Я не смогла поймать тот момент, когда начала четко осознавать происходящее, видеть и слышать все вокруг, воспринимать окружающий мир. Переход из царства всепоглощающей темноты в реальность был расплывчатым и едва заметным, поэтому я не вполне уверена, что происходило во сне, а что - наяву. Но я точно знаю, что услышанный мной разговор был реальным, я слышала его своими ушами, видела обоих собеседников и даже узнала одного из них...

- Я заплачу вам любые деньги, но запомните: за моей девушкой должен быть наилучший уход! - сквозь приоткрытую в больничную палату дверь я могла слышать этот слегка грубоватый и встревоженный голос Джеймса. - Если с ней что-то случится в мое отсутствие, вы будете отвечать лично, - в последней фразе явно прозвучала угроза, заставившая меня невольно поежиться.

- Конечно, мистер Андерсон, - отозвался второй голос, спокойный и хладнокровный, безучастный к угрозам собеседника. - Мы сделаем все возможное, чтобы мисс Грин как можно быстрее поправилась.

- Что показали результаты обследования? - немного резко спросил Андерсон, и я насторожилась.

- Обморок в результате травмы головы, - теперь, оказавшись в своей стихии, врач говорил еще более уверенно и даже с некоторым энтузиазмом. - Девушка, похоже, упала с очень большой высоты: удар достаточно сильный, поэтому она так долго и не приходит в себя.

- У нас очень крутая лестница, - отрывисто произнес Андерсон.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Мало того, что он назвал меня своей девушкой, так еще и нагло врет про какую-то лестницу!

- Амнезии нет, других последствий тоже не наблюдается, - как ни в чем не бывало продолжал мужчина. - Конечно, окончательно я смогу определить состояние пострадавшей только после того, как она очнется, - добавил он. Андерсон скупо поблагодарил врача, и в коридоре раздались его тяжелые шаги. Мне показалось, что он на секунду задержался у приоткрытой двери, но, похоже, решил все же не заходить в палату. Оно и к лучшему: мне совсем не хочется его видеть.

...

- Я думаю, что через пару дней мы вас выпишем, мисс Грин, - заключил доктор, приятный человек средних лет с вытянутым морщинистым лицом и глубоко посаженными серыми глазами, которые излучали спокойствие и уверенность. Он сразу внушал симпатию и был очень интересным собеседником, поэтому во время повторного обследования скучать не приходилось. Мы говорили на отвлеченные темы, я старалась не распространяться о том, что послужило причиной моего "падения", а также не опровергать версию Андерсона на счет наших отношений.

Спустя несколько минут после ухода доктора Харди дверь в палату распахнулась и вошел Андерсон. Его лицо не выражало ничего, однако взгляд, показавшийся мучительно тревожным, сразу остановился на мне. Я отвернулась и сделала вид, что очень занята разглядыванием лекарств на полочке. Говорить с ним мне не хотелось, а молчание угнетало еще больше.

- Как ты себя чувствуешь? - наконец спросил он. Я физически ощущала на себе пристальный взгляд и все равно старательно продолжала игнорировать Джеймса. В груди жгло от обиды: да, тогда я вела себя глупо, но он тоже не имел права применять физическую силу! У меня понемногу складывалось ощущение, что Андерсон совершенно не разбирается в людях и не умеет налаживать с ними контакт.

- Почему ты соврал доктору Харди? - от моих слов так и веяло холодностью и безразличием. Мне вдруг на мгновение стало страшно: голос звучал так безжизненно и равнодушно, словно я была холодным трупом, а не живым человеком. В кого же я превращаюсь? Почему не могу больше смеяться, радоваться жизни, даже элементарно улыбаться? Разум подсказывал: ты превращаешься в Андерсона.

- Значит, вы уже знакомы, - мне не понравился тон, которым были произнесены эти слова, и я встревоженно повернула голову к Андерсону. Он разглядывал потолок с таким видом, будто только это спасало его от того, чтобы выместить на мне свою ярость. А ведь минуту назад он выглядел таким спокойным...

- Да, - слегка недоуменно, но все также равнодушно ответила я. - Доктор очень приятный человек. В отличии от некоторых, - я стойко выдержала мгновенно брошенный на меня испепеляющий взгляд и не убирала с лица маску сурового хладнокровия. Не будет же он устраивать скандал в больнице...

- Прекрати это, Грин, - процедил мужчина и сделал несколько шагов вперед, так что мне невольно пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо.

На улице весь день шел дождь, поэтому на Андерсоне было шерстяное пальто, на шее болтался небрежно завязанный клетчатый шарф, а на темных волосах блестели капли воды, что придавало образу Джеймса еще большей схожести с моделью для модного журнала. Почему за такой прекрасной внешностью прячется настоящее чудовище? Неужели судьба настолько несправедлива?

- А то что? - мое спокойствие трещало по швам, и в конце-концов я сдалась. Лицо исказила причудливая гримаса горькой насмешки и отчаяния. - Ах да, прости, я забыла - ты же не остановишься ни перед чем, чтобы показать, кто сильнее. Что, приятно ощущать превосходство над слабой девчонкой, да?! - мои слова были насквозь пропитаны ядом и горькой обидой. - На большее же тебя не хватает. Ты можешь только доказывать таким, как я, что сильнее, и вести себя как последний подонок! - я не заметила, что мой голос становился все громче и громче. - И как, получилось поднять самооценку?! Уже успел записать на свой счет еще одну испорченную жизнь?!

Андерсон сцепил зубы. Его глаза потемнели, жилка на шее натянулась до предела, а пальцы судорожно дергались, то сжимаясь, то разжимаясь. Он медленными шагами надвигался вперед, словно грозовая туча, бушующая буря, готовая поглотить меня в любую секунду, а я не опускала взгляд. Разве моряк, примотанный к доске, просит пощады у готовой смыть его волны? Нет, он бесстрашно смотрит ей в лицо и как бы говорит: "Ты убьешь меня, но не сможешь увидеть мой страх!"

- Ты - эгоист, чудовище, монстр! Тебе плевать на всех, кроме себя! Ненавижу тебя! - выпалила я, охваченная слепым бешенством. Андерсон в мгновение ока сократил расстояние между нами, его рука дернулась, очевидно для удара, и я уже вжалась в спинку кровати, готовясь к пощечине, но ничего не произошло.

Его рука так и зависла в воздухе, лицо выражало смесь безумия и слепой ярости, в глазах едва заметно мелькал ужас. Казалось, будто две неведомые сущности сейчас борются за право обладать властью над разумом мужчины... Андерсон резко сжал руку в кулак, развернулся и буквально вылетел из палаты. Громкий хлопок двери заставил меня вздрогнуть и зажмуриться.

Я долго не могла прийти в себя от шока. Почему он остановился и не ударил меня? Ведь я говорила ужасные вещи, которыми можно вывести из себя любого, а Андерсона - тем более. И почему он смотрел на меня так... так... Я даже не знаю, как объяснить то, что увидела в глазах мужчины: это было похоже на разочарование, осознание чего-то невыносимо ужасного, приносящего душевную боль... О, даже не верится, что сейчас я говорю об Андерсоне!

Что же послужило причиной этой перемены настроения? К тому же, он так и не ответил на мой первый вопрос: "Почему ты соврал доктору Харди?"

Почему, Джеймс?

Мне вдруг захотелось вскочить, броситься следом за ним и извиниться за свои слова, но я тут же отогнала эту мысль. Нет, так больше не может продолжаться... Еще немного - и я буду сочувствовать этому деспоту! Нужно положить конец всему этому безумию.

Я перевела взгляд на окно, которое находилось справа от койки, где я лежала. Решение было принято еще вчера, теперь главное - не сомневаться.

...

Когда за медицинской сестрой закрылась дверь, я, не теряя времени, осторожно встала на ноги, стараясь не шуметь. Моя палата находилась на третьем этаже, а прямо возле окна я заметила пожарную лестницу, по которой и решила спуститься вниз. Мой план побега был довольно глуп и опасен, но я не собиралась от него отказываться.

На улице уже стемнело, и, если честно, мне совсем не хотелось разгуливать по ночному городу в больничной пижаме, тонких носках и с перебинтованной головой, но другого выхода из положения я не видела. Я собиралась попросить помощи у Элис, единственного человека, который знает все и которому я могу доверять. Тем более, она живет совсем недалеко от Кингс Хайвей.

Я открыла окно, которое, слава Богу, не издало ни малейшего шума. В голове по-прежнему стоял небольшой туман, но я не обращала на это внимания, решив, что сейчас есть проблемы и поважнее. Ступеньки были скользкими после дождя, поэтому мне пришлось снять носки и оставить их в палате, а дальнейший путь продолжать босиком. Холод пронизывал до костей, сырость ощущалась каждой клеточкой тела, а скользкие металлические перекладины, казалось, так и норовили выскользнуть из пальцев.

Прошло больше десяти минут, прежде чем я почувствовала под ногами твердую землю. Мокрый асфальт жег пятки пронизывающим холодом, казалось, теперь я чувствовала все его неровности и шероховатости. Не теряя времени, я быстрым шагом направилась к ограждению, к счастью, довольно удобному, чтобы без труда перелезть через него.

На улице было тихо и безлюдно, тусклый свет фонарей освещал мощеный тротуар и мостовую, по которой иногда с громким шумом проносились машины. Я знала, что Нью-Йорк - это город, который никогда не спит, и самые центральные улицы, конечно, полны народа, поэтому решила пойти окольным путем, через жилые улочки.

Я свернула в сторону и быстрым шагом побрела вперед. Внезапно пошел дождь. Он дал о себе знать сначала редкими каплями, которые можно было принять за стекающую с крон посаженных у тротуара деревьев воду, потом моросью на лужах, а потом и сильными холодными струями. Тонкая пижама быстро намокла, как и бинты на голове, которые мне пришлось снять и бросить в ближайший мусорный бак. Волосы тут же налились тяжестью, а когда я откинула их назад, намертво прилипли к лопаткам.

Меня начала бить мелкая дрожь: подул холодный ветер, и ливень с каждой секундой только усиливался. Обхватив себя руками, я побежала вперед, не разбирая дороги. Зачем я вообще ушла? Что я здесь делаю? Может, стоило остаться в больнице, где мне могли помочь? Можно было бы рассказать все доктору Харди - он, наверное, нашел бы способ избавиться от Джеймса!

А так ли я хочу от него избавиться?

Ведь я столько раз могла рассказать кому-нибудь о том, что он со мной делал, попросить Элис пойти в полицию, сделать хоть что-то! Почему же мои мысли постоянно возвращаются к нему? Почему я постоянно твержу себе о том, что ненавижу его?

На глазах выступили слезы отчаяния, и я, уже не сдерживая себя, разрыдалась. Бежать больше не было сил, я остановилась, рывком убрала слипшиеся волосы с лица и проглотила горькие слезы. Я не могу разобраться в своих мыслях, чувствах, желаниях и поступках, будто все это время мной управляет кто-то другой!

Я не заметила, как дождь кончился. Однако холод не прошел, одежда висела на мне мешком. Стуча зубами, я медленно поплелась дальше, всхлипывая.

Да, я боюсь признать, что уже не смогу прожить без ежедневных стычек с Андерсоном, без его угрожающих взглядов... Я ненавижу его и одновременно не хочу расставаться с ним! Все его вспышки ярости, неуправляемое поведение, ужасные манеры почему-то привлекают меня, они уже стали частью моей жизни, как прогулки с Элис или телефонные разговоры с Эдди. Или... Или, может, мне уже надоело все это? Чего же я хочу в конце-концов?!

Я закусила губу, борясь с новой порцией слез. Вдруг из-за угла навстречу мне вышла небольшая компания мужчин - человек пять-шесть. Они громко смеялись, размахивая бутылками с недопитым дешевым алкоголем, покачивались и чуть не падали, так что я сразу поняла: они мертвецки пьяны.

- Ой, кто это тут у нас! - заплетающимся языком пробормотал один из них, когда я проходила мимо. Вся компания, словно по команде, развернулась и сменила траекторию движения, преследуя меня. - Куда же ты, красавица! - крикнул тот же голос, а я только ускорила шаг. Боже мой, лишь бы они отвязались! Хорошо же я сейчас выгляжу: в мокрой, прилипшей к телу футболке и бриджах по колено!

- Девушка, девушка! - крикнул кто-то другой - этот показался мне помоложе первого. - Кто же вас обидел? Мы его накажем!

Дружный хохот вызвал у меня чувство отвращения и заставил почти перейти на бег. Но, видимо, я еще не достаточно сильно окрепла после обморока: ноги словно налились свинцом, и мне пришлось прекратить героические попытки спасения бегством. Зато вот мои преследователи, похоже, оказались гораздо более спортивными: очень скоро они меня нагнали и окружили со всех сторон. Я беспомощно озиралась по сторонам, надеясь на чудо, которое спасет меня, и проклиная свою глупость, породившую идею побега.

Грязные шутки мужчин ввергли меня в панику. Все пережитые события тяжелым грузом давили на плечи, я не могла рассуждать здраво и поэтому поддалась слепому чувству страха. На мои попытки начать мирные переговоры ответом был лишь нестерпимый хохот, поэтому в скором времени я совсем потерялась в происходящем и могла только вертеться вокруг своей оси, жалобно всхлипывая.

Вдруг яркий свет ослепил меня. Только скрип тормозящих о мокрый асфальт шин навел на мысль о том, что в нескольких метрах от меня резко остановилась какая-то машина. Хлопнула дверца - и компания моих обидчиков дружно двинулась туда. Они выкрикивали какие-то угрозы, потрясая кулаками, и я снова впала в панику. Что если водитель машины хотел помочь мне, а теперь оказался один на один с этими извергами?

В ярком свете фар появились очертания фигуры, мне она показалась смутно знакомой. Я прикрыла глаза рукой и прищурилась: моим неожиданным спасителем оказался не кто иной, как Андерсон, на лице которого, казалось, застыла маска слепого бешенства. Прежде, чем я успела открыть рот от удивления, мужчина одним ударом свалил с ног самого резвого из нападавших. Остальные заметно притихли и с кошачьей осторожностью остановились там, где стояли, пожирая глазами моего неожиданного "спасителя".

- Проваливайте! - прохрипел Джеймс и обвел их внушительным угрожающим взглядом темных глаз. Теперь ощущение, что в них нет четкого разделения радужки и зрачков, стало вполне реальным. Из-под густых бровей на меня смотрела темная бездна.

Когда вокруг воцарилась тишина - мужчины позорно удрали, подобрав с земли своего товарища - Андерсон впился в меня яростным взглядом, в котором, тем не менее, была капля заботы и беспокойства.

- Быстро в машину, - наконец скомандовал он.

Я сглотнула, на секунду задумавшись, а потом отрицательно покачала головой. Может быть, я и прониклась к нему чем-то вроде привязанности, но это чувство в любом случае не принесет мне ничего, кроме зла.