«Здравствуй, Лухан!

Да, я пишу тебе письмо и даже не думай надо мной смеяться! Я твой хён, а ты порой забываешься...

Понимаю, что это немного странно и глупо в нашем двадцать первом веке вот так писать на простом белом листке бумаги, простой шариковой ручкой. Всё это давно уже заменили ноутбуки, планшеты, телефоны. Но то чувство, которое я испытываю при этом, не сравнится со всей этой техникой. Идеальные печатные буквы не могут передать эмоции, даже эти глупые смайлики не всегда помогают. А так... Ты увидишь мой почерк, будешь знать, что это писал именно я, а не кто-либо другой, будешь держать в руках тот же листок, что держал и я. Это ведь удивительно, что письмо, впитав аромат моих рук, пройдет сотни километров, совершит такое большое путешествие и окажется у тебя. Разве это не чудесно?

Ну да ладно, это совсем не то, что я хотел тебе сказать.

Лухан. Лу. Да, просто Лу, так мне нравится больше. Лу, я скучаю. Ты ведь и сам это знаешь, верно? Я так сильно скучаю! Так сильно, что порой кажется, что я захлебнусь той тоской, что накатывает беспощадными волнами. Она лишает меня воздуха, возможности дышать, или, может, это сделал ты? Ты забрал весь мой воздух, когда ушел. И не только его...

Знаешь, я стал говорить еще меньше и еще больше закрываться от людей. А еще совсем разучился радоваться тому, что вокруг. Даже солнце, что встает каждое утро и пытается меня разбудить после очередной ночной репетиции, больше не кажется таким ярким. Ты словно был для него катализатором. Когда ты улыбался и бежал к окну со словами: «Хён! Поднимайся! Только посмотри, какое солнце! Будто Бог разлил на чистом небе подсолнечное масло!», я тоже не мог сдержать улыбку. Твои забавные сравнения всегда радовали и веселили меня, и мне тоже всё вокруг начинало казаться необычным и красочным. А теперь... Всё стало каким-то не таким.

На днях падал первый снег. Помнишь, как ты всегда радовался ему? Ты говорил, что относительно первого снега есть три важных правила: увидеть, потрогать и попробовать. Я ругался, а ты, смеясь, все равно хватал снег со скамеек голыми руками и, слепив маленький снежок, тянул его в рот. Поворчав на тебя, я всё равно делал так же. То замечательное чувство, чувство счастья и беззаботности, я до сих пор его помню. Но теперь... этот снег... это просто замерзшая вода определенной формы и всё. И больше ничего. Холодный колючий снег. Так ли зима хороша, как говорил ты? С неба падают хрустальные слезинки ангелов? Нет, Лу, это просто снег. Небо - это бездонная чашка с голубым дном, в которой плавают облака - взбитые сливки? Нет, Лу, это просто небо. Деревья дружелюбно махают ветвями при встрече, приветствуя? Нет, Лу, они просто прогибаются от ветра. Всё не так...

Мне тебя не хватает... Я впервые порадовался тому, что есть эти вездесущие фанаты, что так бессовестно суют свои камеры прямо в лицо. Благодаря им, я вижу тебя. Я безумно рад, что у тебя всё хорошо и ты по-прежнему улыбаешься, что ты всё тот же привычный Лухан. Твои искрящиеся глаза, твои награды придают и мне сил. Спасибо. Спасибо, что ты есть, пусть и там далеко.

Я не в коем случае не хочу, чтобы, прочитав моё письмо, ты бросился обратно. Нет, не надо. Я считаю, ты прав, прав, что ушел. Так будет лучше для тебя. Это твой выбор и, ты ведь знаешь, что я всегда готов тебя поддержать. Раз ты выбрал такой путь, то иди смело до конца! Я искренне, всем сердцем желаю тебе удачи!

Заботься о себе, ладно? Хорошо кушай и не забывай надевать шарф и шапку, носи с собой носовой платок и мажь руки увлажняющим кремом, чтобы не трескалась кожа от мороза. Не забывай пить витамины, а лучше кушать побольше фруктов. Не заставляй меня волноваться, хорошо?

Надеюсь, что ты всё же получишь это письмо...

И еще... я хочу сказать... Хотя это, наверно, да что там наверно, это точно неправильно, говорить такие важные слова вот таким образом, но я сглупил и не сказал их раньше, когда была такая возможность. А теперь... мне просто хочется, чтобы ты знал.
Я люблю тебя, Лу.

Твой Умин-хён.»