Уильям прятался на чердаке, тихо сидел в старом шкафу с кривыми дверцами, окруженный пылью, столетним барахлом и темнотой. Он взволнованно поглядывал в щель, ожидая, когда его наконец обнаружат.

Начинало смеркаться. Сумрак, словно вор, бесшумно пролез через форточку, поглотил все стены и добрался до шкафа. С улицы доносились обеспокоенные крики матери. Женщина от безысходности не могла найти себе место, она проверила весь дом, заглянула в коровник и теперь бегала по двору маленькой фермы, приминая ногами сухую траву.

Под крышей тянуло холодом, по углам шуршали домовые мыши, гнездились в старых книгах и заплесневелых башмаках. Половицы скрипели от ветра, врывающегося в разбитое чердачное окно сквозь застарелую паутину. Уилл обеспокоенно заерзал, ему стал виден ветхий деревянный дом, стоявший неподалеку. Окна напоминали впалые глазницы, а распахнутая дверь зияющий черный рот, готовый поглотить любого, кто осмелится подойти. Дом стоял на окраине и поговаривали, что в нем давно никто не жил.

Мальчик от страха зажмурился и с грохотом выкатился из шкафа. Следом за ним упали старые часы без стрелок, мамино свадебное платье, поеденное молью, и дедушкина черная шляпа. Он долго лежал на полу, ждал, когда на звук кто-нибудь прибежит, но в доме было слишком тихо. И холодно. Мурашки покрыли тело, как прожорливые тараканы, облепившие лакомый кусок гнилого мяса. Уильям, отряхиваясь, встал и подбежал к окну, желая убедиться, не привиделась ли ему страшная картина. Он хотел взглянуть всего одним глазком, после чего наконец спуститься вниз, к маме, чтобы она заставила его съесть отвратительное рыбное рагу и уложила спать.

Жуткого дома за окном не было, но на его месте стоял другой. Тусклый свет ночного фонаря освещал дерево, маленький дом и небольшую прямоугольную пристройку. В круглом чердачном окне вдруг мелькнула тень и тут же исчезла.