Теа

Вашингтон встретил нас пасмурными облаками, что затянули весь западный край небосклона. Дождливая погода как нельзя кстати соответствовала моему мрачному настроению.

Андерсон пообещал мне, что сделает все, чтобы помешать планам Итона, но от этого легче не стало. Я предпочитала вовсе ничего не чувствовать, чем ощущать себя виноватой. Ведь как я ни убеждала себя, что иного выхода, кроме как сыграть в грязную игру у меня нет, совесть каждый раз напоминала о себе в самый неподходящий момент.

Например, сейчас, когда я шла вдоль ряда будто напоказ выставленных дорогих автомобилей. Дорогу мне показывал водитель в костюме-двойке. Он же и открыл передо мной дверцу изящного седана.

В салоне уже ждал Джеймс. Он ездил куда-то по делам, а теперь вернулся в наше временное (я все же надеялась, что мы не останемся в Вашингтоне, поэтому называла квартиру Андерсона именно так) жилище за мной.

Сегодня мы должны были присутствовать на благотворительном бале. Большая часть моего скепсиса относительно этого мероприятия была вызвана скорее нежеланием там присутствовать, чем истинным отношением, однако меня это мало волновало.

Джеймс хотел сделать из меня публичную личность, выставить напоказ, будто дорогую игрушку. В голове крутился наш первый совместный выход «в свет» – и воспоминания эти не были приятными. Я никогда не забуду перепалку с его бывшими – или тогда еще нынешними – девушками.

А здесь... Страшно представить, сколько местных моделей успел тр*хнуть Андерсон.

Я опустилась на сиденье из кожи мягкого бежевого оттенка, поставила клатч рядом с собой и не удержалась от недовольного взгляда в сторону Джеймса. Его глаза, еще более темные в полутьме салона, впились в меня так, будто мужчина хотел поглотить меня целиком.

– Тебе идет быть стервой, Грин, – наконец заключил он.

Проследив за его взглядом, в который раз путешествующим по моему телу, я только раздраженно вздохнула. Честно говоря, он говорил очевидные вещи. Даже самая последняя дура с самооценкой ниже эмпатии Андерсона назвала бы себя идеальной в дизайнерском платье от Кристин Колер *.

Сшито оно было из дымчато-серой светоотражающей ткани и при разном освещении могло менять цвет с серебристого на грифельный, пестрея оттенками и переходами. Сидело платье не в обтяжку, однако грамотно подчеркнутая талия и разрез от бедра придавали фигуре изящной симметрии.

– Я не понимаю, почему ты не можешь познакомить меня со своей семьей в более... нейтральной обстановке, – наконец ответила я.

– Этот бал и есть самая нейтральная обстановка, – пожал плечами Джеймс. – К тому же, нас пригласила жена конгрессмена. Не прийти будет просто невежливо.

– Она пригласила тебя, – поправила я.

– Да, поэтому мы идем туда вместе, чтобы в следующий раз на втором приглашении твое имя было вписано сразу.

Я отвела взгляд. Не знаю, что мешало мне просто принять ситуацию и плыть по течению. «Это ведь хорошо, – твердила я себе, – это покажет всем, что Джеймс серьезно настроен, что я – его девушка, что наши отношения уже куда больше, чем простая интрижка...» Но, черт, это и демонстрация для других Андерсонов – демонстрация ключевого союзника. Меня.

Дальнейший путь мы продолжали в молчании.

– Готова? – спросил Джеймс, когда машина затормозила у высокого здания в старинном стиле.

Освещенное множеством огней, оно напоминало особняк джентльмена из девятнадцатого века, а не современное строение.

– Да.

Я хотела взять свой клатч, потому что швейцар уже подошел, чтобы открыть дверь автомобиля, но ладонь Джеймса внезапно накрыла мою, и я вопросительно вскинула взгляд.

– Не улыбайся слишком сильно и не обращай внимания на камеры. Помнишь, что я говорил тебе в первый раз? Они все здесь только и ждут, что ты ошибешься. Не доставляй им такого удовольствия.

Эта своеобразная поддержка от него, как ни странно, немного успокоила меня. Хотелось сказать, что мнение этих людей ничего для меня не значит, что несколько большее количество нулей в цифрах на банковских счетах не делает их важнее, но я знала, что это неправда.

Хорошо, что я привыкла к туфлям на высоком каблуке, иначе обязательно запуталась бы в подоле, когда выходила из машины. Джеймс уже успел подойти и предложил мне локоть. Хотела бы я в точности скопировать его равнодушный взгляд, скользящий по фасаду здания и собравшимся у входа людям, но, увы, восхищение и легкое головокружение от всей этой суеты скрыть было трудно.

В детстве я мечтала, что однажды окажусь на ковровой дорожке в окружении камер и репортеров, но теперь, когда что-то похожее воплотилось наяву, поверить было сложно. Это как мечта, которая кажется настолько недосягаемой, что с ее воплощением в реальность ты просто не можешь справиться.

Мы поднялись по длинной широкой лестнице на крыльцо, и стоящие там люди один за другим оборачивались на нас. Кто-то салютовал бокалом, кто-то просто кивал в приветствии, а кто-то наклонялся к стоящему рядом и тихо комментировал происходящее.

Я старалась не задерживать взгляд ни на ком из них. Главное не перейти тонкую грань между безразличием и высокомерием – их часто путают. Не хватало еще, чтобы меня окрестили выскочкой...

Когда мы подошли ближе, все словно по команде расплылись в обворожительных улыбках, в большинстве из которых была откровенная фальшь. Они даже не старались выглядеть естественнее, будто прикрывать насмешку и презрение показной любезностью – самый современный тренд.

Первым нам навстречу шагнул невысокий молодой человек в светло-синем костюме и галстуке в крапинку. Он похлопал Андерсона по плечу, на что тот ответил сдержанным кивком.

Интересно, как у него получается так тщательно сохранять спокойствие, но при этом казаться вовлеченным в происходящее? Я в который раз ощутила негласное уважение, которое здесь оказывали Андерсону. Может, его и не любили, но открыто показывать этого не спешили.

Зато меня разглядывать не стеснялся никто.

– Джеймс, добро пожаловать обратно.

– Сколько лет, Андерсон...

– Добрый вечер, мистер Андерсон!

– Джеймс!

Этот голос я узнала сразу и, не удержавшись, слишком резко обернулась. К нам по ступенькам торопливо поднималась, мать его, Камилла.

– Я думала, мы уже не увидимся! Как хорошо, что ты здесь, я как раз хотела поймать тебя на пару слов и исправить недоразумение между нами...

К моему удовольствию, Джеймс обратил больше внимания не на ее слова, а на мою реакцию на них. Наши взгляды встретились, и я, не отдавая себе в том отчета, улыбнулась краешком губ. Нет, ревновать к ней – выше моего достоинства.

– Не здесь, Камилла, – мужчина наконец повернул голову к ней, и в его голоса прозвенела приказная нотка.

– Но я только...

– Камилла, дорогая, не порть нам вечер.

На этот раз к нам подошла девушка постарше, но красотой явно не уступающая Камилле и даже превосходящая ее. Черный цвет невероятно шел ей, оттеняя светлую кожу и такие же светлые волосы, отброшенные за плечи.

– Здравствуй, Джеймс, – она улыбнулась, и в этой мягкой кошачьей улыбке мне почудилось что-то жестокое, острое.

Я крепче сжала локоть Андерсона, а лицо мое застыло в маске полуулыбки. Десятки глаз смотрели на нас четверых, и меня преследовало ощущение, что все знают, что здесь происходит, кроме, мать его, меня.

– Когда ты уехал, все эти вечера стали гораздо скучнее, – продолжала блондинка. – А ты, – она смерила меня с виду невинным, а на самом деле откровенно враждебным взглядом, – должно быть, Теа. Мы о тебе слышали.

– Да, – вклинился парень в синем костюме, – и, надо сказать, ты выглядишь куда милее, чем на фотографиях.

Теперь настала очередь Джеймса притянуть меня ближе к себе, и во мне заиграло тайное удовлетворение. Теперь мы квиты.

– Отложим знакомство на потом, – отрезал Андерсон. – Мне надо поговорить с конгрессменом и его женой. Идем, Теа.

Мы вошли в зал, где гостей было куда больше, и я снова отвлеклась на разглядывание обстановки. Здесь все сияло, переливалось оттенками белого и золотого. Мне невольно стало неловко в своем мрачном образе – на подобное мероприятие так и просились яркие или светлые тона.

Однако эта мысль быстро вылетела из головы, потому что мое внимание привлекло кое-что другое. Блондинка, с которой мы говорили, вошла в зал почти сразу за нами и шла чуть слева, за рядом круглых одиночных столиков, вокруг который за закусками и напитками собирались в небольшие компании гости.

– Кто это? – спросила я, когда Джеймс тоже заметил обращенный на нас – точнее, на него, – взгляд.

– Кэрол Митчелл.

Раздражение снова обожгло до кончиков пальцев, когда Андерсон кивнул в ответ на молчаливые знаки блондинки.

– Это имя мне ни о чем не говорит. Знаешь, в следующий раз лучше составь заранее список всех своих бывших, с которыми собираешься переглядываться.

Я отвернулась, но взгляд сам собой возвращался к Митчелл. Она, кажется, заметила это, и я сделала над собой усилие, чтобы казаться все такой же непринужденной. Нет уж, я лучше подавлюсь своей ревностью, чем покажу ее.

– Твоя ревность неуместна, поэтому держи себя в руках. Ты никого здесь не знаешь, так что...

– ... а ты, к сожалению, кое-кого знаешь слишком близко, – не удержалась я.

Слова мои сопровождала ехидная улыбочка, которая со стороны показалась бы даже милой, но Андерсон прекрасно уловил ее истинный смысл. Он грубее, чем нужно, дернул меня в сторону ближайшего столика.

– Прекрати эту комедию, Грин. Мы приехали сюда не выяснять отношения.

Он прав. Последнее, что нам нужно – ссориться сейчас, но... Неприятное чувство ревности, пусть даже в какой-то степени беспочвенной, пожирало меня изнутри. Пришлось заткнуть бреши в броне спокойствия гордостью.

– Успокоилась? – он взял со столика два бокала с шампанским и подал один мне. – Теперь идем. Поприветствуем конгрессмена и его жену.

Я сделала небольшой глоток – лучше не увлекаться, чтобы шампанское не ударило в голову, – и снова приняла небрежно предложенную мне руку Джеймса.

Осталось всего каких-то пару часов.

Выдержать эти пару часов оказалось куда сложнее, чем я рассчитывала. Мы с Джеймсом обошли весь зал минимум пять раз, чтобы поздороваться со всеми гостями, которых он достаточно для этого уважал. И не успела я вздохнуть спокойно, как мужчина снова незаметно тронул меня за руку и указал в сторону двери.

– Надеюсь, это сам президент, иначе я не сдвинусь с места, – полушепотом ответила я и осторожно обернулась.

– Не смотри слишком пристально, – предупредил Андерсон.

Сказать легче, чем сделать. Я узнала в вошедших Себастьяна и Итона Андерсонов. Первый выглядел куда старше, чем на фотографиях, зато обаяние второго пресса явно приуменьшила. Сердце мое заколотилось в тревоге. В глубине души я надеялась, что они не придут сегодня и мне не придется вживаться в свою роль так скоро.

– Мы не подойдем к ним? – спросила я.

– Хватит глазеть, – Джеймс сжал мою руку, заставляя смотреть ему в глаза, и поджал губы. – Подойдем, только не сейчас.

С одной стороны, перспектива этой встречи пугала меня, а с другой, мне хотелось, чтобы она поскорее состоялась. Ожидание хуже всего.

Минуты растянулись в часы. Я беспокойно постукивала ногтем по полупустому бокалу, когда Джеймс наконец бросил отрывистое: «Идем». Я послушно вложила свою ладонь в его руку.

Андерсоны заметили нас еще издалека. Лицо Себастьяна осталось все таким же непроницаемым, зато Итон улыбался так обезоруживающе и доброжелательно, что мне невольно захотелось ответить ему тем же. Что-что, а располагать к себе он умел.

– Добрый вечер.

– Привет, братишка, – Итон по-дружески хлопнул Джеймса по плечу, и я рука последнего сильнее сдавила мои пальцы, так что я едва не поморщилась. – Давно не виделись! Я думал, ты вернешься из Нью-Йорка не так скоро. Как инспекция? Счета в порядке?

– Не будем о работе, – уголок его губ дернулся в полуулыбке. – Отец, я хотел познакомить тебя кое с кем.

Итон продолжал улыбаться, и лицо его казалось все таким же открытым, но глаза... Глаза его загорелись нехорошим огнем. Этого было достаточно, чтобы развеять мои невольные сомнения. Всего несколько секунд, в течение которых наши взгляды пересеклись, дали мне понять, что старший брат такой же хищный зверь, как и младший.

Никому в этой чертовой семейке нельзя доверять.

– Это Теа, моя девушка, – Джеймс представил меня, и я обратила свое внимание на Себастьяна. – Теа, это Себастьян, мой отец, и Итон, мой брат.

– Рада познакомиться, – настало мое время вжиться в роль, и я расплылась в смущенной улыбке.

Себастьян, до того хранивший молчание, пожал мою протянутую ладонь. Холодность, которой от него веяло каждый раз, как мужчина смотрел на Джеймса, поражала, однако ко мне он, кажется, отнесся не так уж и плохо – даже почти улыбнулся.

– Добро пожаловать в Вашингтон, Теа, – сказал он.

Итон, вместо того чтобы пожать мне руку, подхватил ее на лету и прижался губами к кончикам пальцев. Такая галантность подействовала бы на любую девушку, но я почему-то почувствовала себя неловко и невольно бросила быстрый взгляд на Джеймса.

Тот снова походил на каменную статую, и даже мне не удалось понять, что у него на душе. Лучше вовсе не показать своих чувств, чем показаться слабым в глазах окружающих – такова его первая заповедь.

Жалость в который раз пронзила мое сердце. Но Джеймс лишь посмеялся бы мне в лицо, узнай он об этом, и я ограничилась лишь тем, что прижалась ближе к нему.

– Не думал, что Джеймс когда-нибудь остепениться, – говорил тем временем Итон.

Безобидные на первый взгляд слова на самом деле были острыми ножами для моего сердца. Только вот он не предвидел, что сердце мое заковано в непробиваемую броню.

– И что это будешь ты, наша, как-никак, родственница... Надеюсь, он тебя не обидит. Если что, скажи мне – и я ему покажу. Идет?

Он подмигнул мне, и я с трудом заставила себя улыбнуться в ответ.

Со стороны это было похоже на обычный шутливый разговор, на обычное знакомство... И от того, что настоящим здесь было только мое растущее желание уйти, становилось больно.

– Хватит, Итон, – к моему удивлению Себастьян одернул сына. – Теа, надеюсь, ты приедешь ко мне в офис... Скажем, завтра или послезавтра? Через три дня я улетаю в Гонконг, и я очень хочу обсудить с тобой кое-что до своего отъезда.

– Конечно.

Мне было сложно держать себя в руках.

Джеймс рассказал, как Итон планирует убить отца. Это будет авиакатастрофа.

А нам предстояло не просто уберечь Себастьяна, но и доказать вину Итона.

Черт.

Честно говоря, глядя на эту семью вблизи, я признавалась сама в себе, что нет ничего удивительного в таком разном отношении к обоим братьям.

Джеймс, закрытый и холодный, будто острый утес в штормовом море, внушал лишь страх и желание держаться от него подальше. А Итон в своем образе души компании буквально притягивал взгляд в любой толпе. Этот контраст выражался даже в чертах лица. Старший брат, вероятно, пошел в мать, а вот младший был точной копией отца.

Так почему же тогда Себастьян так относился к нему? Не потому ли, что видел в Джеймсе свою копию?

Паузу в разговоре снова заполнил Итон, и я напомнила себе, что моя основная задача сейчас – сыграть свою роль, а не углубляться в психоанализ. А единственное желание – оказаться как можно дальше отсюда.

Когда пытка под названием «знакомство с Андерсонами» кончилась, мы с Джеймсом отошли к столику в дальней части помещения, а потом я и вовсе осталась одна, а он отправился переговорить с какими-то своими партнерами.

Чтобы окончательно не умереть от скуки я наблюдала за происходящим и за людьми поблизости. Не сравнивать братьев-Андерсон было трудно. Они оба появлялись то тут, то там, жали руки мужчинам и женщинам, с некоторыми говорили целую вечность, с некоторыми обменивались только парой фраз.

Только сейчас я поняла, какое влияние они имеют на самом деле. Даже люди вдвое старше смотрели на Андерсонов с уважением. Они были здесь своими, они были акулами этого элитного моря.

Это пугало.

Когда мне надоело одиноко стоять без дела, я для разнообразия решила проверить местные уборные, а заодно и поправить прическу и макияж.

Как бы аккуратно я ни старалась пригублять шампанское, помада все равно немного смазалась – тонкий слой ее, наверное, остался и на ободке моего бокала. Пришлось провозиться несколько минут, чтобы поправить положение.

Заставить себя выйти обратно в зал оказалось сложнее, чем я предполагала. Здесь, наедине с пустыми кабинками и огромным зеркалом во всю стену, я чувствовала себя куда уютнее, чем под прицелом множества любопытных взглядов.

Но я боялась, как бы Джеймс не начал искать меня. А еще боялась, что во время моего отсутствия Кэрол Митчелл из наблюдателя станет действующим лицом, потому что все это время она точно также как и я следила глазами за Андерсоном.

И сколько бы я ни убеждала себя, что ревность выше моего достоинства, желание вцепиться ей в волосы крепло с каждой минутой.

Поэтому я в последний раз окинула взглядом свое отражение, осталась довольна собственной неотразимостью и вернулась к остальным гостям.

И первое, что я увидела – чертова Кэрол под руку с Андерсоном.

Они вышли в центр зала с десятком других пар, и я поняла, что начались танцы. Действительно, бал оправдывает свое название.

А мой парень танцует со своей бывшей у всех на виду.

Кэрол прижималась к Джеймсу и не переставала улыбаться. Вместе они смотрелись гармонично, и это выводило меня из себя еще больше.

Я подошла ближе и остановилась возле пустого столика. Пальцы сжались вокруг тонкой ножки бокала – уже пятого за вечер. Ногти впились в ладонь, и я заставила себя сделать два глубоких вдоха.

Успокойся. Что ты творишь, Теа. Они просто танцуют. И пришел он сюда с тобой, а не с ней.

– Смотри, Митчелл танцует с Андерсоном... Видела, как он на нее смотрит?

Я вздрогнула и слегка повернула голову, чтобы краем глаза отыскать автора этих слов. За соседним столиком собрались трое молодых девушек. Они не обращали на меня внимания, полностью поглощенные сплетнями.

– Это не удивительно. Я ведь говорила, что они снова сойдутся.

– Но так открыто...

Третья девушка, до сих пор молчавшая, рассмеялась.

– Какое это имеет значение, если все и так знают, что они спят.

– Тише, – одернула ее другая.

– Как думаете, его новая девушка знает?

– Не может же она не догадываться, – фыркнул кто-то. – Полгода назад это был настоящий скандал. Митчелл тогда бросил ее футболист. теперь она точно не упустит Андерсона – других-то вариантов у нее нет.

– Это смешно... Сама знаешь, на нее поведется кто угодно.

Злость медленно закипала во мне, затапливая собой все внутри.

Андерсон буквально выставил меня на посмешище, танцуя с ней.

Танец кончился, но Джеймс не оставил Кэрол, а отошел с ней обратно к пустому столику, где остался клатч блондинки.

Они говорили, стоя так близко друг к другу, что почти соприкасались плечами, а Кэрол смеялась и прикрывала рот рукой. Когда она поднялась на цыпочки, чтобы сказать что-то мужчине на ухо, мое терпение лопнуло.

А где-то там, за мраком ядовитой ревности, что душила меня, пряталась боль.

Почему ты поступаешь так низко, Джеймс? Почему ты позволяешь ей откровенный флирт? Почему ты бросил меня на растерзание этим взглядам, этому пренебрежению, которое окружает меня со всех сторон?

Раз моя роль марионетки окончена, я могу вернуться домой. Хватит с меня быть зверушкой в его персональном цирке.

Я бросила по сторонам испепеляющий взгляд, замечая мгновенно отворачивающиеся головы, и медленно направилась к Джеймсу и Кэрол. Они заметили меня, и у Андерсона хватило совести отодвинуться.

Митчелл поставила недопитый бокал на столик.

– Привет, Теа, – она чуть наклонила голову набок, так что длинная сережка коснулась впадинки у ключицы. – Мы так и не познакомились. Меня зовут Кэрол. Мы с Джеймсом давние друзья...

– Рада знакомству, – холодно перебила я. – Извини, я нехорошо себя чувствую. Пришла сказать, что уезжаю.

Джеймс прищурился. Уголки его губ тронула легкая усмешка, что еще больше вывело меня из себя. Холодная ярость медленно вытесняла остатки здравого смысла.

– Мне поехать с тобой?

– Не стоит. Ты так мило проводишь вечер, не хочу прерывать его.

Наши взгляды, казалось, высекали искры.

Кэрол опустила голову и поджала губы, пряча улыбку.

А я окончательно утвердилась в мысли, что пришла мне в голову минуту назад.

– Увидимся дома, – я развернулась, чтобы уйти, и тут же мастерски изобразила головокружение.

Джеймс тут же подался вперед, но прежде, чем он успел поддержать меня, я врезалась в шаткий стол. Бокал, стоящий на нем, закачался и наконец опрокинулся прямо на платье Кэрол.

Та вскрикнула и отшатнулась, а Джеймс подхватил меня под руки.

– Что ты, черт возьми, творишь? – прошипел он мне на ухо.

Я развернулась и одарила его полным презрения взглядом.

– Это ты что творишь?

Затем изобразила на лице сожаление.

– Мне так жаль, Кэрол... Хорошего вечера.

Слова, будто нож, рассекли воздух и повисли в нем. Я чувствовала взгляды, что преследовали меня до самых дверей. Джеймс не пошел за мной: он остался, чтобы помочь Митчелл спасти платье.

За-ме-ча-тель-но.

* Кристин Колер - вымышленный бренд