Когда последняя лекция подошла к концу, мы с Элис, оживленно болтая, вышли на крыльцо. Моя рыжеволосая подруга довольно жмурилась, глядя на весеннее солнце, и подставляла его лучам открытые ключицы, а я одела темные очки. Я люблю солнце, но почему-то не могу смотреть на него невооруженным глазом. К тому же, кожа на лице у меня выгорает очень быстро.

- Теа, по-моему, у нас проблемы, - я с беспокойством обернулась на встревоженный голос подруги и тоже застыла на месте и похолодела. Неприятное покалывание в висках и сбившееся дыхание заставили придержаться за перила крыльца. В душе неприятно кольнуло чувство вины.

Между студентами мелькала фигура Эдварда, который уже заметил нас и спешил вперед. На его лице застыла суровая маска то ли злости, то ли разочарования. Я никогда еще не видела его таким, в моем представлении Эдди всегда был веселым и беззаботным парнем, который просто не способен на отрицательные эмоции.

- Что мы ему скажем? - наклонившись к моему уху, прошептала Элис.

- Правду, наверное, - так же тихо отозвалась я, не сводя виноватого взгляда с лучшего друга. Он был уже совсем рядом и поднимался по ступенькам крыльца.

- Я вас оставлю, - Элис попыталась уйти, но я схватила ее за запястье. Я не смогу говорить с ним наедине!

- Останься, Элис!

- Ладно, - увидев мольбу в моих глазах, согласилась подруга.

- Теа, Элис, - Эдвард вынырнул из-за спины какого-то студента и предстал перед нами с все тем же угрюмым выражением на лице. - Я жду объяснений.

- Прости, что не сказала раньше, - я виновато опустила глаза. - Я правда не могла...

- Не могла признаться, что встречаешься с другим? - переспросил Эдвард. В его голосе звучали горечь и ехидство, и я не могла понять, чего было больше. Где-то внутри вдруг больно кольнуло подозрение: сейчас он не был похож на самого себя и напоминал мне... Андерсона? Однако чувство вины в груди помешало мне упрекнуть его. - Зачем ты соврала мне, когда я спросил тебя прямо?

- Они не встречаются, - встряла Элис. - Теа крупно влипла, - девушка перевела на меня сочувственный взгляд.

- Помнишь, я говорила тебе о неприятной ситуации, в которой оказалась? - когда Эдди утвердительно качнул головой, я продолжала: - Этот человек, Джеймс Андерсон, шантажирует меня.

- Шантажирует? - парень удивленно вскинул брови. - И поэтому ты...

- Не перебивай, - осадила Эдварда Элис.

- Я работала горничной в его особняке. Сначала все было хорошо, а потом я ввязалась в неприятности. Встретила в коридоре какого-то парня, он сунул мне в руки папку и сказал отнести в полицию. Я не успела возразить, кто-то шел к нам, я испугалась и убежала.

Эдвард слушал внимательно и с каждым моим словом морщинки на его лице сглаживались, а черты становились уже не такими жесткими. Элис стояла, прислонившись к перилам, и рассматривала носки своих ботинок. По лицу подруги я поняла, что она напряженно размышляет, по-видимому, пытаясь сложить логическую цепь событий.

- Когда я вернулась домой с папкой, Андерсон уже ждал меня. Он сказал, что если я не поеду с ним, то он отнесет в полицию видео, где я беру у парня папку, и обвинит меня в краже. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться на все его условия, я подписала контракт, согласно которому должна оставаться в его особняке... - при воспоминании о том дне, когда я сидела в кабинете Андерсона перед раскрытым контрактом, сердце в груди забилось сильнее, а к горлу подступило отчаяние.

- И поэтому ты не хотела со мной видеться? - догадался Эдди. В его голосе уже не было ничего, кроме сожаления и искреннего сочувствия. Может быть, мне только показалось, и несколько минут назад он не смотрел на меня почти с враждебностью?

- Да, - подтвердила я. - С того времени много чего произошло. Я несколько раз пыталась уйти, а последний побег оказался самым неудачным, - я подошла к самой трудной части рассказа.

Как объяснить наш поцелуй? Я сама еще толком не разобралась в произошедшем и не знаю, что чувствовала тогда. Боль? Да. Радость? Да. Непонимание? Да. Изумление? Да. Отвращение? Нет.

- Он выследил меня по кредитной карточке. Когда я стояла на платформе и ждала поезд, то чуть не свалилась на рельсы, но Джеймс, - я не заметила, что назвала его по имени, хотя поклялась в разговоре с Эдвардом не делать этого ни в коем случае, - спас меня и... поцеловал, - последнее слово я произнесла почти шепотом и еле подавила желание провести ладонью по губам. Этот поцелуй все еще стоял в моей памяти, я помнила все до малейших подробностей, помнила этот сладковатый вкус его губ...

Я заметила, что и Элис, и Эдвард пристально смотрят на меня словно в ожидании чего-то, и поспешила добавить:

- Я сразу оттолкнула его.

Это была ложь. Джеймс отстранился сам, взял меня за руку и повел в машину. Впервые он не тащил меня за собой, а шел рядом, как нормальный человек. Как я уже говорила ранее, мы оба не произнесли ни слова ни тогда, в машине, ни позже, в особняке.

- Прости, что разговаривал так грубо, - наконец произнес Эдди. - Я не знал всего. Но... неужели ты собираешься и дальше потакать его прихотям? Теа, нельзя...

- Другого выхода нет, - перебила я и бросила на Элис короткий взгляд. - Рано или поздно это все кончится, тогда я буду свободна.

Я сама в это уже не верила, но знала, что должна произнести эти слова. Пусть друзья думают, что со мной все хорошо, так будет проще отговорить их от решительных действий.

- Всегда есть другой выход, - запротестовал парень. Я была права: его не так просто убедить, как Элис.

- Эдди, я решила... - я запнулась и побледнела. Случайно брошенный за спину парня взгляд остановился на знакомой машине, которая припарковалась неподалеку. На машине Джеймса. Черт! Почему он решил приехать за мной сам именно сегодня?

Мы с Элис переглянулись: она заметила мой встревоженный взгляд и все поняла.

- Давайте не будем спорить, - примирительно сказала подруга и ослепительно улыбнулась. - Теа уже пора, - она обернулась к Эдварду, - а мы с тобой можем посидеть в кафе и подробно все обсудить.

- Не заговаривай мне зубы, - Эдвард бросил на Хейли прохладный взгляд. - Он приехал сюда, да?

- Нет, с чего ты взял? - ложь давалась Элис гораздо легче, чем мне. Ее глаза казались такими честными, будто девушка вообще не знала слова "неправда". Я же была благодарна судьбе за то, что сейчас на мне солнечные очки, которые скрывают прикованный к машине Андерсона взгляд. Мужчина уже вышел из автомобиля и направлялся в нашу сторону. Он был еще слишком далеко, чтобы я могла понять, куда он смотрит, но была почти уверена в том, что его темные глаза направлены именно на меня.

- Я пойду. Прости, Эдди, завтра поговорим, - я приподнялась на цыпочки, чтобы обнять лучшего друга. Его ладонь скользнула по моей спине и остановилась на талии, объятие получилось слишком долгим. Мне почему-то стало неловко, в голове промелькнуло воспоминание о том, как меня обхватили сильные руки Джеймса, как он с удивительной легкостью поднял меня на руки и прижал в груди, как по его лицу стекали капли дождя...

Я отогнала эти мысли прочь и высвободилась из объятий. Джеймс, с которым я едва не столкнулась на нижней ступеньке, действительно буравил меня испепеляющим взглядом.

- Ты компрометируешь себя, - его взгляд скользил мимо, поверх моей головы, а губы сжались в плотную линию. - Следи за тем, как ведешь себя на публике.

Я хотела сказать в ответ что-нибудь обидное и язвительное, однако когда широкая ладонь Андерсона легла мне на талию, все слова словно вылетели из головы. Я подняла на него удивленный взгляд, но мужчина отвернулся, так что я могла видеть только его профиль и четко очерченную скулу.

Перед тем, как сесть в машину, я успела обернуться на крыльцо колледжа. Элис там уже не было, только Эдвард стоял и провожал нас с Андерсоном долгим пристальным взглядом. Его поза заставила меня испугаться: парень немного ссутулился, его руки напряженно подрагивали, а грудь тяжело вздымалась.

Почему-то я больше не чувствовала вины. Это моя жизнь и мое решение, так почему я должна отчитываться перед кем-то?

...

Я думала, что, вернувшись в особняк, смогу наконец-то отдохнуть от всего и провести вечер в одиночестве, но этому не суждено было случиться: мисс Бром передала приглашение, точнее, приказ Андерсона явиться к обеду и попросила не опаздывать.

Злая, уставшая и голодная, я спустилась в столовую, где уже сидел Джеймс. Он даже не оторвал взгляда от своего телефона, когда я вошла, поэтому я не удержалась и изобразила на лице все свое недовольство. С одной стороны, меня радовало то, что все внимание мужчины было поглощено смартфоном, а с другой - ужасно раздражало: зачем было заставлять меня обедать вместе с собой?

Во время еды царило полнейшее молчание, которое под конец трапезы уже выводило меня из себя. Тогда я тоже достала телефон и принялась просматривать уведомления, надеясь хотя так поднять свое непонятно почему испортившееся настроение. Я ошиблась: в оповещениях Инстаграма меня ждал большой и очень неприятный "сюрприз" - невероятное количество гневных комментариев и саркастических намеков. Я стиснула зубы и отложила телефон. Если я сейчас выскажу Андерсону все, что о нем думаю, ни к чему хорошему это не приведет.

Мой взгляд скользил по уставленному тарелками с едой столу и вдруг наткнулся на лежащий тут же свежий номер какого-то журнала. Как я не заметила его раньше? Наверное, была поглощена своими мыслями...

Я потянулась за журналом, но замерла, как только увидела выделенный ярким красным шрифтом заголовок внизу страницы.

"Теа Грин - новая любовница или девушка мечты?"

Тут же невидимая грань терпения, сдерживающая меня от нервного срыва, оборвалась и позволила выплеснуться наружу всему моему негодованию. Я резко вскочила и бросила журнал на стол. Джеймс нехотя, но с долей интереса оторвал взгляд от экрана смартфона и поднял глаза на меня.

- Я... - задыхаясь от возмущения, начала было я, но он меня перебил.

- Сядь.

- Пошел ты! - процедила я и кинулась к двери.

Как же меня все это достало! Мало того, что я по-прежнему остаюсь пленницей, так теперь еще и стала объектом всеобщих насмешек и ненависти, а все потому, что какому-то наглому кретину хочется поиграть в романтические отношения!

Тяжелые шаги за спиной дали мне понять, что так просто уйти не удастся. Я, все больше и больше раздражаясь, остановилась посреди коридора и резко обернулась к Джеймсу. Моя рука случайно задела одну из стоящих на полке ваз - и та со звоном упала на пол, разбиваясь на мелкие кусочки.

С минуту я бездумно рассматривала эти осколки, любуясь игрой солнечных лучиков в поврежденном фарфоре. Из раздумий меня вывел голос Андерсона - тихий, хладнокровный и содержащий скрытую угрозу. Так умел говорить только он...

- Это была ваза китайской работы.

Раздражение и злоба мигом вернулись, и я перевела пылающий бешенством взгляд на Андерсона. На его лице ни одной эмоции - только холодность и равнодушие. Я невольно сравнила его с разбитой вазой: мужчина и впрямь напоминал бездушную статую. Чертов фарфоровый кретин! Неужели так сложно выразить хоть малейшее чувство? Улыбнуться, удивленно хмыкнуть, разозлиться... Однако я знала: стоит вывести его из себя - и поднимется буря, которая легко сметет меня, как картонный кораблик.

Когда корабли идут в море, они знают, что могут погибнуть. Я тоже знала и рисковала. Даже нет, пожалуй, мне было плевать на все: в глубине души я хотела, чтобы на этот раз он убил меня и все это закончилось.

- Китайская... - задумчиво протянула я. Его, похоже, действительно волновала сейчас только разбитая ваза. Горькое разочарование охватило меня, раскаляя в душе тлеющие угли почти угасшей ненависти. - А эта? - я взяла с полки тонкую высокую вазу причудливой формы с диковинным рисунком на боку, повертела её в руках, скосила глаза на мужчину и разжала пальцы.

Дзынь.

Произведение искусства превратилось в груду никому не нужных осколков на полу. В глазах Андерсона полыхнул гнев, однако лицо его по-прежнему оставалось спокойным.

Я с почти дьявольским удовлетворением усмехнулась, потом провела пальцами по очередному шедевру гончарного искусства. Джеймс медленно сжал кулаки, жилка на его шее натянулась до предела.

- Дорогая, да? Знаешь, пусть это будет оплатой за мои услуги. Сколько стоит быть твоей девушкой на публике? Может быть, еще парочку ваз?

Я схватила за ручку кувшин, похожий на те, которые рисуют в руках у древних римлян на картинках детских энциклопедий. Секунда - и он падает вниз. Я горько усмехаюсь и чувствую, как к горлу подступает истерика.

Мужчина решительно двинулся на меня. Я принялась решительно отступать (благо, в нескольких метрах за спиной был спасительный выход из особняка), одновременно сбрасывая на пол все, что попадалось под руку. И вот, когда я уже почти добралась до двери, а Андерсон был совсем близко, я почувствовала, как теряю равновесие, и поскользнулась на одном из осколков, которые разлетелись по всему коридору.

Я уже приготовилась к тому, чтобы упасть прямо на острый фарфор, однако в последний момент Джеймс ринулся вперед и одной рукой удержал меня за запястье, а другой подхватил за талию, не дав упасть. Стоило мне взглянуть в его глаза, как вся злоба вдруг мигом улетучилась, а горящий внутри пожар ненависти потихоньку угасал. Если сейчас в его глазах не искренняя забота, то я признаю, что совершенно не умею разбираться в людях.

Боже, почему он постоянно меняет свое настроение?! Неужели нельзя внести в жизнь хоть какую-то стабильность?

Я смотрела на Джеймса не в силах оторвать взгляда, а подсознание шептало: вот он, тот самый момент из фильмов, когда между главными героями мелькает неуловимая искра страсти. Может быть, спустя несколько часов я буду сидеть в своей комнате и уверять себя в том, что это - полный бред, но это будет потом, не сейчас, когда его рука касается обнаженного кусочка кожи на моей спине, когда его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего лица, когда его глаза смотрят на меня так завораживающе...

- У тебя явно нездоровая страсть к падениям на острое стекло, - выдохнув, прохрипел он. Я с трудом проглотила ком, застрявший в горле, и сделала попытку улыбнуться, а вышло лишь нервно двинуть уголком рта. - Сегодня вечером мы поедем на вечеринку моего друга, - Андерсон резко поставил меня на ноги, выпрямился и перешел на сугубо деловой тон. Меня такая перемена застала врасплох, поэтому я не успела даже возразить. - Будь готова к семи.

Я проводила его ошеломленным взглядом, не в силах сдвинуться с места. Он даже не взглянул на разбитые мною вазы, только у самых дверей вдруг остановился, пнул носком ботинка один из осколков и небрежно, безразлично бросил:

- Подделка.