Последним, что видели мои глаза, стала белая вспышка. И все. Чёрный цвет смерти. Такая завораживающая и сильно затягивающая пустота, будто чёрная дыра, по которой можно путешествовать вечно, но так и не прийти никуда.

Неужели жизнь человека действительно заканчивается так....Так скучно?

А как же прекрасные райские сады? Или хотя бы вечные муки в кипящем котле ада, за пролитую кровь некогда людей?

Интересно, все мои друзья и родные чувствовали подобное, когда умирали? Если да, то ради чего мы тогда погибли? Для чего вообще когда-то существовали, раз теперь вынуждены смотреть в тупую чёрную пустоту и ощущать собственное ничтожество?

Зачем нужны воспоминания, которые мы копили годами, если сейчас не в силах вспомнить хоть одно?

А нет. Я помню. Помню застывшие глаза моего василька. Наверное, мои выглядят сейчас точно так же. А тело лежит и мёрзнет в холодной луже.

А мои ли они теперь, если душа улетела прочь от бренного тела?

Нет все-таки ничего намного хуже, чем...Ничего. Кажется, я скоро сойду с ума. Или нет. Интересно, душа может сойти с ума? И вообще душа ли я теперь?

Вдруг, по велению чуда реинкарнации, я превратился в недвижимый булыжник?

Тогда пните меня, пожалуйста, чтобы я хоть что-то почувствовал... Кроме вечной тоски, ощущения потерянного счастья и потерянной жизни.

«Ты сможешь. Разве ты не хочешь изменить то, что в итоге вышло? Разве не ты хвалился тем, что огонь твоей души никаким ливнем не потушить? Так почему опускаешь руки? Борись, борись до конца. Ты обязан жить»

И кто это сказал? Внутренний голос? Совесть? Сам Натха снизошёл до меня?

Вдруг внутреннее «я» вздрогнуло. Какая-то непонятная тяжесть навалилась на душу, она тянула меня вниз, словно привязанный к телу кирпич.

Появилось то самое ощущение, будто сплю и падаю. И обычно после этого я всегда просыпался.

Что и случилось сейчас.

Я резко распахнул веки. Снова вспышка, глаза прорезало таким противным до тошноты дневным светом. Передо мной все размыто, краски перемешались в непонятное пятно. Слышу чьи-то голоса, все ещё чувствую тяжесть. Неужели я все же стал монстром? Неужто эти голоса - предсмертные молитвы моих собратьев?

Постепенно глаза сфокусировались, я увидел и осознал, что лежу дома. Дома! В своей кровати!

Подняться на постели было трудно - я будто разучился жить. В шоке уставившись на такую родную стену перед собой, медленно поднял руку. Она дрожала, и я постепенно задрожал вместе с ней. Живот скрутило и прорезало, словно в меня снова воткнули меч.

Почему я тут? Вернее, почему я жив? Я же так хотел умереть...

- Артемид, все в порядке? Все хорошо? - тревожно спросил голос прямо над ухом. Такой родной голос. Такой... Живой.

Я медленно, все ещё не опуская руки, поворачиваю голову и вижу их. Родители. Не может быть... Они же мертвы?

Нет, нет, это все сон.

Мне часто снились подобные, в которых приходили бабушка и дедушка. Когда я спрашивал их, пришедших во сне, зачем они, собственно, пришли, говорил, что они давно мертвы и не должны приходить, бабушка понимающе качала головой, а дедушка лишь тихо улыбался. А потом я, одураченный прекрасным сновидением, просыпался. И долго утирал слезы, мозгом понимая, что это был просто сон. Но душа хотела снова увидеть их.

Так и сейчас.

На глаза наворачивались слезы, а губы так и хотели прошептать те самые слова: «Вы же умерли. Зачем вы пришли? Вы же не можете быть живыми....Ведь так?»

Я не хочу, не могу верить, что все это - просто очередной такой сон. Или просто предсмертный бред. Хотя, такой бред мне очень даже нравится.

- Мама, папа, почему братик кричал?

Пытаясь сфокусировать зрение и вернуться из моего маленького мирка размышлений, я ловлю на себе изумлённый взгляд. Брат. Мой маленький брат. Живой!

Глаза блестят от страха и волнения, голос изумлённый по-детски звонкий и мягкий. Перевожу взгляд на его руку, ту самую, которую... Которую, слава богам, теперь не нужно спасать! Он цел! Цел и жив!

Мои губы дрожат. Дыхание сбивается. Я же видел, видел его смерть. Я видел те пустые глаза, которые сейчас так сильно переживают за меня!

В ту же секунду я, путаясь ногами в длинном пледе, бросаюсь ему навстречу и крепко стискиваю в объятиях. Словно в подтверждение собственных мыслей, облегчённо выдыхаю ему в макушку:

- Живой... Вы все... Живые...

И прячу лицо в густой шевелюре Арлана. Он такой маленький, такой хрупкий и болезненный. Но такой живой.

- Конечно, а что с нами должно случиться? - мама внимательно оглядывает меня так, словно за ночь я обзавёлся сразу тремя хвостами.

- А я говорил, что это все ваши гаджеты виноваты. Играете всю ночь, а потом на кошмары жалуетесь! - отец снова за своё. Но у меня нет ни сил, ни желания с ним спорить. Пока что я хочу только наслаждаться этим прекрасным сном, надеясь на то, что именно так и выглядит загробная жизнь.

- Неправда! Я играю, но во сне не кричу! - начал препираться братишка, вырываясь из моих крепких объятий.

Словно нахохлившийся воробей, он скрещивает руки на груди, все сильнее напоминая мне едва оперившегося птенца. По лицу расплывается блаженная улыбка, как у дурачка.

- Вот и молодец, - замученно произнесла мама, несильно сжав его плечо. - Пойдёмте, пусть Темид заправляет кровать и идёт умываться. А мы пока завтрак приготовим.

Нет! Стойте!

Хотел было сказать я, даже руку попытался протянуть. Но вдруг задумался, глядя за тем, как они уходят.

Если это рай, или иное место, куда попадают после смерти, то зачем умершим душам еда? Зачем завтрак, обед, ужин? Зачем им нужны кровати и гаджеты? Неужели послесмертный мир тоже прогрессировал веками?

Дверь в мою комнату закрылась, и я снова оказался один. Снова. Снова один и снова со своими сумасшедшими мыслями. Только без того чёрного цвета.

Мой взгляд долго блуждал по комнате, проверяя, все ли осталось таким, каким было до моей практики. Шкаф из тёмного дерева, кровать, с которой я только что вскочил, валяющийся рядом плед, деревянное кресло и стол напротив. Ноги сами подошли к нему, а глаза все так же внимательно исследовали знакомые до боли вещи. Ноутбук, органайзер с ручками и карандашами, настольная лампа, разбросанные по столу тетрадки и упаковка с давно открытыми чипсами.

Все лежало так же, как в тот день - день назначения меня и моей команды практикантами. День, когда для всего магического мира пошёл отсчёт до полного уничтожения. День, когда все пошло по наклонной, и мы ничего не могли с этим поделать. Потому что не знали, как.

«10 сентября» - показывал мой будильник, стоявший на тумбе. Если раньше я ненавидел его за то, что он так рано будил меня по утрам, не давая доспать хоть чуток, то сейчас я готов был его уничтожить, только лишь за то, что он в который раз возвращал меня в мир воспоминаний.

Значит, сегодня и произойдёт день икс. Нас должны будут выбрать одними из тех, кто будет проходить практику в человеческом мире. И теперь, зная, что будет в будущем, я должен сделать все возможное, чтобы одного из студентов на неё не отправили. Любыми силами.

Ведь так, монстры не доберутся до затерянной земли, не станут расселяться по ней, периодически подъедая магов у окрестностей.

И я не впутаю в это её.

Сердце сжало от неприятного осознания этого. Как бы я ни любил Алену, как бы ни желал мирной жизни в её тихом маленьком городке, как бы ни стремился защитить от всего, пусть и, не находясь рядом, моя бунтарная душа все равно будет тосковать по своей второй половинке. Чувства никуда не денутся, как и не пропадёт тоска по любимому человеку. Глаза будут искать её в толпе, а руки снова и снова вспоминать нежную кожу под пальцами.

Ведь, если мы не встретимся, а даже если и встретимся - я буду упорно её избегать, так уж решил для себя, то никакой искры, молнии или ещё чего-то электрического между нами не возникнет. И она до конца своих дней будет жить, не зная, ни кто я, ни что чувствую и на что готов ради неё.

Больно? Да, больно.

Грустно? Да, грустно.

Сердце разрывается? Оно не просто разрывается. Оно плачет вместе со мной, завывая, словно раненый волк под луной.

Но её жизнь, жизни тысячи других таких людей, жизни множества магов, жрецов, рептилий и оракулов не стоят моих эгоистичных чувств. Я хочу, чтобы мой маленький огонёк продолжал счастливо жить среди таких же огоньков и греть мою душу от осознания того, что я поступаю правильно.

И чтобы этот огромный живой костёр продолжал жить, мы, маги, будем защищать его от фиолетового дождя из крови чудовищ. Многие из нас готовы поделиться своим пламенем во имя великой цели.

Но что мы вообще знаем об этих чудовищах? Разве чтобы противостоять им, не нужно знать, куда бить и с какой силой?

Я запустил руку в свои огненные вихры, сильно зажимая волосы пальцами. Нет, моих знаний точно не хватит. Кто ж знал, что на уроках биологии в школе не нужно было спать?

Если изначальное предположение оказалось верным, и я каким-то образом получил вторую жизнь, второй шанс, отправившись в прошлое, то Димрон тоже должен быть жив. А уж у него точно голова шуршит как надо.

Вспомнив его трагическую смерть, я, словно от удара током, передёрнулся, сжимая в руки кулаки. Ещё одна цель в копилку: не допустить смерти моих друзей. Казалось бы, не так уж и сложно, если я всегда буду находиться рядом. Но Алентина и её ветреность.... Как бы она снова не завела нас в ловушку.

Но теперь-то я знаю, кого стоит опасаться. Кай ещё пожалеет, что вообще влез в эту войну. Я заставлю его пожалеть.

Так, что там по чудовищам? А разве есть что-то?

Никто толком не знает, где и в какой момент они появились. Но все знают, что с каждым днём их становится больше, а наших - все меньше и меньше. Многие учёные спорили, отчего же возник этот новый вид организма, но никто из них так и не пришёл к единому решению. Просто потому что объект изучения сделал их такими же монстрами.

Единственный шанс на победу над этой расой - это оракулы. Точнее, их способности. Помимо того, что они видят будущее, у каждого оракула есть право на заветное желание. И каждый оракул может в любой момент загадать его, пожелав все, что угодно.

Жрецы говорят, что таков их дар за мирный и кроткий нрав. Они спокойно и медленно развивают своё хозяйство, живя на Скрытой Земле. Потому никто так и не знает, где их искать, но были попытки. Ведь люди могут пойти на все ради исполнения желаемого. Даже пройтись по головам мёртвых магов.

В прошлом до оракулов монстры добрались раньше нас. Когда маги прибыли на Скрытую Землю, то обнаружили лишь останки деревни и кучу монстров с длинными белоснежными рогами. Такими оракулов сделали чудовища.

Но теперь, когда в мире есть человек, которому под силу изменить будущее в прошлом, можно избежать этого несчастного конца для такой миролюбивой расы.

И не только для этой расы. Все жители нашего магического материка должны выжить, выдержать это испытание, наконец-то показав клыки.

Хватит жалеть гадов, которые так бесцеремонно вторглись на нашу землю, которые так жестоко убивают наших детей и оставляют младенцев сиротами.

Хватит доверять предателям и подкармливать крыс.

Хватит уничтожать наш мир нашими же руками.

***

Умыться и почистить зубы не составило особого труда. Делал я все это под холодной, почти ледяной водой, чтобы до конца проснуться и взбодриться. Говорят, такая вода способная помочь справиться с сильными эмоциями.

Пока вода скользила между пальцев, оставляя на коже маленькие капельки, я думал.

Интересно, сколько мне нужно стоять под проливным ледяным дождём, чтобы затушить свой огонь?

Теперь я знаю ответ: никакой дождь не способен этого сделать.

Я попытался улыбнуться отражению в зеркале, как-то прорепетировать свои эмоции, перед тем, как сяду завтракать со всеми. Но за последний месяц я сильно изменился. Не столько внешне, сколько внутренне. Мне больше не хотелось так же беззаботно и широко улыбаться как раньше, творить глупости и смущённо трепать собственную шевелюру.

Те события сильно нас помотали, у каждого на душе лежал... Камень? Нет, не камень. Целый булыжник из собственных мыслей и сильных переживаний стоял у каждого за спиной. Раздробить его было невозможно, как и переложить кому-то в руки.

Но мне несказанно повезло - поблизости всегда находились те, кому можно было довериться, кому можно было излить душу и поплакаться в рукав рубашки.

Сначала это были родители. Они всегда поддерживали меня, с самого рождения. Учили ходить, водили в садик, показывали школу, помогали выбрать университет. И всегда, при любых обстоятельствах, как бы им самим ни было трудно, они никогда, никогда не отпускали мою руку. До того, пока смерть не разлучила их со мной. И я благодарен им, люблю, как своих единственных учителей. Потому и постараюсь, изо всех сил, сохранить их жизни. А когда все закончится, если я все-таки выживу, обязательно им все расскажу, обниму и больше никогда не заставлю плакать.

Брат. Мой младший брат, в прошлой жизни повзрослевший так рано. Я первый почувствовал такие изменения в нем, подошёл и заговорил. Мы много вечеров провели за душевной беседой, где рассказывали друг другу все, что накопилось на душе. Он стал не только моим самым лучшим другом, но и опорой, надеждой на светлое будущее моей семьи. Если бы только он был сильнее, обладал хорошим здоровьем, он бы не попал под лапу чудовища, и его жизнь не прервал бы клинок друга.

И если сейчас он заточен в клетке, представляющей наш собственный родной дом, то скоро, я обещаю, скоро я найду способ вылечить его. Если даже Алентина не сможет помощь, то найду другого, сильного и опытного жреца. Сделаю все, чтобы Арлан смог увидеть зиму и первый снег, чтобы мы вместе слепили снеговика и сыграли в снежки. Чтобы вместе разбить лёд и вызволить его, заложника болезни, из этой хрустальной тюрьмы.

А когда брата не стало, у меня остался всего один человек, которому я мог доверять - Алена. Она множество раз видела мои слезы, слышала и разделяла страдания. Я ложился к ней на колени и заливался тирадой, а она долго и молча слушала, гладила по волосам, кивала на каждое слово. А потом, когда голос срывался, или говорить дальше уже не было ни сил, ни желания, она тихо-тихо начинала нашёптывать мне на ухо. Она мне, успокаивала и находила нужные слова для того, чтобы замотивировать жить и бороться дальше. В этом человеке я нашёл родственную душу, ту самую, с которой можно и жизнь прожить, и как оказалось, смерть разделить.

Надеюсь, в той жизни я остался лежать радом с ней. Чтобы хоть где-то мы были вместе.

«Так, надо собраться» - подумал я. - «Не думать о прошлом, не предаваться негативным мыслям. Ни родные, ни друзья не знают, что со мной произошло, потому, хотя бы для них нужно претвориться.... Самим собой? Да, тем самым пареньком-огоньком, коим я был до тех страшных событий».

Я снова ополоснул лицо водой, для профилактики, вытерся и побрёл в кухню. Там меня уже ждали мама, папа, Арлан и готовый завтрак. Мама тревожно глядела на меня, будто ожидала подвоха. Папа снова читал очередной выпуск своей любимой газеты, название которой я давно позабыл. А брат нетерпеливо наблюдал за тем, как я подношу ко рту ложку с горячей кашей.

- Говорят, сегодня дождь будет, - вдруг сказала мама, отхлебнув чай из своей фарфоровой чашки. Как же она ругала Арлана, когда он её разбил...

Так, слово за словом, полилась беседа. Папа снова осветил нас новыми новостями из мира магии, успел поспорить с мамой насчёт лучшего университета для брата и, в конце концов, так и не доказав ей, что прав, замолчал, снова утыкаясь взглядом в газету.

Раньше я часто задумывался, как же так получилось, что они сошлись? Да и сейчас, наблюдая за короткой перепалкой, я не мог не задаться этим же вопросом.

Папа - огненный маг, с такой же склонностью к стихийной магии, как и у меня. Он тоже рыжий, с жёлто-карими глазами и светлым тоном кожи. В общем, если я получился его точной копией, то наша мама - самый настоящий принтер!

Характер у него взрывной, словно у вулкана: просыпается нечасто, но если уж его разбудить, то всем достанется.

А мама у нас - ветряной маг, чью способность и должен был унаследовать Арлан, но не смог. Алентина, порой, чем-то мне её напоминает. Но точно не ветреностью в симпатиях - наша мама на протяжении долгих лет была влюблена в папу, и в итоге добилась своего.

Скорее, они схожи своей энергичностью, желанием все успеть и везде побывать. Словно белка на ветке!

Как такие разные, казалось бы, неподходящие друг другу люди смогли полюбить друг друга - непонятно. Но смогли же! Значит, действительно любят и понимают друг друга как никто другой. Это ещё раз доказывает, что не бывает «несовместимых людей», зато бывает любовь. И благодаря ней, появились на свет такие замечательные дети, как я и Арлан.

Причём, сам Арлан, будущим которого были сильно отягощены родители, мешал в своей тарелке «нечто». Он всегда смешивал съедобное с несъедобным, сочетаемое с несочетаемым и вкусное с невкусным, получая в итоге такую ядерную смесь, что зубы сводило. К счастью, в более сознательном возрасте он перестал это делать, лишь иногда замешивая подобное, видимо, когда появлялось вдохновение.

И сейчас, ровно, как и всегда, когда Арлан занимался этим делом, мама упрекнула его:

- Арлан! Ну, сколько можно! Ты ведь не маленький уже. Ну, кто будет есть эту твою «кесю-месю»?

Братишка поднял на неё глаза и невинно ответил:

- Посетители моего ресторана. Они такое любят, - и влил в тарелку с «кашей» остатки папиного кофе, который он никогда не допивал.

Папа, сильно увлечённый газетой, собирался было отпить их пустой чашки кофе, но вовремя заметил, что её уже опустошили. Он посмотрел внутрь, удивлённо приподнял брови, пожав плечами, и снова погрузился в мир новостей.

- Арлан! - снова обратилась мама. - Раз не хочешь есть, иди в комнату. Хватит продукты в никуда тратить!

И брат, понурив голову, встал из-за стола и пошёл к себе в комнату. Мама лишь тяжело вздохнула и, осторожно взяв в руки тарелку с кулинарным шедевром, вылила его.

Мне оставалось лишь в тишине окончить завтрак и, следуя примеру брата, удалиться из кухни.

Надо спешить, а не трапезничать по полчаса.

Наспех надев валявшуюся на стуле одежду, я схватил с пола рюкзак и понёсся в коридор. Пока я завязывал шнурки на кроссовках, успел проклясть их раз десять.

- Братик! Ты уже уходишь? Я думал, ты поможешь мне с заданием...

Я поднял голову и увидел перед собой Арлана. Он стоял, протягивая мне исписанную неаккуратным детским почерком тетрадь, и заинтересованно смотрел за тем, как я обуваюсь.

Времени нет. Даже на самое лёгкое и короткое задание. Он ведь даже не сказал, по какому предмету возникли сложности.

Хотя, у Арлана очень редко случались эти самые сложности. Обычно он учился очень хорошо, читал много разных книг: от детских сказок до научных статей по биологии. Несмотря на то, что в школу он не ходил и обучался на дому, проблем с учёбой не возникало. Поэтому, если он и обращался с просьбой, связанной со школой, то там ничего лёгкого точно быть не могло.

- А почему вчера не попросил? - спросил я, нехотя отмечая, что теряю драгоценное время.

- А вчера вечером, когда я подходил к тебе, ты сказал: «Давай завтра утром, у меня мозги уже не варят»... - Арлан наклонил голову вбок, от волнения кусая губы.

Точно, я помню тот вечер. Все было действительно так, как и сказал Арлан. Только вот, вчера я ещё не подозревал о том, что случится сегодня. Никто не подозревал, что что-то подобное вообще случится.

Но я помню и следующее утро. Утро, когда я снова отказал Арлану в помощи. Тогда я так спешил на объявление выбранных практикантов, что просто пропустил его слова мимо ушей, а стоило бы прислушаться.

И сейчас, глядя в эти умоляющие серые глаза, я не могу ему отказать. Я не могу вновь упустить те воспоминания, от которых отказался в той жизни. Я понял, что попытка эта - последняя. И я должен помочь ему, провести время, пусть даже вновь опоздаю в университет. Хотя бы, потому что теперь я понимаю, насколько он на самом деле мне дорог. Потому что я не могу отказаться от него во второй раз, снова сделав шаг назад, в темноту.

Потому что я понимаю, что теперь каждый день может оказаться для всех нас последним.