Вечерело. Солнце закатывалось за Киферон, и от близкого Исмена с его плавным течением потянуло свежестью и ночным холодом. Эрот сидел на широких ступенях храма Аполлона и разглядывал город, раскинувшийся у подножия холма.

— Так кто у нас муж? — он покосился на задумчивого Вестника. Тот смотрел на город так, будто вспоминал что-то давно забытое.

— Муж? — Вестник встряхнулся, отвлекаясь от своих мыслей. — Муж у нас Амфитрион, сын Алкея, внук Персея и Пелопса по матери. Герой, лавагет и гордость Семивратных Фив.

— Амфитрион... — пробормотал Эрот, пытаясь вспомнить. — Имя знакомое... Или похожее просто...

— Похожее... — мрачно отозвался Вестник.

Он смотрел на пыльные кипарисы и акации у дороги, ведущей к Электринским воротам, и будто видел другое: высокую фигуру лучника, стоящего в золотом свете и странно двоящегося в глазах, сильно, к самому уху, оттягивающего тетиву длинного лука, чьи плечи из золотого рога не скрипели, выгибаясь под рукой, а пели гимн — победно и яростно. Только один лук мог так петь. Только он бил без промаха. И стрелы, пущенные из него, только одно могли нести на своих ядовитых жалах.

— Ты так и не простил ему?

— Такое не прощается. — Вестник бросил беглый взгляд на статую у входа. Статуя была вырезана грубо, и только лук неизвестный ваятель изобразил во всех подробностях, как будто что-то хотел подчеркнуть. — Я же сам его учил. Он был умницей — этот Амфион, хоть и рос у пастухов. Большой талант. К моей лире приладил ещё четыре струны. Слышал бы ты звук. Стрелок чуть не сдох от зависти, когда услышал.

— В Агюптосе* врали, что под его музыку камни сами двигались и на место укладывались.

— Он много чего придумывал — песни, стихи, музыку. Целый город получился, видишь. Люди пели и строили.

Вестник помолчал, а потом добавил глухо:

— Стрелок убил их всех. Всех детей в городе. Никого не пощадил. Амфион рвался задушить его, а тот стоял на этих самых ступенях и посылал в него одну стрелу за другой. Говорил потом, что только боги имеют право смеяться над богами...

Он помолчал, и обычно язвительный и не упускающий случая пошутить Эрот тоже помалкивал.

— Я сам отвёл их души в Аид и перед тем, как тень Амфиона напилась воды из Леты, поклялся отомстить и сдержал клятву.

— Я знаю. Я был тогда на Кеосе. Ты ничем не лучше его.

— Я?!.. — взвился Вестник.

— Ты. — Эрот хмуро кивнул. — Это ведь ты заморочил Кипарису голову, и он застрелил того несчастного. Целился в оленя, попал в человека, а когда понял, что натворил, то наложил на себя руки.

— Я сказал только, что хочу посмотреть, как он стреляет. У него был лук Стрелка, а такое оружие — не игрушка.

— Стрелок не всем даёт из своего лука пострелять. Я просил как-то, он не позволил. — Эрот хмурил узкие брови. Настроение у него явно испортилось. — А ты его подбил... Мальчишка был ни при чём. Просто любил его.

— Как и дети Амфиона и Ниобы. — Вестник зло успехнулся. — Зато Стрелок, наконец, узнал, как это — терять самое дорогое.

— Вот я и говорю... — вздохнул Эрот. — Ты такой же, олимпиец.

Вестник обиженно отвернулся...

__________________________

* Египет