– Сонечка.

Девушка услышала, как кто-то зовет ее шепотом, и только через несколько секунд сквозь сон разобрала голос мамы. Соня почувствовала тяжесть век и слегка поморщилась от нежелания открывать глаза.

– Что-то случилось? – тихо пробормотала она, растворяясь в остатках сонного облака.

– Ты вчера так рано уснула, что мы не успели поговорить. Мне скоро на работу, но до этого времени очень хотелось тебя увидеть.

Соня услышала добрые ноты в звуковой волне маминого голоса и сопоставила это с тем, что вчера сообщил папа. Что такого произошло с мамой, что она кардинально поменяла свою точку зрения?

Девушка покинула царство снов и приподнялась на локтях, испытывая легкое головокружение от такого неожиданного пробуждения. Соня даже не могла предположить, сколько времени проспала, ведь так резко вчера вырубилась, успев лишь добраться до кровати.

Левицкая осмотрела маму, которая присела на постель и внимательно изучала дочь. Она как будто сильно волновалась: её уголки губ подрагивали, глаза обводили все, что попадалось в поле зрения, а короткие ноготки постукивали друг об друга.

– Извини, что не поставила тебя в известность, где я была два дня, – попросила прощения Соня, не желая на этот раз высказывать свои претензии и спорить.

Она понимала, как сильно соскучилась по семейной атмосфере. Напряженный воздух требовал разрядки, то есть прекращения негласной войны.

– Все нормально, ты же была с Лёшей, – слегка улыбнулась Марина Дмитриевна, и Соня окончательно врезалась в тупик.

– Я не понимаю... Почему ты вдруг стала ему доверять? Пару дней назад ты ничего слышать о нем не могла, а вчера папа рассказал, что ты считаешь его хорошим молодым человеком.

– Да, это было так. Не знаю, в курсе ты или нет, позавчера я встретилась с Вадимом. Не думай, что я перевожу тему. Все это связано с Лёшей.

Соня широко раскрыла глаза, удивляясь новостям. Сколько еще сюрпризов преподнесет Вадим, напоминая о своем существовании и переплетении с жизнью девушки.

– Ты с Вадимом?! – вопросы нетерпеливым потоком посыпались из уст Сони.

Он был инициатором встречи, сама бы я его не нашла. Конечно, я не могла отказаться, ведь он мой сын, – как будто оправдываясь, сказала женщина.

– Он ничего не говорил о вашей встрече... О чём вы говорили?

Каждый мамин ответ поражал Соню в самые недоступные места сердца и разума. Она пыталась выстроить все в ясную картинку и собрать до чертиков надоевшую головоломку.

– Вадим рассказал о том, что он сделал с тобой.

Сонины глаза полезли на лоб, ведь она не думала, что мама когда-нибудь узнает обо всем, что успело с ней произойти за полтора месяца. Вечеринка в пент-хаусе друзей Вадима, проект, «недоубийство» у него дома... Неужели он осмелился все это рассказать? И причем здесь мамино мнение о Лёше?

– Он рассказал все? – уточнила Соня, чувствуя, как смущение пробирается под тонкой кожей и вызывает смесь неприятных эмоций.

– Ну, я не знаю, насколько Вадим был честен. Это известно только вам двоим. Но я услышала достаточно. Вчера я поняла то, что ты пыталась донести до меня несколько дней назад: из-за моих ошибок страдаешь ты. Мы поговорили с Вадимом, и он пообещал попытаться простить меня, хотя я и он понимаем, как сложно наверстать упущенное и забыть прошлое. Только у меня появилось одно условие. Он должен наладить отношения с тобой, ведь у него не было права так с тобой поступать.

Соня обрадовалась, что мама наконец-то не её противник, а соратник. Но она вновь не попала в цель.

– Мам... извини, но я не представляю себе, как прощу его. Я буду очень рада, если вы узнаете друг друга, как мать и сын, но я не могу с ним общаться. У меня появляется панический страх рядом с ним. И тем более, если он приехал ко мне после вашего разговора, то он вновь меня обманул, ничего не сказав о вашей встречи. Скрыть тоже значит обмануть. А я устала от его лжи.

Соня покачала головой, вспоминая, как вчера пообещала себе больше не связываться с Вадимом, что бы он не предпринял.

– Это покажет время, не руби сгоряча.

Марина Дмитриевна приобняла дочь.

– А почему Лёша как-то связан с Вадимом? – вспомнив о самом начале этого удивительного разговора, спросила Соня.

– Он рассказал, что Лёша постоянно защищал тебя и готов был пойти наперекор любым опасностям ради тебя. Если бы не он, то что было бы сейчас с тобой?

– Это верно... Но Вадим рассказал это с какой-то целью.

Девушка нахмурилась, и тут же в её разуме составились сложные уравнения с переменными в виде Вадима, самой себя и многих факторов происходящего.

– Соня, что ты хочешь, чтобы я сделала? Я не могу потерять тебя вновь. Если Вадим для тебя опасен, то...

– Нет, он не представляет для меня угрозы. Мам, я повторюсь, что буду только рада, если ты наладишь отношения со своим сыном, ведь тебе нужно простить себя за свои ошибки. Но я не считаю Вадима своим братом. Если я увижу, что он по-настоящему изменится, то я, возможно, поменяю свою точку зрения. Но сейчас он для меня никто. А у вас все будет хорошо, я уверена.

– Я переживаю, что он так и не сможет простить меня, – призналась мама.

– Он же пришел к тебе. Значит, сможет. Когда узнает, насколько ты потрясающая мама, все встанет на свои места, – заверила Соня и заключила маму в свои объятия.

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарила Марина Дмитриевна и прижала дочь к себе, сильно сожалея о том, что когда-то совершила роковую ошибку.

– Прости, что так была строга к тебе. Да что уж там... Я была невыносима.

Женщина развела руками и не была бы против, если бы Соня решила все высказать.

– Все в порядке. Но ты можешь загладить свою вину, если отпустишь меня с Лёшей в Питер, – широко улыбнулась Соня, надеясь на снисходительность мамы.

– В Питер? Вас вдвоем? – поразилась Марина Дмитриевна и мысленно представила расстояние между городами.

– Да. С папой я уже поговорила, он не против, – как аргумент привела Соня.

– Но это так далеко...

– Ну, пожалуйста. Всего на шесть-семь дней. Мне нужно отдохнуть от всего, что произошло.

– Но почему именно в Питере? Да и как же учеба?

– Мам, Питер — это моя мечта. Жизнь проходит зря, пока я там не побывала. В институте все в порядке, я могу ненадолго отлучиться. Все будет хорошо. Мне, правда, это нужно, – объяснила Соня, не придумывая сложных схем.

– Ну... Хорошо. Я буду ждать фотографии, – обнажив ряд зубов, уступила женщина.

– Спасибо, спасибо, спасибо! Обещаю, ты устанешь их смотреть.

Соня вскинула вверх руки, и воздух впитал в себя радостный смех.

– Я позвоню Лёше? – спросила Соня, схватив с тумбы мобильник.

– Конечно. Если что, ты знаешь, где взять деньги на поездку.

Марина Дмитриевна поднялась с кровати и, почувствовав смешанное чувство печали с радостью оттого, что дочь так быстро повзрослела, не сводила с нее глаз еще некоторое время, а затем направилась к выходу.

– Мам, если появятся какие-нибудь новости насчет Вадима, обязательно звони или пиши мне, – попросила Соня, произнося эти слова вслед матери.

– Конечно, – пообещала женщина и покинула площадь комнаты.

Соня вернулась к телефону и, вызвав Лёшу, приложила гаджет к уху. Через несколько гудков хриплое бормотание наполнило динамик.

– Я тебя разбудила? Прости-и, – услышав отголоски посапывания, извинилась Соня.

– Ничего, – заверил Лёша, радуясь звонку от любимой девушки.

А Соня представляла, как преподнесет новость.

– Я надеюсь, что ты достанешь билеты на самый ближайший рейс, – хихикнула Соня, желая поскорее услышать ответную реакцию Лёши.

– Тебя отпустили?! – громкость голоса парня значительно увеличилась, так что лицо девушки исказилось от удара звуковой волны по барабанной перепонке.

– Да, – подтвердила Соня.

– Я обожаю твоих родителей за одно это.

– Успеешь еще отблагодарить. Позвонишь, как купишь билеты?

– Обязательно. А ты пока собирай вещи, но только самые теплые, поняла? Если календарь показывает март, это не значит, что ты можешь ходить раздетая, – наставил Лёша, облачив свои слова в железные доспехи.

– Слушаюсь, сэр.

Девушка закатила глаза, не довольствуясь показавшейся грубостью.

– Сонь, я серьезно, – предупредил парень, услышав минорные ноты обиды в голосе брюнетки. Но он знал, что как только образует плотное кольцо рук вокруг Сони, то хмурое личико сразу преобразиться нежной улыбкой.

– Я не маленькая девочка все-таки. Давай, позвони, как все сделаешь, – смягчившись, сказала девушка, набросав в голове план сбора вещей в поездку и необходимых дел.

Соня положила трубку и плюхнулась на спину, наслаждаясь внутренними лучами радости. В голове быстро рисовались эскизы предстоящих прогулок вдоль Невы и медленно разводящихся мостов. Девушка не могла поверить, что вот-вот и эти картинки из подсознания вылезут в реалии мира, и Соня сможет провести рукой по мраморным плитам, служащим преградой между аллеей и великой рекой.

Но девушка вспомнила об одном важном звонке, который возводил волнение в двойную степень. Соне нужно узнать насчет встречи с талантливым художником. Она чувствовала стеснение, звоня совершенно незнакомому человеку, который находится на огромном расстоянии от неё. Но Соня очень хотела встретиться с молодым человеком, который в свои двадцать пять имеет собственную галерею с кофейней на втором этаже.

Соня потянулась за квадратным листочком, лежащим на тумбе, и перенесла номер, аккуратно выведенный чернилами, на электронную строку и нажала «вызов». Левицкая растерялась еще больше, когда вместо ожидаемого мужского баса услышала тонкий, но приятный женский голос.

– Алло, – удивленно ответила девушка, не зная имя входящего абонента.

– Извините, может быть, я ошиблась номером... Мне нужен Фролов Кирилл, – объяснила Соня, машинально поднявшись с кровати и начав обходить комнату, как часто это случается при волнительных разговорах.

– Это его девушка. А кто спрашивает? – настороженно спросила незнакомка по ту сторону телефонной линии.

– Левицкая София. Мне нужно узнать, когда я смогу поговорить с Кириллом по поводу его картин, выставленных в кафе. Я студентка из Москвы и мне нужно взять короткое интервью для моего проекта.

На самом деле, Соня надеялась на простую беседу, только не знала, как это представить.

– Ничего себе, приедете из такого неблизкого города? Мы с Кириллом бываем в кафе почти каждый день, так что позвоните и мы договоримся. Кстати, меня зовут Алиса, – представилась девушка, и, даже не видя её, Соня почувствовала милую и добрую улыбку.

– Очень приятно. В Питере я буду завтра, надеюсь, что смогу с вами встретиться. Спасибо, что уделили мне время, – поблагодарила Соня.

– Не за что, буду ждать вашего звонка. До свидания.

Это были последние слова, которые услышала брюнетка, а затем в комнате раздался её пронзительный радостный вопль. Девушка пребывала в сумасшедшем восторге от того, насколько жизнь начала проявлять к ней благосклонность, все больше радуя потрясающими и неожиданными событиями.

– Соня, что случилось?! – испуганная мама появилась в дверях, и её волосы до сих пор не улеглись после того, как она с приличной скоростью прибежала в комнату.

– Я договорилась о встрече с самым потрясающим художником в Питере! – воскликнула Соня и подбежала к шкафу с вещами, вытащив все содержимое на свет, чтобы как можно скорее упаковать в рюкзак.

– О, здорово. Это у которого своя выставка? Ты не думала попросить его о практике? – предложила Марина Дмитриевна.

– Мам, но он же в Питере, а я живу в Москве... И я еду всего на неделю, – тихо ответила Соня, не видя возможности осуществить идею мамы.

– Ну, спросила бы на всякий случай. Я же вижу, что просто рисовать тебе нравится больше, чем заниматься архитектурными проектами.

– Я подумаю над этим, – ответила девушка, задвинув эти мысли в дальний угол своего разума.

Следующие часы стали самыми приятными. Соня с наслаждением складывала каждый мягкий свитер, окутанный теплом. Такие вещи всегда ассоциировались у девушки с уютным вечером в окружении пледов и аромата горячих напитков, который разносится по всему дому и соблазняет всю семью. Да, зима славится холодом, из-за которого так не хочется выходить на улицу, но это позволяет больше ценить домашний уют и возможность побыть с близкими людьми.

Но сезон, принадлежащий Снежной Королеве, истек, и пора готовиться к весне. Соня чувствовала, как она вот-вот ворвется в окна домов и наполнит свежестью комнаты. И девушка будет рада встретить этот процесс в Питере, хоть и северная столица славится постоянным холодом.

Вечером все происходило, словно в сладком мгновенном сне. Все было окружено блестящей пылью и не давало Сониному взгляду сосредоточиться на чем-то одном. Девушка слабо помнила, как Лёша проводил её через Ленинградский вокзал, заботившись о деловой стороне поездки, так как Соня бы вряд ли сообразила, что делать с документами и в какую дверь проходить. Она завороженно смотрела на составы поезда, представляя, как на огромной скорости отправится навстречу мечте. И только сидя в кресле вагона с сидячими местами, Соня спокойно выдохнула. Она повернулась к Лёше, который тянулся за небольшим пледом, предоставленным каждому пассажиру.

– Представляешь, всего восемь часов, и мы будем в Питере. Мне до сих пор кажется, что все происходящее — сон. Спасибо тебе за это чудо, ты осуществил мою мечту, – промурлыкала Соня, пока Лёша раскрывал теплое шерстяное полотно и убеждался, что девушка не замерзнет.

– Это не только твоя мечта.

– Ты плагиатишь мои мечты? – усмехнулась Соня, не уставая смотреть в золотые глаза парня. Она могла наблюдать за их движением и глубиной бесконечно долго.

– Твои желания — мои желания. И я обещал все их исполнить, – ответил Лёша и сцепив в замок свою ладонь с Сониной, облокотился на спинку кресла, повернув голову в сторону девушки.

– Не помню, – честно призналась Левицкая, крепко прижавшись к своему мужчине и чувствуя, как спокойствие растекается по её уже сонному организму.

– Может быть, я не произнес это вслух, но в тот момент, когда ты говорила про Питер, я был уверен, что мы побываем там с тобой вдвоем. И не раз.

– Наша гостиница далеко от вокзала? И какая наша первая точка на карте? – чуть не подпрыгнув, спросила Соня, загоревшись желанием все узнать.

– Любопытная. Приедем и все увидишь, – ответил Лёша, не став вводить в курс дела брюнетку.

– Ну, Лёш, я уже и так долго терплю, – надув губы, жалобно протянула Соня и уставилась на парня, надеясь на то, что такой способ уговора подействует. Но Лёша был непреклонен.

– Еще одну ночь не сложно подождать. Давай, закрывай глаза и засыпай. Завтра нам потребуется много сил.

– Так точно, капитан, – хихикнула Соня, щекоча своим дыханием шею парня.

– Это безнадежно, – с лёгкой улыбкой вздохнул Лёша и, оставив на виске девушки длинную дорожку поцелуев, одной рукой притянул Соню к себе ещё крепче. Он больше не представлял свою жизнь без милой брюнетки, непоколебимо застрявшей в его быстро бьющемся сердце.

Поняв, что пока Соня не уснёт, он не сможет приоткрыть завесу сонного царства, Лёша принялся наблюдать за суетливой, но не напрягающей жизнью в вагоне. Люди ходили по узкому проходу между сидениями и что-то бормотали себе под нос. Кто-то гремел чемоданом, везя его за собой; молодое поколение не стремилось скорее уснуть, а сосредоточилось на разговорах и иногда ярком обсуждении чего-либо.

Лёша не чувствовал себя составляющим всего этого, и он представил свою прошлую жизнь, которая до сих пор выглядит в виде огромного знака вопроса. Чем дольше он не мог ничего вспомнить, тем больше его угнетала неизвестность. Вначале он был полон оптимизма, но сейчас туманное будущее вызывает леденящие капли пота вдоль позвоночника. Да, сейчас он счастлив, обнимая самого главного человека в этой относительно недавней жизни, он рад возможности поцеловать Соню в любой момент и шансу исполнить её мечту. Но как долго осталось до рокового момента? Ответить Лёша не мог, и именно это приводило его в смятение и в легкую степень безумства. Он метался в маленькой темной комнате, ища выход. Потерять Соню — значит, выпить смертельный яд, получить точное попадание пули в сердце и познать все, что связано с мучительным концом жизни. И Лёша понимал это, добровольно вложив в Сонины ладони смертоносные орудия, разбивающие сердце. Но как бы не было парадоксально: Соня — единственная причина быть счастливым.

Лёша настойчиво отгонял мысли о возвращении памяти, но вопросы продолжали прокусывать острыми клыками его нутро. Лёша хотел быть уверенным в том, что его ждет долгое будущее в этом городе, с любимой девушкой, ради которой он готов разорвать любого и идти по головам каждого, кто помешает этому. Но борьба со своей памятью становилась всё тяжелее, и каждый прожитый день становился словно отвоёванным кусочком огромной территории, принадлежащей Времени.