Машины проносились мимо на огромной скорости и оставляли после себя лишь пронизывающий до костей ветер, от которого по коже ползли мурашки. Дождь нещадно хлестал по лицу и плечам, одежда намокла и висела на мне жалкими клочьями, а волосы намертво прилипли к вискам. Я стояла, обхватив себя руками, и смотрела куда-то вдаль, старалась хоть чем-то заполнить пустоту в душе - тщетно. Мне хотелось рыдать, кричать, бить тарелки, захлебываться слезами, я боялась этой безжизненности внутри себя. Что со мной произошло? Неужели я и впрямь настолько сильно полюбила Джеймса, что без него становлюсь просто пустым местом? Весь мой мир - это он. Он стал всем, землей под ногами, небом, деревьями вокруг, воздухом, только рядом с ним я понимала, что по-настоящему живу. Кажется, что все, что было до нашей встречи, можно было назвать лишь существованием, механическим исполнением повседневных обязанностей, но никак не настоящей жизнью.

Судорога вновь свела грудную клетку и я согнулась пополам, чтобы хоть немного ослабить боль. Мимо промчался автомобиль - и ледяной вихрь принял меня в свои объятия. Я вновь стиснула плечи руками и пошла вдоль шоссе, не задумываясь куда и зачем, просто чтобы оказаться как можно дальше отсюда, от этого дома, от этого города, от него... Что же мне теперь делать? Бежать нет смысла: Андерсоны найдут меня везде. Мне в любом случае придется вновь встретиться с Джеймсом, когда придет время делить это чертово наследство!

И все из-за денег. Он разрушил мою жизнь просто потому, что ему было мало трети акций одной из богатейших корпораций в мире. Неужели люди могут быть настолько бесчеловечными и жестокими? В них не осталось ни жалости, ни сочувствия. Им плевать на то, что чувствуют другие. Они думают, что у всех остальных тоже нет сердца, что они не могут страдать, будто все мы сделаны из камня, а слезы - пережиток прошлого. Действительно, к чему в мире, где всё решают зеленые бумажки, доброта и честность? Гораздо проще запихнуть совесть куда подальше и наплевать на других, топтать их гордость без сожаления, уничтожать душу.

Внезапный визг шин сзади заставил меня испуганно обернуться. На обочине стояли две машины, одна в десятке метров от моего мотоцикла - возможно, она стояла там и раньше, а я ее просто не заметила - а другая совсем рядом. Оба автомобиля я знала слишком хорошо, чтобы не узнать: один принадлежал моим бывшим телохранителям, а другой - Андерсону.

Как только я, прищурившись, разглядела в свете фар открывающуюся дверь и знакомую широкоплечую фигуру, то сразу же сорвалась с места и бросилась прочь. Пожалуйста, пусть он не станет догонять меня! Пусть навсегда уйдет, пусть больше никогда не заговорит со мной, и я не попаду в плен этих глаз, этого магически притягательного голоса, никогда больше не коснусь его кожи, которая всегда обжигает... Та напускная холодность, что помогла мне уйти от Андерсона, исчезла, теперь я не смогу больше противостоять ему.

- Теа! - громкий баритон с легкой хрипотцой заставил сердце совершить бешеный скачок. Этот голос такой родной, такой...

Нет, я не хочу больше его слышать! Не должна хотеть его слышать. Нужно просто уяснить раз и навсегда: что бы ни сказал Джеймс - ложь. Ему нужны только деньги и ничего больше. Что бы я ни прочитала в его глазах, это не может стать надежным доказательством, что я вновь не буду обманута. Я уже увидела, какой он прекрасный актер...

- Теа, остановись! Да стой ты! - я услышала его голос где-то совсем рядом - и почувствовала, как пальцы мужчины вцепились в мой локоть мертвой хваткой. Не удержавшись от резкого толчка назад, я потеряла равновесие, упала прямо в руки Джеймса и сразу очутилась с ним лицом к лицу.

Привычный оттенок угрозы, смутное беспокойство, облегчение - все смешалось на его лице, но я твердо решила больше не верить ничему из этого. Опомнись, Теа, неужели ты хочешь вновь стать беспомощной куклой в его руках? Позволишь вертеть собой как угодно, только чтобы продлить это фальшивое счастье? Где же твоя хваленая гордость?!

Помедлив секунду, я вырвалась из его рук и отскочила в сторону, оказавшись на проезжей части. Глаза мужчины мгновенно расширились от ужаса, он подался вперед, я инстинктивно отпрянула, случайно повернула голову в сторону... и застыла на месте. Испуганный вопль застрял в горле, когда две светящиеся точки ослепили меня. Еще мгновение - и приближающаяся машина собьет меня, размажет по асфальту, оставив лишь воспоминание, однако в последний момент Андерсон схватил меня за руку и потащил на себя. Мы упали на мокрую землю, и только спустя несколько секунд я наконец поняла, что произошло.

- Идиотка! - Джеймс одним рывком поднял меня на ноги, встряхивая за плечи. Темные безумные глаза метались по моему лицу с отчаянной быстротой. - Твою мать, Грин! Ты хоть понимаешь, что могла умереть?! - моих сил хватило только на то, чтобы беспомощно глотать ртом воздух, задыхаясь от рыданий. Я даже не старалась убрать его руки со своих плеч, потому что боялась, что если лишусь этой опоры, то обязательно упаду на землю. - У меня чуть сердце не остановилось! - Джеймс закрыл глаза, тяжело дыша, а затем прижал меня к себе.

Даже если бы я хотела высвободиться, то не смогла бы: железная хватка Андерсона едва позволяла мне вздохнуть. Мне так хотелось поверить в эти объятия, забыть обо всем, просто остановить время и провести вечность на его груди, ощущая на спине теплые широкие ладони... Но в голове крутилось только одно: все - ложь.

- Просто поверь мне, Теа, - прошептал он у моего уха, обдав шею горячим дыханием. Кожа мгновенно покрылась мурашками, я даже затаила дыхание, боясь нарушить неведомое волшебство, очаровавшее меня. - Если ты уйдешь, все потеряет смысл. Просто поверь, - словно завороженный шептал он, а я верила. Я мысленно повторяла заветное слово "ложь" и верила ему.

Это и станет моей последней ошибкой. Я уже не смогу уйти сейчас, даже если давно забытая гордость снова проснется в груди. Я слишком слабая, чтобы оставить его, ведь не продержусь и дня - просто сойду с ума. Эта любовь уничтожает меня, когда я вдали от Джеймса, она же и питает меня, когда я рядом с ним.

Бомба замедленного действия, которая начинает отсчет каждый раз, когда я ухожу.

- Я хочу верить, - наконец ответила я. - Пытаюсь, но не могу. Каждый день я все больше и больше сомневаюсь в тебе. А самое страшное то, что мои подозрения подтверждаются...

Мужчина отстранился, однако по-прежнему держал меня за плечи. Я набралась смелости и заглянула ему в глаза, в черноте которых словно отражалась моя боль. И даже теперь нас нельзя назвать квитами...

- Я хотел рассказать тебе, - спустя несколько секунд сказал Джеймс. Он поднял голову и перевел взгляд на проносящиеся за моей спиной машины.

- Не надо, - я осторожно коснулась его лица и заставила вновь заглянуть в мои глаза. - Хватит отворачиваться и лгать. Скажи мне правду.

- Что ты хочешь знать?

- Все. От начала и до конца.

На самом деле, я не знала, хочу ли это услышать. Раньше единственным моим желанием было понять мотивы Джеймса, теперь я боялась их.

- Я действительно приехал в Нью-Йорк, чтобы найти тебя, - начал Джеймс. Он говорил с трудом, но по-прежнему не отводил взгляда от моего лица, а я не убирала пальцев с покрытой легкой щетиной щеки. - Ты даже облегчила мне задачу, когда украла папку. В том контракте, который ты подписала, была статья о том, что после смерти моего отца ты добровольно передашь мне все свои акции.

- Что? - не веря своим ушам, переспросила я. Значит, все это время акции уже были у него в руках?

- Да. Поэтому я и разорвал его. Этого твой Эдвард не учел, - на мгновение на его губах мелькнула самодовольная усмешка. - Он сказал тебе, что я хочу женится на тебе, чтобы получить акции, да?

- Да, - я опустила глаза и закусила губу. Мне вдруг стало стыдно за то, что Эдварду удалось так легко ввести меня в заблуждение.

Теперь настала очередь Джеймса заставить меня поднять глаза. Его пальцы коснулись кожи на подбородке и властно подняли его вверх.

- Я действительно полюбил тебя, Теа. Ты стала моей единственной слабостью, поэтому я хотел, чтобы ты ушла. Я понял то, что твоя мать знала с самого начала, - впервые при упоминании о маме в моем сердце не проснулась боль. Может быть, ему удастся то, что не удалось Элис и Эдварду - помочь забыть? - Тебе не место в семье Андерсонов, Теа.

- Ты не можешь решать за меня! - в отчаянии воскликнула я. Он снова прогонит меня?

- А я и не пытаюсь решать за тебя, - Джеймс хмыкнул и погладил меня по щеке. - Если бы я не был таким слабовольным, то не стал бы тебя догонять и не стоял бы здесь. Ты бы считала меня бездушным подонком, но была в безопасности.

Я видела, как тяжело давалось ему каждое слово. С первого взгляда ясно, что слова - не его сильная сторона. Один поступок Джеймса говорил в тысячу раз лучше, чем десять бессмысленных фраз. Только вот я, к сожалению, так и не научилась понимать его... Наверное, я до сих пор предубежденно отношусь к Андерсону, в каждом его шаге вижу подвох, и исправить это будет непросто. Когда я смогу заставить себя перестать сомневаться и начну безоговорочно доверять ему?

Джеймс наклонился и прильнул к моим губам. Я не сопротивлялась, потому что ожидала этого поцелуя и хотела насладиться вкусом его губ. Он целовал меня властно, так, как никто никогда не целовал. Этот поцелуй нес в себе некую угрозу и в то же время нежность и странное облегчение, страсть, непобедимое желание... Нет, так умел целовать лишь он один.

...

Когда я вошла в теплую гостиную особняка, оставляя позади дождь и холод, то сразу почувствовала себя гораздо лучше, словно пересекла невидимую грань, за которой я всегда буду в тепле и в безопасности. Андерсон неотступно следовал за мной, пристально изучая внимательным взглядом. В моей голове снова крутились тысячи вопросов, которые не терпелось задать, но, зная Джеймса, я справедливо полагала, что они скорее всего останутся без ответа. Значит, нет смысла сидеть и ждать чуда - лучше принять душ и переодеться в теплую пижаму, а потом заснуть под любимый сериал, так, будто ничего и не случилось. Но смогу ли я все забыть? У меня еще не было времени обдумать ту правду, что я узнала.

Бросив осторожный взгляд на Джеймса, который с нарочито отстраненным видом стоял у стены, я направилась к лестнице, а он безмолвно последовал за мной. Как только я поднялась по ступенькам и свернула налево, к двери в свою комнату, Джеймс взял меня за локоть и развернул к себе. Я застыла перед ним, не зная, чего еще ожидать. Он сам все расскажет? Нет, об этом остается только мечтать. Может быть, хочет что-то спросить? Или...

- Сегодня будешь спать у меня, - произнес Андерсон. Его взгляд блуждал по моему лицу, нигде не задерживаясь, а пальцы на локте сжались мертвой хваткой. На моих щеках появился легкий румянец, и мужчина, заметив это, добавил с легкой усмешкой: - Просто спать, Теа.

Прежде, чем я успела залиться краской и промямлить что-то недовольное, Джеймс подхватил меня на руки и поставил на пол лишь у дверей в ванную комнату, прилегающую к его спальне. Пока я ошарашенно наблюдала за ним, мужчина подошел к шкафу и вытащил оттуда одну из своих рубашек.

- Возьми, - он протянул ее мне и жестом указал на дверь ванной комнаты.

- Что... - начала было я, совершенно обескураженная его заботой, но в то же мгновение встретилась взглядом с Джеймсом и осеклась на полуслове, опасаясь, что это всего лишь сон и прекрасное видение скоро закончится. Он смотрел на меня с теплотой, которой я раньше никогда не замечала в его взгляде, так, словно сегодня льды между нами наконец начали таять и позволили мне увидеть давно спрятанные в глубине его души чувства.

Осознав, что мы стоим без движения уже целую вечность, а мокрая рубашка на мне пропитывает тело холодом все сильнее и сильнее, я поспешила укрыться за дверью ванной, прислониться к ней спиной и только тогда облегченно выдохнула. Что же это такое? Стоит ему взглянуть на меня, все внутри словно переворачивается, а душа начинает порхать в волшебном танце мечтаний. Наверное, это и называется "бабочки в животе"!

Закончив с водными процедурами, я с наслаждением натянула рубашку Джеймса, которая доходила мне почти до колен. Все-таки мы с ним слишком разные не только по характеру, но и внешне. По сравнению с Андерсоном я кажусь Дюймовочкой: мало того, что он выше меня на целую голову, если не больше, так еще и шире в два раза...

Я долго не решалась выйти из ванной, смущенно бросала взгляд то в зеркало, то на дверную ручку, теребила длинные рукава рубашки, которые пришлось закатать до локтя, и пыталась понять, нравлюсь ли я себе в таком виде или нет. Элис бы назвала мой внешний вид ужасно милым, но я не Элис и не смотрю пачками сериалы, где главная героиня раз по пять переодевается в мужскую одежду! Тем более, эта рубашка ужасно полнит. Она слишком большая и грубая и совершенно не подходит к моей фигуре.

Наконец я тяжело вздохнула и заставила себя осторожно приоткрыть дверь. Андерсон сидел в кресле и немигающим взглядом смотрел прямо перед собой. Скрещенные на широкой груди мускулистые руки, плотно сжатые губы, сведенные на переносице брови и лежащая на лице тень говорили о том, что мысли его были далеко не радужными, но как только Джеймс заметил меня, смущенно стоящую у стены, морщины на его лбу тут же разгладились, а в глазах вновь поселилось спокойствие. Или это всего лишь очередная мастерская игра, призванная усыпить мои подозрения? Сердце говорило, что я должна ему верить, а разум подсказывал, что я поступлю глупо, если вновь слепо положусь на этого человека. Как бы там ни было, мне уже не удастся забыть произошедшее. Это навсегда встанет между нами, и каждый раз в такие моменты я буду вспоминать о том, что он скрывал от меня.

Мужчина встал и, взяв меня за руку, подвел к кровати. Я присела на краешек матраса и сделала вид, что очень занята изучением комнаты, хотя уже помнила наизусть каждый предмет в спальне.

- Я знаю, что у тебя еще много вопросов, - хрипло произнес Джеймс, и я мгновенно подняла на него глаза, забыв обо всем. Мужчина даже не обратил внимание на это оживление. - Я думаю, ответ на них ты получишь в Вашингтоне, когда я познакомлю тебя со своими отцом и братом.

- В Вашингтоне? - изумилась я. - Мы поедем в Вашингтон?

- Да, но не сейчас. Если ты не хочешь...

- Нет! - мгновенно ответила я. Это мой шанс наконец во всем разобраться и, в конце-концов, впервые в жизни встретиться с приемной семьей. Ведь формально я - Андерсон... Ох, голова кругом идет от этих новоиспеченных родственных связей! - Только сначала мне нужно сдать экзамены...

- Зачем? - Джеймс презрительно фыркнул и машинально поправил упавшие на лоб пряди темных волос. - После смерти моего отца ты станешь владелицей трети акций корпорации Андерсон, этих денег хватит на всю жизнь, Теа.

- Это не мои деньги, - возразила я. - Джеймс, я не хочу ни от кого зависеть. Тем более, твой отец еще жив, и я надеюсь, что так будет и дальше.

На его лице не отразилось и тени смущения. Наверное, у богачей так принято: делить денежки при еще живом отце. На мгновение я снова почувствовала былое отвращение и тут же заставила себя выбросить из головы все попытки судить Джеймса. Пусть сам разбирается со своей совестью!

- Ты не знаешь моего отца, - спустя несколько секунд произнес Андерсон. Эта фраза прозвучала так мрачно и горько, что я невольно забеспокоилась. Чего еще я не знаю о своей новой семье? - Думаю, делить деньги мне не придется.

- Что ты имеешь в виду?

- Не важно, Теа, - мужчина, словно опомнившись, почесал переносицу и на мгновение зажмурился. - Это касается только меня. Спи.

Я не стала возражать и в несколько секунд забралась под одеяло, укутавшись почти с головой. Не знаю, сколько я так пролежала в абсолютной тишине. Возможно, прошло гораздо больше больше часа, когда кровать сбоку от меня прогнулась под тяжестью тела Джеймса: похоже, он сел у изголовья. Мне стало любопытно, зачем он здесь - неужели снова будет разглядывать меня? В следующее мгновение я почувствовала, как его пальцы коснулись моей щеки, затем волос, бессознательно перебирая их. Тогда я не выдержала и незаметно приоткрыла глаза, пытаясь из-под опущенных ресниц разглядеть хоть что-то в полутьме.

И чуть не вскрикнула от удивления. Джеймс сидел и улыбался, чуть приподняв уголки губ. Нет, это была не презрительная ухмылка, не усмешка, не хищный оскал, а обычная человеческая улыбка, радостная и немного наивная, по-детски прекрасная. Я вдруг поняла, что никогда еще не видела, чтобы он улыбался, и теперь поразилась красоте его лица в эту секунду. На щеках у Джеймса появились ямочки, черты сгладились, стали не такими угрожающими и хищными, а глаза приняли оттенок теплого шоколада, а не пустой черноты.

Залюбовавшись этим зрелищем, я даже не заметила, что сама потихоньку начала улыбаться. Может быть, я и впрямь зря позволяю подозрениям прокрасться в свое сердце? Неужели сейчас, когда Джеймс думает, что я сплю, сидит у изголовья и гладит мои волосы, улыбаясь, как ребенок, он лжет? Нет.