Я никогда не предполагала, что моя смерть наступит тогда, когда я буду молодой и ещё красивой. Я, вообще, не думала о своём последнем дне и сейчас жалею об этом. Часто слышала о том, что в последнюю секунду ты видишь всю свою жизнь перед глазами. Так вот, это ложь. Это абсолютная ахинея, о которой пишут в книжках, я даже никакого белого света не заметила. Но это отвратительное чувство, когда ты пытаешься дышать и двигаешь руками и ногами в пучине воды ставшей смертельной и утягивающей тебя вниз. И чем больше открываешь рот, тем сильнее давление изнутри разрывает тебя от боли. Никаких любимых и близких ты не видишь, даже не вспоминаешь о них, только страх, доживающий последние секунды в твоей голове, а потом темнота и огромная бездна из физических страданий.

На мою грудь давят с невероятной силой, и тошнота вместе с солёной водой, наполнившей меня, вырывается изо рта. В ушах жутко звенит, но даже через это дребезжание и свой громкий кашель я слышу своё имя. Распахивая глаза, оказываюсь перевёрнутой и поддерживаемой кем-то на песке, пока сердце бешено колотится в груди от страха, а перед глазами всё плывёт.

— Лекси! — Моё лицо обхватывают горячие ладони, и такое же дыхание опаляет дрожащие губы.

— Дура! Ты чуть не подохла! Почему не сказала о том, что не умеешь плавать? Ты меня до смерти напугала! — Мне кажется, что я знаю этот крик...Дэш...да, именно это имя первым приходит в голову, когда кашель стихает, а лёгкие дерёт от соли и желчи.

— Я...я сказала... — хриплю, пока он усаживает меня и, удерживая в таком состоянии, убирает с лица волосы.

— Я не поверил, думал, что ты специально обманываешь. Чёрт, прости, я...прости меня, — шепчет Дэш, а сам так тяжело дышит и весь мокрый. С его волос стекает вода, попадая на меня.

— Ты...чуть...меня...не убил, — сипло произношу я, приходя в себя, и страх, который я испытала там в воде, затмевает сознание.

— Я...

— Ты грёбаный урод! — Обретая голос, отталкиваю парня от себя, отползая от него, и песок забивается под мокрые шорты, как и теперь он везде.

— Прости, Лекси, я не хотел...

— И за что ты так со мной? Да за что вы все меня ненавидите-то? Что я вам сделала? Я лишь выпить хотела, а ты издеваешься надо мной! — Указывая на парня, опустившего голову, трясущимся пальцем, кричу я.

– Я же спас тебя, и я не ненавижу тебя. Но ты меня вывела, я не знал, как заткнуть тебя и...

— Мог бы оставить в воде, тогда бы заткнул навечно. Придурок, — поднимаясь на ноги, чувствую, что меня ведёт куда-то в сторону, и падаю снова на песок. Дэш быстро оказывается рядом со мной и пытается помочь, но я отталкиваю и отвергаю все эти прикосновения.

— Не трогай меня, — шиплю я, заваливаясь на спину, раскидывая все свои конечности в стороны, пока не имея возможности двигаться. Все мышцы болят, и как будто, застыли.

Дэш заваливается рядом, только развернувшись ногами в другую сторону.

Слышу своё дыхание, или это его? Громкое очень. В голове до сих пор пульс бьётся с огромной силой, а сердце всё никак успокоиться не может.

— Обычно люди, чтобы заткнуть другого, целуют. Просто берут и целуют, так спор прекращается безопасней, — тихо произношу я, поворачивая голову к парню, и он делает то же самое, приподнимая удивлённо брови.

— Ты хотела, чтобы я тебя поцеловал?

— Нет, но это, думаю, было бы намного приятней, чем умирать, — от моих слов он приподнимает уголок губ и отворачивается.

— Я не думал, что ты, действительно, не умеешь плавать. Я...чёрт, никогда не был так зол и раздражён. Меня аж трясло от ярости и желания что-то сделать с тобой. Обычно, я другой, не такой ужасный. И не бросаю девушек в океан, чтобы потом прыгать за ними и делать искусственное дыхание. Я даже в Бога поверил, раз взмолился о том, чтобы ты очнулась, — шепчет Дэш.

— Знаешь, я не раз слышала о том, что в Бога начинают верить только в самых критических ситуациях. Это лицемерие для многих, только вот я считаю, что мы молимся и поднимаем голову к небу, потому что нам нужно верить в кого-то, даже пусть в несуществующего. Просто верить в лучшее из-за страха, и эти мысли материализуются, не всегда, конечно, но зачастую. Я никогда не молилась, а в последнее время тоже стала просить его о хорошем...хотя бы немного и не для себя, — смотря на тёмное небо, усыпанное яркими звёздами, произношу я.

— Надо же, ты бы предупредила меня, что вода из океана на тебя действует, как святая, я бы бутылочку с этим волшебным эликсиром с собой носил, — улыбаюсь и слышу, как он тихо смеётся.

Мы снова молчим, и я в первый раз за последнее время отдыхаю. Моё состояние нормализуется. Мне так хорошо. Тихо, даже не слышу музыку из бара, которая доносится до нас, только звук прибоя и шуршание гальки. А самое странное, что мне комфортно знать — я не одна сейчас. Рядом со мной очень необычный человек, мужчина. По моим меркам это недопустимо. Да, вообще, всё произошедшее неправильно и нелогично, но отчего-то мне это нравится. Я всегда считала, что нельзя допускать пауз и тишины в разговорах, надо всегда говорить, только бы не молчать, потому что молчание — первый признак того, что все темы закончились. Но, оказывается, молчать тоже нужно уметь. Именно молчание демонстрирует многое. К примеру, то, что Дэш оказался полным, но приятным придурком. В большинстве случаев он меня раздражает, и порой мне хочется разозлить его, поиздеваться или же уколоть, хотя и это довольно странно, ведь я на это права не имею. Так получилось. И это меня немного пугает. Я хоть и не верю ни в любовь с первого взгляда, ни в то, что страсть измеряется повышенным пульсом и всплеском адреналина. Но всё же в страхе рождается нечто иное. Зависимость от эмоций другого человека, а это уже опасно для любой девушки, потому что нас тянет к этому намного сильнее, чем к стабильности.

— Лекси, — зовёт меня Дэш, и я поворачиваю к нему голову, удивляясь тому, как легко позволяю ему произносить моё имя и коверкать его в ласковую сторону. Обычно, это просто Лекс, уверенная и сильная личность, а Лекси...необъяснимо нежное создание, каким я никогда не желала быть.

— Почему ты плавать не умеешь? Ты же родилась здесь? — Спрашивает он, и я киваю, возвращая свой взгляд на небо.

— Сколько я знаю людей, живущих рядом с океаном или морем, то они с пелёнок плавают, а ты...почему? Кто заставил тебя так бояться воды?

— Морган.

— Мда, видимо, у тебя есть причины ненавидеть её и желать отвоевать Мими, — цокает он, а я усмехаюсь.

— Мы с ней знакомы с начальной школы, и уже тогда она выбрала меня мишенью для нападок и издевательств. У нас была поездка на Карибы с классом и родителями, я тогда отлично плавала. Хотя ленилась, но всё же умела это делать. Мы поехали на лодке изучать морских обитателей и рисовать их, по заданию учителя. Нас было очень много, и я увидела красивую рыбку, наклонилась, чтобы лучше рассмотреть все цвета, которыми она переливалась, и в этот момент Морган толкнула меня прямо в воду. Океан был очень прозрачным, и невозможно было угадать, насколько там глубоко. Я запаниковала, даже крикнуть не успела, как вода забила лёгкие. Меня вытащили, и с этого момента я не подхожу к воде. Самое обидное было то, что Морган даже не наказали, она обманула всех и выставила себя спасительницей. Якобы она пыталась схватить меня за футболку, чтобы не дать прыгнуть в воду, а я хотела поплавать, нарушив запрет учителей. Меня отстранили от занятий на неделю, и родители хорошо всыпали мне за это. И все поверили ей, ведь я никогда не слушалась никого, а делала то, что хотела. Но вот страх к воде остался до сих пор, я и теперь могу только ноги намочить и всё, на этом купание заканчивается, хотя не могу представить свою жизнь без того, чтобы утром не увидеть океан.

— Ты была плохой девочкой?

— Нет, наоборот, я всегда старалась быть лучше, чем Морган. Сносила все оскорбления и хотела доказать, что меня ничего не может сломить, даже её глупые забавы. И я, наверное, до сих пор на неё обижена, потому что не желаю, чтобы Мими была на моём месте. Такая, как Морган, никогда не изменится, а жизнь Мими может быть разрушена её упрёками, если она не будет похожа на свою мать. Да и то, что она легко уехала, бросив своего ребёнка, и даже не знает, от кого, вообще, родила малышку — отличное доказательство того, что Мими нужны настоящие родители и семья, в которой она будет счастлива.

— Ты рассчитываешь на то, что органы опеки отдадут её тебе, если ты найдёшь отца Мими и получишь от него отказ?

— Точно.

— Но ты в курсе, что твоя ситуация очень...хм, странная. Ты живёшь с двумя мужчинами, и вряд ли суд посчитает подобную семью приемлемой. Они же всё проверяют, и твои грехи выплывут наружу, — замечает Дэш, и я бросаю на него злой взгляд.

— Не твоего ума дело, что и как выплывет, смотри, чтобы твоё дерьмо не всплыло, — фыркаю я.

— Ну, я умею срать в нужном месте, а вот ты оставляешь следы за собой, и это не очень-то и умно.

— Тебя забыла спросить.

— Лучше бы меня спросила, потому что я, в отличие от тебя, хотя бы головой думаю, а не причинным местом.

— О, да захлопнись. Ты меня чуть не убил, бросив в океан, это отличное подтверждение того, что мозгов у тебя, как у рыбки.

— Я извинился за это!

— Ну и флаг тебе в задницу, — шиплю я, садясь на песок и намереваясь уйти, но Дэш хватает меня за волосы, заставляя упасть обратно.

— Ты обалдел? — Возмущённо поворачиваюсь лицом к нему.

— Немного, но если флаг будет у меня в заднице, то мне будет очень больно. Не уходи, — быстро говорит он, а я поджимаю губы.

— Тебе не помешало бы испытать немного боли, — цокаю я.

— Думаешь, у меня её мало?

— Я о тебе, вообще, не думаю.

— Зато о поцелуях со мной думаешь, так что ты врёшь, Лекси. Ты без ума от меня, — смеясь, отвечает он. Чёрт, ну вот почему мне так хочется ему вмазать?

— Это был пример, и не больше. Ты не такой и красивый, и к тому же у меня достаточно мужского внимания, — замечаю я, краем глаза наблюдая, как Дэш переворачивается и немного приподнимается на локте.

— И тебе это нравится?

— Очень.

— Ты любишь их обоих?

— Безумно. Они лучшее, что я знаю в этой жизни. Они две противоположности. Макс очень разумный и старается всегда поступать правильно, а Фрэнк милый и добрый, сглаживающий углы споров, и всегда меня защищает. Это моя семья, и я не откажусь от них, что бы ни произошло, и как бы мы ни ругались, — пожимая плечами, ловлю странный, и даже могу сказать, на секунду озлобленный взгляд парня.

— Но это ненормально, ты же понимаешь? Нельзя жить с двумя мужчинами, это...а твои родители, как они на это смотрят? Или они тоже неформалы? — Да он ещё и возмущается, чем веселит меня и отчасти заставляет продолжать врать. Пусть знает, что за меня есть кому постоять.

— Мои родители любят и Фрэнка, и Макса. Иногда, мне кажется, что они любят и гордятся ими больше, чем мной. Они спокойно принимают тот факт, что я живу с ними.

— И куда мир катится? — Бубнит Дэш.

— Вот это уже лицемерие, курочка гриль. Ты трахаешь всех без разбору, а вот сейчас якобы шокирован тем, что люди могут ладить и жить вместе нетрадиционным способом.

— Я не трахаю всех без разбору, сороконожка. У меня очень жёсткий отбор, — защищается он.

— Ага, конечно, так я тебе и поверила. Вот сколько у тебя было девушек? Сто? Двести? Тысяча?

— Ты что, реально считаешь, что я перетрахал половину этого города?

— Примерно так, с момента твоего появления здесь. Ты же неместный, верно? Ты живёшь в трейлере, у тебя нет машины, раз ты пользовался моей, да и передвигаешься обычно на роликах или скейте. Так что я думаю, ты катаешься по миру и снимаешь глупышек, чтобы испортить им представление о хорошем сексе, но зато повышаешь своё эго галочками в блокноте, — садясь на песок, отвечаю я, чем вызываю бурные эмоции у парня, и это приводит меня в такое очень даже неплохое состояние духа.

— А что ты знаешь о хорошем сексе? Ты, вообще, украла у невинной девушки, страдающей от одиночества, мужика. У тебя их два, а она могла бы быть счастливой или с Максом, или с Фрэнком, но они оба у тебя. Это нечестно, — от его слов смеюсь и качаю головой. К сожалению, ни одного, ни второго женщины не интересуют, но Дэшу не следует об этом знать.

— Но есть же ты. Тебе не составит труда найти бедняжку, да и не одну, чтобы утешить её двухсекундным сексом. Удачи, — хлопая его по плечу, облокачиваюсь и поднимаюсь на ноги. Придётся принять душ где-то на пляже, я вся в песке.

— И куда ты поползла, сороконожка? Твои деньги, ключи и мобильный у меня, — напоминает Дэш, довольно выпрямляясь и отряхивая ноги.

— Да и как ты объяснишь своим извращенцам вид потрепанной медузы? — Едко добавляет он.

— Так ты услужливо предложишь мне искупаться у тебя в трейлере, надеюсь, я не подцеплю грибок. А одежды у меня полно в машине. Это так мило, что ты заботишься обо мне, после того, как чуть не утопил, — специально напоминаю ему об этом, чтобы вызвать чувство вины, но его лицо меняется и становится таким приторно загадочным, как будто придумал отличный план мести. По себе знаю, у меня такое же выражение лица было, когда я в школе подмешала Морган слабительное в её белковый коктейль.

— Конечно, с удовольствием предоставлю тебе свой душ в пользование, — он отпрыгивает от меня, кланяясь и указывая рукой в сторону бара. Что он задумал?

— Сначала вещи отдай, — требую я.

— На пирсе валяются, — пожимает он плечами, а я оборачиваюсь, не веря тому, что он это всё там оставил.

— Ты же сказал, что они у тебя, — прищуриваюсь я.

— У меня что-то с памятью в последнее время. То помню, то не помню, куда положил вещи. Надо бы уточнить этот вопрос, а то негоже, если ты потеряешь телефон и ключи от машины. Отрабатывать долго придётся, — ядовито отвечает Дэш.

— Витаминки принимай, а не трать деньги на солярий, — цокаю я и, развернувшись, шлёпаю по песку в сторону пирса.

— Да ты быстрее греми костями, каракатица, не дай бог, их уже стащили, — летит в спину хохот.

— У меня новое желание. Чтоб ты исчез к чёрту, — бурчу я, поднимаясь по деревянной лестнице, и ищу свои вещи под ногами.

— Ой, ошибочка вышла! Они у меня! — Кричит Дэш, и я оборачиваюсь, практически дойдя до конца пирса. Вижу, как он поднимает руку с моими ключами и вертит их на пальце.

— Вот ты урод! — Визжу я.

— Зато у меня теперь есть машина, немного наличных, всего пятьдесят три бакса, ты могла бы и лучше ртом работать, и новый мобильный! Успешной отработки, в этот раз не мелочись! — Этот засранец ржёт на весь пляж и, срываясь на бег, уносится в сторону бара.

Кажется, из моих ушей валит дым. Кулаки от ярости сжимаются. Из горла вырывается воинственный крик кастрированной чайки, и я лечу по пирсу, намереваясь голову ему оторвать и вместо яиц вставить. Вот надо же, быть таким, а? Думаю, он соврал насчёт возраста, ему не может быть двадцати пяти лет! Не ведут себя так взрослые!

Я убью его! Боже, как я ненавижу этого петуха ободранного! Ненавижу!

Как только я врываюсь на лужайку перед трейлером, в котором горит свет, то незамедлительно получаю порцию ледяной водой прямо в лицо. Визжа, подпрыгиваю на месте и уклоняюсь от струи, слыша отвратительный смех Дэша.

— Купи-купи, цыпа! — Орёт он, разрывая всё пространство вокруг хохотом. Вода из шланга, который он держит и направляет прямо на меня, поливает с головы до ног, а я верчусь, пытаясь хоть куда-то сбежать. Но ноги утопают в слякоти, и я падаю на землю, уже буквально захлёбываясь водой.

— Ты труп, Дэш! Ты... — снова вода во рту, и я отплёвываюсь, выставляя перед собой руки и стараясь подняться на ноги. Три безуспешные попытки под его смех и оскорбления. Ну, всё. Ну, чёрт проклятый, я тебе рога в задницу засуну.

Замечаю доску для сёрфинга, сверкающую своей чистотой и новизной, отбрасываю волосы назад и, хватая с земли камень, бегу к ней.

— Лекси, не смей к ней прикасаться! — Веселье Дэша мгновенно обрывается, как и вода прекращает поливать меня, когда я поворачиваюсь и приставляю остриё камня к гладкой и начищенной поверхности доски, как будто собираюсь перерезать ей глотку.

Парень отбрасывает шланг и поднимает руки, испуганно смотря на меня. Теперь я отомщу, козёл.

— Нет, пожалуйста...отпусти её. Лекси, не надо этого делать, — дрожащим голосом, словно я держу в руках его мать или кого-то очень ценного для него, просит он.

— Не надо, говоришь? А я думаю, что это как раз именно то, чего ты заслуживаешь, — с гадкой улыбкой приближаю камень к доске.

— Нет! Это эксклюзивная модель! Она очень дорогая! Безумно дорогая! Оставь её! — Кричит он, делая шаг ко мне. Ни фига себе, у него приоритеты. То есть доска для Дэша очень значимая вещь, а вот воспитание хромает.

— Что ты хочешь? Извинений? Ладно. Прости меня за то, что подшутил над тобой и забрал деньги! Я не собирался их использовать, планировал отдать, хотел только немного разозлить тебя! Не надо, Лекси, пожалуйста, не причиняй ей боль! — Орёт он, а я хрюкаю от смеха.

— Боль? Это же доска, придурок, ей не бывает больно, — всё же хохочу, разглядывая ничем не примечательный кусок дерева.

— Нет, ей больно. Она особенная для меня. Я гонялся за ней по всему побережью. Лекси, прошу тебя положи оружие на землю и отойти от доски. Твои вещи лежат на столике в трейлере, можешь помыться и даже взять что-то чистое из моих вещей, — скулит он, жалобно выпячивая губы.

— Мда, вот печальный ты отморозок. Вынеси мои вещи сюда и отойди, — снова приставляя камень к доске, требую я, и Дэш, кивая, моментально залетает в трейлер и выносит всё, о чём попросила.

— Положи на стол.

Выполняет, а я копаюсь в голове, в поиске идей о том, чтобы выдумать ещё и унизить его.

— Поскачи на одной ноге.

Дэш вопросительно изгибает бровь, а я, наоборот, свожу их, без слов угрожая. Тяжело вздыхая, парень поднимает одну ногу и сланец сваливается с него. Он прыгает, а я хихикаю.

— А теперь погладь себя по животу.

Чёрт возьми, я сейчас умру от смеха. Он выглядит так нелепо и при этом зло смотрит на меня.

— И покудахчи, курочка гриль, — сквозь хохот говорю я. Он останавливается, вынуждая меня сделать вид, что я давлю на камень, и тут же начинает кудахтать, как петушок облезлый. Всё, не могу больше, ору в голос от этой сцены и отшвыриваю от себя доску, которую моментально ловит и обнимает Дэш.

Он что-то даже шепчет ей, гладит её, а у меня уже скулы болят от смеха. Забираю свои вещи, подсчитывая сложенные деньги.

— Вот теперь я верю, что ты не такой уж и секс-гигант. Хорошего онанизма на этот кусок дерева, — бросая, направляюсь подальше от трейлера с безумным эльфом, помешанным на сёрфинге.

Мда, каждый сходит с ума по-своему, но кто-то это делает очень смешно и глупо. Сегодня я делаю официальное заявление — Дэш Дэриан самый невоспитанный и наглый недоросль в мире, и его жизнь — это одно случайное стечение обстоятельств. И это была наша последняя встреча, ноги моей не будет больше ни на этой части побережья, ни в ближайших барах.