руку и грубо выругавшись подходит к дымящемуся капоту машины, задумчиво потирая щетинистый подбородок.
— Что это? - спросил его кто-то другой.
Блондин с красной от загара кожи и крепким телосложением поднимается на ноги, пнув колесо ногой, и сплевывает слюну на дорогу.
Кто же они такие? Точно не люди. Вампиры?
— Сраная ведьма и её команда постаралась, - отвечает темнокожий.
Откуда они знают про ребят? Они следили за мной. Господи! Это те люди, которые устроили кровавое шоу на вечеринке. Значит, тот оборотень был не один и значит эти парни тоже волки. Класс!
— Что делать, Сит? Мы в ловушке, - начинает паниковать блондин, но друг его обрывает.
— Заткни течь! Дай меня, твою мать, подумать! - рычит первый, взмахнув рукой. — Иди лучше проведай красноголовую стерву.
Ха, как он меня только что назвал? Сомкнув кулаки до посинения костяшек, я прохожу вперёд и без промедления поднимаю блондина над землёй, крепко сжимая его гусиную шею невидимой хваткой. Люблю это заклинание.
Тот, которого зовут Сит, в тотчас обернулся на неприятные звуки, издаваемые его товарищем, пытавшимся выбраться из моих невидимых петлей. Я ухмыляюсь.
— Как насчёт того, чтобы отправиться в ад быстро? Обещаю, больно не будет, - выпустила оскал я, «продырявив» одним взглядом физиономию Сита.
Сконфуженный от неожиданности оборотень сперва растерялся, но затем моментально пришёл в себя, натянув самодовольную улыбку.
— Не советую нас и пальцем касаться, стерва, - предостерегает он.
Вытянув руку повыше, я подвесила блондина на невидимую вешалку, оставив его болтаться на воздухе подобно букашке, застрявшей в паутине. Блондин, хватает себя за шею, стараясь убрать невидимые веревки и выпускают слюну, покраснев ещё пуще. Жить осталось ему недолго.
— Наверное, нужно спросить «не то, что»?
Сит кивнул, обнажив белоснежные зубы, которые резко выделялись из-за его темной кожи. Глаза оборотня абсолютно чёрные заискрились.
— В кинотеатре, в вашем с друзьями любимом «Мокко» и в офисе твоего отца установлены бомбы моего собственного производства, - Сит вырвал с шеи спрятанную камею и открыл крышку, продемонстрировав красную кнопку, — одно движение - и все, что ты любишь, превратиться в прах.
Мысли похолодели, а кровь напротив забурлила от страха. Разве возможно такое? Он не блефует? Хотя, вспомним случай с Фениксом. Как выяснилось, он не блефовал.
Представив смерть папы, в горле застряло дыхание и образовался комок боли.
Нет, нельзя допустить столько смертей из-за своей непредусмотрительности.
Заметив на моем лице застывшее беспокойство, Сит хищно улыбнулся.
— Сними наложенное заклинание, и никто из твоих дорогих людей не пострадает, - продолжает он, блеснув глазами.
И всё-таки что-то мне ему не верится. Устав от звуков удушья, я отпускаю оборотня, и блондин падает на спину, влажно кашляя и держась за красное горло.
Он сыплет в мою сторону ругательства и угрозы, но мне плевать. Сразу видно, кто у них главный - и это точно не блондин.
— Начнём с того, что я тебе не верю. Что тебе мешает, после снятия заклинания, нажать на кнопку? - кивнула я, мысленно связываясь с Балдуином.
Если с бабушкой подобное получалось, то почему не должно получиться с магом?
Сжав сухие губы, я концентрируюсь, пропуская мимо ушей монолог оборотня, и представляю образ чародея. Господи, хоть бы получилось!
«Балдуин! Балдуин!», - зову мысленно я.
Перед глазами туман, картинки в голове меняются.
«Марго? Что случилось?»
Слава Богу, у меня получилось! Незаметно одобрительно себе кивнув, продолжив:
«Мне нужна ваша помощь...»
Объяснив Блэку инструкции, связь между мной и чернокнижником пропадает, как последние лучи солнца, растворяющиеся в закате. И, по правде говоря, я этого не хотела, поскольку во мне не горит желание находиться в одной компании этих двоих, угрожающих городу.
— ...Ясно? - закончил свою речь оборотень, посмотрев на меня исподлобья своими маленькими чёрными глазами, напоминавшие бездну.
И о чем он говорил? Ничего не услышала.
Безымянный блондин, массируя свою шею, остановился рядом с напарником и скрестил руки на груди, отчего мускулатура напряглась и выдулась, демонстративно выпустив синие вены. Если не ошибаюсь, своим действием он пытался впечатлить меня, но ничего сверхъестественного я для себя не открыла. Мышцы - далеко не самое главное в парнях; как насчёт мозга? Смогли бы они прокачать его так, как своё тело?
Вернувшись на землю, я решаюсь отвлечь двух идиотов до прибытия ребят, поэтому опускаю руку вниз и глубоко вздыхаю.
— Ты какая-то заторможенная. Кажись, сильно я по тыкве твоей врезал, - противно захихикал блондин.
Теперь мне хотя бы известно, из-за кого мой затылок неприятно пульсирует и щиплет при одном намеке на ветер. Судя по всему, ранка открытая, струилась кровь.
— Как бы я по твоей тыкве не настучала, ублюдок, - фыркнула я и с опаской уставилась на медальон с «сюрпризов» в руке Сита.
— Ай-ай-ай! - зацыкал он, лисьей улыбкой. — Прополоскать бы тебе рот мылом, но только мы спешим. Сними это чертово заклинание или твои людишки взлетят на воздух!
Оборотень резко передвинул палец к чертовой красной кнопке, и в спешке я шагнула вперёд, неожиданно выкрикнув «нет», тем самым продемонстрировав врагам свою «ахиллесову пяту».
Довольный своим убеждением, Сит хмыкнул.
— Так я и думал. Действуй, ведьма. Твоя голова дорого стоит, - парень повернулся ко второму, — Вильям, не поможешь даме?
— С удовольствием, - протянул Вильям и прошёл ко мне вальяжной походкой, толкнув в сторону невидимой стены.
Споткнувшись, я быстро выпрямилась и окинула оборотней неодобрительным взглядом, предвкушая их смерть. Убить их мало!
Но тут мне стало интересно. Заклинание-ловушка не пропускает в Салли Хилл сумеречных существ, а успевших поселиться здесь наоборот, не выпускает. Любопытно, заклинание и на меня действует? Озадачено поглядев на пустую трассу, полуголые деревья, рекламы с изображением аппетитного завтрака с молоком и довольного школьника, которые на первый взгляд выглядят легкодоступными, я вытянула ладонь и коснулась прозрачной холодной пленки. Голубовато-зеленые, затем розово-оранжевые волны протянулись вокруг границы Салли Хилл, напоминая этим самым мыльный пузырь, лопнуть которой не может никто, кроме меня и Блэка разумеется. Но оборотни об этом ведь ни сном ни духом. Довольная улыбка проскользнула по моему лицу.
— К сожалению, - развернулась я к ним, пожав плечами, — ничем не могу помочь. Это заклинание может снять тот, кто его наложил. Боюсь, придётся вам куковать в Салли Хилл целую... вечность.
Мои слова не напугали Сита: ни один мускул на его лице не дрогнул. Он стоит прямо, без лишних движений, пристально всматриваясь в мои глаза, потому что занят мыслями. Пытается отгадать шараду - лживые ли мои слова или нет? Вильям же, полный болван, поверил мне без промедления. Таких наивных людей я, наверное, никогда не встречала. Боже. Он, нервничая, прикусил полноватую розовую губу и резко выдохнул, как человек, рассердившийся на несправедливый мир.
— В таком случае... - многозначительно посмотрел на камею в руке Сит. — Нет больше смысла затягивать с этим.
И прямо на моих глазах он хочет нажать на кнопку, но в это мгновение я собираюсь с мыслями и громко произношу:
— Клипиум!
Темнокожий с криком отлетает на несколько метров и падает на спину, достаточно сильно ударившись головой об асфальт. Цепочка отскочила от него чуть в сторону и осталась открытой. Вроде бы Ситуации не успел коснуться до опасной кнопки...
Мне хочется сесть и расслабиться, перестать волноваться, но вместо всего этого, я бегом направляюсь в сторону потерявшего сознания Сита, желая заполучить камею, как тут мой порыв останавливает блондин, с звонким рычанием, сбив меня с ног. Резкая боль пронзила мою спину, кости хрустнули, слегка отвлекая мое внимание от самого главного.
Глаза Вильяма стали ярко оранжевыми с желтизной вокруг чёрного зрачка, напоминая солнечные лучи; обычное человеческое лицо изменилось - теперь его рот напоминает огромную пропасть с двумя громадными клыками и мерзким запахом трупа. Он ещё не обратился в оборотня полностью, но этого достаточно, чтобы сражаться. Тем более, острые когти выглядят весьма впечатляюще, ни то, что его бицепсы.
Вильям замахивается рукой и уже собирается прибить меня своими острыми ножами, но к его невезению, я успеваю увернуться и быстро проползти под его ногами, врезав пяткой ему прямо в зад, про себя подумав, что это ему за мой копчик и голову.
Оборотень приходит в себя и выпускает слюни, хищно сморщив нос, отчего появились складочки, как у тигра во время нападения. Ух, не советую стоять без дела самой себе и со скоростью атлета бегу в сторону камеи, однако блондин успевает схватить меня за ногу и вонзить свои когти глубоко в кожу, отчего я немедленно вскрикнула и свалилась на живот. Нога тотчас загорела и начала пульсировать, а из ранок потекли горячие струи крови, разбивающиеся о землю. Черт, с такой ногой далеко не убежишь... Словно прочитав мои мысли, Вильям злостно улыбается и снова делает попытку ударить меня, дабы стереть с лица земли. Я же, в свою очередь, набираю побольше воздуха и хочу выкинуть заклинание, но меня опережают.
Из ниоткуда на блондина прыгает белошерстый оборотень и валит его на локти, прокусив без прелюдий шею, тем самым, оторвав голову и выплюнув в сторону. Кровь фонтаном хлынула на белоснежную шерсть Терезы, тем самым заляпав собой полдороги, а голова Вильям покатилась к фуре и ударилась о сдутое колесо.
Оранжевые глаза бледнели в считанные секунды, а волчий оскал пропадал, возвращая человеческий рот.
Да уж, вот это я понимаю - скорость!
Я бы поблагодарила Мун за спасение, но пусть ничего подобного не ждёт. Она противна мне.
Сидя на асфальте, судорожно дышу и хватаюсь за красные волосы, взъерошив их и обратив в хаос.
Ребята как раз вовремя! Серьёзно... Хочу было встать с грязной земли, как мягкий голос Балдуина останавливает меня:
— Не двигайся, - садится он на корточки перед моими ногами, пристально осматривая рану, которая сильно кровоточила, — ну и досталось же тебе...
Тёплые ладони мага с бережностью хватают мою правую ногу и поднимают вверх, а глаза сканирует пять небольших, но глубоких ранок, заляпанных красной жидкостью. Он выглядит таким сосредоточенным, будто пытается прочесть книгу на незнакомом языке, и ему это удаётся!
— Жить будешь, - утешительно улыбается он, сняв с себя рубашку, под которой ещё пряталась майка и порвав её на тряпки, в последствии ставшие моими бинтами на раненой ноге.
Этот жест согрел мою душу, а ведь подобное мне очень обходимо, ибо нож Билла, торчащий из моей спины, не давал покоя и напоминал о себя не в виде боли, а в виде воспоминаний, что гораздо хуже.
Я с благодарностью улыбнулась чернокнижнику и спрятала глаза, шипящие от слез. Нужно держать себя в руках.
— Все закончилось, мартышка, - улыбается Генри, помогая мне встать.
Я опёрлась на его плечо и театрально закатила глаза, сдержанно улыбаясь.
— Я раньше не говорила, что мне не нравится, когда меня называют «мартышкой», м?
Он посмеялся.
— Понял. Больше не буду.
Двухметровый оборотень, облизывая свою шерсть и кровь на ней, подходит к нашей компании и громко фыркает, что значит в переводе: «Мы спасли зад этой стерве Марго, теперь можно уходить?».
Господи, порой так и хочется вырвать ей сердце, если оно у неё вообще имеется.
Но вдруг по моей спине проходят мурашки, и я с опаской оглядываюсь по сторонам, онемев от паники. Черт возьми! Мои глаза устремились за спину Генри, где должен в отключке лежать Сит, но того уже не было, как и опасной камеи.
— О нет! - завопила я, сжав плечо Ридла, из-за чего он шикнул.
Балдуин вмиг потемнел в лице:
— Что такое?
Я не успеваю дать толкового ответа, поскольку наше внимание привлекает третье лицо, стоявшее напротив с цепочкой в ладони.
— Все в сборе! Какая удача! - севшим голосом воскликнул Сит, смотря при этом лишь на меня.
Он даже не расстроился из-за смерти своего товарища, что говорило о его замкнутости, жестокости и отсутствия жалости. Я вмиг напряглась.
— Ещё один. Тереза, дорогая, разберёшься ты или теперь моя очередь? - иронично обратился к подруге Блэк, но я его отдёргиваю:
— Все гораздо сложнее, Балдуин. Этот чокнутый установил взрывчатки по всему городу, а эта камея у него в руке - пульт управления. Если мы его тронем, город взлетит к чертовой матери.
Гробовую тишину нарушил истерический смех Сита, который, по-моему, съехал с катушек. Он безумными глазами смотрит на нас, наслаждаясь своим триумфом и качает в руке цепочку, дразня всех, как голодных бездонных собак куском мяса.
— Что ты хочешь в обмен на камею? - процедил чародей, сомкнув кулаки.
Не раздумывая, оборотень отвечает:
— Её, - кивает он на меня, — и свободу.
На наглость Сита парни одновременно рассмеялись, качая головой. И мне мало вериться в подобное, но сейчас точно не время умирать со смеху!
Я раздраженно пихаю ребят в грудь и неодобрительно сверлю обоих фирменным взглядом.
— Может, ещё что-нибудь, сэр? К примеру, билет на хрен? Бывали там? - смеясь, издевается Генри.
— Кому-то, я вижу, очень смешно? Теперь мой черёд шутки пускать, - разозлился Сит и крепко сжал в руке медальон, испепеляя меня глазами.
В это же мгновение Тереза срывается с места и несётся прямиком на врага.
— Тера, нет! - крикнул почему-то Балдуин.
Кажется, она испортила его план.
Мун наносит удар тяжёлой лапой по его животу, после чего тот ударяется о дверь фуры и качается.
Не теряя драгоценное время, волчица кусает Сита за руку, однако он успевает ударить её в солнечное сплетение и вывести девушку из строя, пытаясь нажать на кнопку. Затем вмешался Балдуин, веля нам с Генри стоять смирно и не подвергать себя опасности; маг пускает на темнокожего свой чёрный дым, и тот, подвергаясь уничтожению, упал на колени, громко захрипев. Это было легко. Подул ледяной ветер, который вмиг принялся играть с нашими локонами на голове.
Балдуин, расправив плечи, подходит к Ситу и отбирает из его расслабленной хватки камею. Ядовитые щупальца дыма возвращаются обратно к хозяину и исчезают, а напуганный самой смертью оборотень стоит на коленях и быстро дышит, отчего его грудь вздымается и опускается.
Солнце над нами скрылось за перистыми облаками, напоминавшие хлопковое одеяло, стало темнее и лучше, поскольку больше лучи не пекли голову, а пот не блестел. Во всяком случае, не так сильно.
Тереза, с хрустом костей и неприятным звуком, обращается обратно в человека и хватается за больной живот, не спеша возвращаясь к нам. Выглядит она болезненно.
— Тера, ты в порядке? - с беспокойством в голосе поинтересовался Балдуин.
— Да, пустяки.
Я пропускаю этот короткий диалог мимо себя и с подозрением пялюсь на выдохшегося Сита, который сперва тихо, затем неприлично громко начинает хохотать, обращая на себя наши растерянные взгляды. От этого смеха душа переворачивалась наизнанку. Нет, он точно псих.
— Какие же вы глупые... - задыхаясь, проговаривает он. — Какие идиоты...
Я, хромая на одну ногу, приближаюсь к нему и с ненавистью оглядываю с ног до головы.
— Что ты сделал?
Он снова смеётся. Бесит!
— Что ты сделал?! - повторяю я чуть громче.
Тереза за спиной нетерпеливо хмыкает и возмущается:
— Да он просто издевается над тобой, харе задавать тупые вопросы, просто прикончи его!
Но я не разделяла мыслей волчицы. Что-то не давало мне покоя, и когда до нас поочередно доходят глухие шумы взрывов, а к небу сразу поднялись тёмные столбы дыма и шум сигналов с сиренами, я открываю рот и ничего не могу произнести. Ни звука. Внутри все оборвалось и кануло в лето, как будто разорвали трос с ценным грузом и отправили на дно. Господи... Это неправда! Не правда! Папа!
Довольный смех Сита эхом доходит до ушей.
— Я забыл упомянуть о таймере, да? Ой, какая неловкая ситуация, - злорадствует он.
В уме каша. Нет, Боже, пожалуйста! Пусть он будет жив... Я не переживу эту потерю. Я не прощу себя! Один. Два. Три. Три. Два. Один.
Слеза стекает по моей щеке к подбородку и безвозвратно падает на землю. Красная вспышка ослепляет меня, все тело наливается небывалой яростью, а зеленые линии магии, точно змеи, обхватывают тело, ползут по рукам и ногам, по талии, высовывая свои языки.
Лишившись рассудка, я со всей силой хватаю Сита за шею и поднимаю над асфальтом, горячим паром дыша ему в лицо. Никто за моей спиной не вмешивается в происходящее, лишь стоят, раскрыв от изумления рты.
Оборотень, выпучив глазные яблоки, налитые кровью от лопнувших капилляров, судорожно дёргает ногами и руками, пытаясь высвободиться от моей железной хватки, но у него ничего не выходит. Я чувствую каждой клеткой давление, которое образовалось в его голове, которое заполняет её мозг, что у него такое ощущение, словно его черепная коробка надувается. Парень высунул язык и принялся бить меня по рукам, сжимающих его горло; он продолжает барахтаться и пялиться своими глазенками на меня, как будто умоляя отпустить его, а сам лишь видит в моих карих очах одну эмоцию - нечеловеческую ярость. Слепую ярость. Ярость, созданную тьмой.
На мои покрасневшие кисти рук капает кровь из его носа, а это значит, что цель близка. Я хочу видеть его мучения, страх в глазах, смирение со своей кончиной.
Кто-то окликает мое имя, но в ушах пульсирует, я совершенно ничего не слышу, даже храп Сита. Теперь кровь течёт ещё из его глаз. Парень впивается в мою кожу своими когтями, но боли никакой не ощущается. Ничего совсем не чувствую. Только жажду крови. И я её утоляю, когда оборотень делает последнюю попытку освободиться, ударив меня о кисти, а затем на моих глазах лопается подобно водяному шарику. Происходит невообразимое...
Его кровь накрывает меня с ног до головы, кусочки тела разбросаны по всей дороге и даже на машине. Все исчезло.
Голова кругом, в глазах туман, точно я позволила себе выпить лишнего, но ничего такого нет. Я трезва. В мыслях всплывает выражение лица Сита перед его смертью - отчаяние, которое принесло мне страшное удовольствие.
Медленно поворачиваясь к друзьям, я наблюдаю, как капли чужой крови стекают по моему лицу, шее, волосам и конечностям. Я вся в крови; даже на ребят обрушилась волна внутренностей оборотня. Они ошарашено оглядывают себя, затем друг друга и наконец поднимают растерянный взгляд в мою сторону, слегка качая головами.
Наступив на серо-буро-малиновые разорванные кишки Сита, я подхожу к друзьям и вытираю лицо, вновь начиная слышать шумы мира: и сигналы, и сирены и голоса с криками. Салли Хилл горит. И мои чувства вместе с ним.

* * *
Сложив сухие на ощупь ладони на стол, переплетя коротковатые пальцы между собой, мэр Хофер выпрямил массивную спину, которую унаследовал от своего деда и сморщил лоб, отчего в ту же секунду выступили возрастные морщины, напоминавшие самому Томасу, что он уже давным-давно не мальчишка. А ведь ему хочется, как в старые добрые времена надеть любимые фланелевые штаны с подтяжками, фермерскую плетённую шляпу и, расправив руки в стороны, побежать вниз по холму, прямиком на сеновал, где паслись когда-то коровы. Они были совершенно непохожие: и тощие или напротив, слишком упитанные; и с черно-белым окрасом, коричневые, чёрные, рыжие, белые; с кривыми рожками, с заострёнными, смотрящие в небо, со сломанными рожками или с колокольчиками на массивных шеях.
В то время не было интернета и всяких современных технологий, поэтому молодёжь, жившая далеко от столицы и крупных мегаполисов, отрывалась по-своему: пугала домашних скот, в последствии чего им давали по голове или даже запирали в обезьяннике, по велению шерифа. Или, более законное развлечение, носиться по холму вверх-вниз, привлекая внимание крупных рогатых скот, которые, медленно жуя траву, оглядывают мелкие пёстрые фигуры, смеющиеся над собой. Да, это было время... Томас редко заводил разговор о своём юношестве, в основном подобным занималась Фрэнсис. Гостям, родственникам и даже Биллу было жутко интересно слушать и слушать о том, как началась романтическая история между его родителями. А случилось это именно в тот самый день, когда молодой крепыш Томас Хофер, сын действующего мэра Дориана Хофера, нёсся по сеновалу, выкрикивая всякие глупости. В тот день его обогнала красивая девушка, которую он позже сравнил с прыгучей жабой. Томас джентльмен и он бы так не поступил, если бы его пустоголовые друзья не начали бы над ним потешаться. Фрэнсис О'Коннол в свои семнадцать лет напоминала всем жителям Салли Хилл фею с молочной мягкой кожей, большими карими глазами и нежной улыбкой, от которой все юноши сходили с ума. Девушка не имела звания первой красавицы Салли Хилл, но она очаровывала людей своим остроумием, добротой и улыбкой.
Все, за исключением надувшегося, словно индюк, Томаса считали её душкой. Они не возлюбили друг друга - Фрэнсис за то, что «самодовольный эгоцентричный дурак» назвал её жабой, а Том за её длинные ноги, которые обеспечили «прыгучей жабе» победу. Но как известно всем на свете, ненависть вскоре перерастает в любовь, что и случилось с молодыми людьми, презирающих друг дружку.
И теперь на безымянном пальце Томаса красуется обручальное кольцо, которое он никогда и не при каких обстоятельствах не снимает.
Пустившись в пучину воспоминаний, мэр прикрыл веки и крепко сжал губы, избавляясь от призрачной тени своей горячо любившей Фрэнсис. Билл так похож на неё... Копия! И не только внешними данными, но и неукротимым характером, остроумием, взбалмошностью и горделивостью. Кажется, Хофер-младший унаследовал все черты характера у своей матери, что приносило боль Томасу, ибо он так по ней скучает...
И сейчас, грозно смотря на родного сына, он видит её образ, преследовавший его во снах.
Мэр рассерженно нахмурил свои тёмные брови, сделавшись совсем серьёзным и тихим, точно затянувшееся тучами небо перед штормом.
Биллу, естественно, вид отца сразу не пришёл по вкусу, и он хорошо понимал, что разговор будет пылким и неприятным.
Брюнет откашлялся и опустил взгляд на свои до блеска начищенную обувь с острым носиком. Смотря себе под ноги, он пытается скрыться от пристального взгляда отца. Увы, парня это не спасает.
— Я очень тобой разочарован, - понизив голос, покачал головой Томас, — очень! Так подставить собственного отца!
Оборотень знал, что в конце концов ему придётся выслушивать нотацию, он это понял ещё, когда ему сообщили о случившемся из полиции. Было это чересчур неожиданно: парень не знал, что ему делать, ведь мозги кипели от событий последней недели.
Билл не мог найти себе места, спать спокойно и есть, одним словом, жить, он потерял то, что он любил. То, что приносило ему счастье... Ошибки жизни - это невидимые шрамы не на теле, а на душе. Все переворачивается с ног на голову и больше не имеет никакого смысла.
Брюнет ненавидел себя и с ненавистью вспоминал обрывки той ночи... Больше никакого алкоголя!
— Пап, я все могу объяснить, - попытался оправдаться Билл, но тяжёлый кулак Томаса, который встретился с гладью его рабочего стола, затыкает рот молодому парню.
Билл поднял голову и замер на месте, перестав дышать. Воздух стал противным.
Мэр, раздув от злости ноздри, грозно расширил глаза, отчего они чуть выпучились и, в отличии от сына, часто задышал.
Кабинет, обделённый светом, стал как будто ещё темнее. Картины с видом на водоём, портреты семьи Хоферов, книжные полки, кожаное кресло, все-все-все приобрело хищный и чужой вид. Билл, сражавшиеся с вампирами и ведьмой, испугался собственного отца - простого смертного. Было в этом что-то комическое.
— Что ты мне объяснишь? Давай лучше я тебе объясню, - Томас поудобнее уселся на своём стуле, слегка сгорбив плечи, — ты устроил вечеринку в чужом доме - раз. Купил алкоголь несовершеннолетним - два. И самое, о Господь, ужасное, это то, что на твоей вечеринке в чужом доме с несовершеннолетними детьми и алкоголем пропал человек!
Хофер-старший закричал, при этом сгибая пальцы, указывая оплошности юного оборотня.
Брюнету нечего было ответить, поэтому он, поджав хвост, молчал, давая возможность отцу выговориться, ибо пока его старик не выскажется, он не успокоиться и будет терроризировать брюнета всю жизнь.
— Ты хоть представляешь какую свинью мне подложил? Меня могут снять с поста мэра, потому что мой сын-идиот пользуется моим положением и делает все, что хочет! Ну как ты мог устроить вечеринку в поместье Крамеров?!
— Дом все равно пустует! Какая разница?! - взмахнул рукой Билл, пытаясь защищаться.
— Даже если в доме никто не живет, он все равно имеет хозяина! Крамеры несколько раз в году приезжают в поместье, чтобы проветрить жильё. Узнав правду, они потребуют компенсацию!
Вдруг брюнета осеняет. Он делает несколько шагов к столу и негромко хмыкает.
— Но ведь недавно в поместье переехали Олсоны. Разве теперь это не их имущество?
Томас догадался, что парень пытается откопать лазейку и даже был этому немного рад, ведь это значит, что он не так уж и глуп. Однако, к невезению мальчика, все давно решено...
Мужчина покидает своё место и направляется к железному сейфу за своей спиной. Комната заливается пятью короткими звуками, после чего дверь сейфа отворяется.
— Вот. Смотри, - бросает Томас на стол стопку бумаг в желтой папке.
Оборотень недоверчиво берет документы в руки и принимается изучать их, в голове играя в юриста.
Оказалось, что Николас подписал договор с Крамером об аренде жилья. Мелким, но жирным шрифтом сказано, что «в случае переезда или задержки оплаты, договор растрогается, а М. Крамер получает кругленькую сумму денег». Вот же продуманный пес.
— Родители пропавшего парня обратились в полицию. Будет разбирательство. Но допрошенные свидетели утверждают, что не видели в ту ночь этого парня. Лишь его девушка настаивает на том, что он направлялся в поместье. Так что дело по ходу закроют, если не найдут улики или какие-нибудь зацепки. Надеюсь, ты не будешь ввязан в эту историю.
Мэр исподлобья поглядел на бледнолицего Билла и сверкнул глазами. Парень оскорбился намеком отца, но ничего не сказал, только обиженно надул губы.
— Спасибо хоть за то, что не называешь меня убийцей, - буркнул брюнет, убрав документы на стол.
— Не груби мне. Это я должен злиться и пускать молнии, а не ты. За алкоголь и помещение я уже расплатился и попросил прощения. Так что твой ущерб, нанесённый в адрес нашей семьи, я возместил.
В желудке Билла начали лопаться пузыри. Он чувствовал раздражение и желание убраться из этого кабинета прочь, однако его ноги налились свинцом и он просто стоял столбом, впитывая замечания.
— Теперь следующее. С меня довольно твоего сумасбродства! Ты перевёлся на дистанционное обучение, толком не объяснив причину, но я закрыл на это глаза. Подумал, ладно, дам тебе время принять действительность, а ты... Ты разгулялся! Мы с матерью хотели для тебя лучшего! Она хотела сделать из тебя человека!
Услышав последние слова мэра, брюнет театрально закатил глаза и громко фыркнул, оперевшись на левую ногу. В голове пульсирует кровь.
— Не надо говорить от лица мамы. Я сам прекрасно знаю, чего она от меня хотела!
— Если же ты знаешь, тогда почему ведёшь себя так, будто желание твоей матери - это пустяк?! Все, Билл, это последняя капля, - отмахнулся Томас, облокотившись на спинку кресла и массируя висок.
Оборотень замечает выпуклые вены на шее мужчины и покрасневшее от давления лицо.
Внезапно он пожалел отца, потом вновь разозлился, затем снова почувствовал себя виноватым.
— Что это значит, папа? - растеряно спросил Билл, бегая глазами по лицу Хофера-старшего.
— Собирай свои вещи. Завтра ты едешь обратно в университет, - устало выдохнул Томас.
Что? Он же не ослышался? Билл округлил до невозможности свои глаза и ошарашено, не веря в слова, но ожидая подобного, раскрыл челюсть. Сердце груди ушло в пятки; он больше не чувствовал пульса. Не видя перед собой ничего, Хофер заморгал и издал ртом какой-то невнятный звук, что-то на подобии «агм».
— Ты это серьезно? - повысил тон брюнет.
Нет! Нет! Он не может оставить Марго в такой ситуации, бросить её здесь, рядом с этим Мерлином, который точно положил на неё глаз. Он не может оставить Генри и город... Это исключено.
— Да, сынок. Твоё место в аудитории, на лекции, а не здесь. Можешь собирать чемодан.
В это мгновение Билл разочаровался во всем и хотел лишь одного - крушить и рвать, но нельзя. Он должен держать себя в руках.
— Отличное начало дня, - едко заметил Билл и кивнул головой, пулей направившись в сторону двери, которую он сильно хлопнул, отчего весь дом услышал громкий шум, а с потолка посыпалась штукатурка.
Мэр протяженно выдохнул и оперся локтями об стол, разлохматив аккуратную прическу.
Ему не хотелось беседовать с сыном в таком тоне, но тот сам напросился. Иногда, в целях воспитания, приходится обижать дорогих людей. Томас помассировал пальцами переносицу и начал приводить свой стол в порядок, как над одной картиной загорелась красная лампочка. Мужчина сразу нахмурился, предчувствуя беду.
Он подошёл к картине с изображением его прадедушки и убрал её, открыв вид на металлическую квадратную дверь, похожую на крышку печи. Потянув за ручку, Хофер-старший услышал оглушающую трель звонка красного телефона и облился холодным потом. Если звонит красный телефон - значит, случилась настоящая беда, похуже заварушки Билла.
Неуверенно схватившись за трубку, Томас сглотнул слюну и ответил на звонок, и шум перестал терроризировать его кабинет.
Услышав о взрывах, мэр раскрыл рот, но ничего не смог произнести. С ума сойти...
Подвинув шторы в сторонку, он сам своими глазами увидел чёрный столб дыма, который поглотил голубизну мирного неба. Красный телефон затих.